Операция «Тень»

Эрика хранила молчание.

– Прошу вас передать Можайцеву просьбу прибыть сюда, ну, скажем, послезавтра для серьезной беседы, на которую я уполномочен… – Он не договорил, сделав вид, что всецело занят очередной сигаретой.

– Уполномочены – кем? – в упор спросила Эрика.

– Функом… Карлом Функом, – тихо ответил Курц.

– Вряд ли Можайцев придет сюда, думаю, он не захочет разговаривать ни с вами, ни с Карлом Функом, – сказала Эрика.

– Как знать, фрейлейн Келлер, – Курц ухмыльнулся, – во всяком случае, не будем решать за него. Я прошу вас только об одном – передать ему мою просьбу.

– Он не придет, – повторила Эрика, еле сдерживая гнев.

– В таком случае пусть разрешит мне навестить его. О, не беспокойтесь, я не съем вашего Можайцева. Но поймите меня правильно – поручение Карла Функа я обязан выполнить. Дело Можайцева, как отнестись к предложению Функа, – я прошу лишь о том, чтобы он позволил мне повидать его.

– Полагаю, из вашей затеи ничего не выйдет, – сказала Эрика.

На этот раз пришла очередь Курца пожать плечами.

– Поживем – увидим, – философски заметил он при этом. – Давайте договоримся так: если послезавтра в это время Можайцева не будет здесь – на следующий день я отправлюсь к вам сам. Надеюсь, в меня не станут стрелять, не правда ли? Я должен говорить с ним во что бы то ни стало.

– Попытайтесь, – неопределенно бросила Эрика.

На этом беседа была окончена. В тот же день Эрика возвратилась к друзьям и рассказала о встрече с Курцем.

Карл Функ! Для Гросса это было полной неожиданностью. Он все время думал об опасности, грозившей Можайцеву со стороны разведки Аллена Харвуда, и не принял в расчет Функа. Наверное, сыграла свою роль уверенность в том, что, имея Шольца, Функу незачем гоняться за Можайцевым, и только теперь новая мысль молнией мелькнула в его мозгу, мысль страшная в своей реальности; завладевший изобретением инженера Можайцева Карл Функ, по-видимому, решил или захватить в свои руки и самого Можайцева, или уничтожить его, чтобы проектами установки не могли воспользоваться другие, будь то Прайс или Советы. А если так, то Можайцеву сейчас угрожала смертельная опасность. Беседа, о которой просил Курц, только разведка, за которой последуют какие-то действия, вплоть до попыток убийства русского инженера, в этом можно было не сомневаться. Как же отнестись к просьбе Курца? Этот вопрос должен решить сам Можайцев.

– Я приму посланца Карла Функа, – сказал Можайцев, выслушав соображения друзей. – Я должен услышать, чего от меня хочет Функ, и постараться выяснить, как обстоит с осуществлением его замыслов, ради которых он завладел технической документацией аппаратов «М-1».

– Вы хотите выиграть время? – задал вопрос Гросс встревоженно.

– Отчасти, только отчасти. Друзья мои, с самого начала, как только я пришел в сознание, я понял – Функ пустит по моему следу ищеек, он боится, что я восстановлю документы и выбью из его рук страшное оружие. Поэтому все, о чем болтал Гюнтер Курц, только увертюра. Поскольку они не сомневаются, что любое предложение Функа я отклоню, ясно, что разыскивали они меня вовсе не для того, чтобы вести со мной переговоры, наверняка приняты меры к тому, чтобы после получения отказа уничтожить меня.

– Мы защитим вас, – твердо произнес Петер Андерсен.

– Не сомневаюсь в вас, но не имею права подвергать опасности и вашу жизнь.

– Вы хотите капитулировать перед угрозами Функа? – с негодованием спросил старик.

– Нет, ни за что! – горячо заверил Можайцев. – Я своевременно подумал об опасности, в которой очутились ныне мы все. Вы помните о телеграмме, которую я посылал в Париж? Не так давно вы, дорогой Петер Андерсен, доставили мне ответ. Вот он, – Можайцев вынул из кармана бланк телеграммы. – Скоро сюда прибудет мой друг Легран, я исчезну с ним, на его яхте… Прошу вас, друг мой, – обратился Можайцев к молодому Андерсену, – помочь мне добраться вот до этого пункта на побережье, – он показал на карте, – там мы встретим Франсуа Леграна – и я вне опасности. Хотя бы на некоторое время.

– Но Легран может опоздать, – заметил Гросс.

– На один день, не больше, он любит точность и к тому же понимает, в каком положении я нахожусь. Легран не допустит, чтобы я попал в лапы Прайса или Функа. Я хотел уйти к побережью раньше, но когда обнаружилось, что за нами следят, – уходить было нельзя, – этим я мог бы лишь заранее привлечь внимание агентов Функа к приходу яхты. Я могу отправиться в условленное место только после встречи с Курцем.

– Они не потеряют этот день, – бросила Эрика. – Я в этом уверена.

Гросс обратился к Петеру Андерсену:

– Нет ли тут где-нибудь неподалеку места, куда мы могли бы переселиться тотчас после ухода отсюда Гюнтера Курца? Переселиться надо будет немедленно, – подчеркнул он. – Курц с удовольствием ликвидировал бы нас всех, и он без колебания даст приказ своей банде напасть на эту хижину.

– Вот что, – задумчиво произнес старик. – Есть тут одна пещера, партизаны пользовались ею. Но до нее отсюда не менее шести километров, – он с сомнением посмотрел на Можайцева.

– Дойду, – заверил его Можайцев и добавил: – Подготовкой к переходу займемся ночью: можно не сомневаться, что с помощью телеобъективов и стереотруб наблюдение за нами продолжается беспрерывно.

– Правильно, – согласился Гросс.

На этом и порешили.

Можайцев лежал в постели. Бинты с головы не были еще сняты, лицо инженера казалось бескровным. Гюнтер Курц вежливо осведомился:

– Как вы себя чувствуете, герр Можайцев?

– Нахожу ваш вопрос бестактным, – заметил Можайцев, – Карл Функ, наверное, наказал своих людей за то, что они не сумели убить меня и тем самым причинили ему хлопоты… понадобилось искать меня, посылать сюда вас…

– О, от нас скрыться невозможно. Мы вас и под землей найдем.

– К делу! – резко сказал Можайцев. – Пока что вам хвастать нечем, и вы, Курц, это отлично понимаете. Не правда ли? Чего хочет от меня Функ?

– Чтобы вы поступили к нему на службу.

– Что я должен буду делать у него?

– Заниматься изобретенными вами установками.

– Как это понять?

– Вы займетесь монтажом и размещением их… – Курц замялся.

– Где, в Западной Германии? – быстро спросил Можайцев.

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– В таком случае беседу придется прервать. Вы явились ко мне с предложением Карла Функа? Так открывайте карты до конца – я хочу знать все, что имеет отношение к сделанному мне предложению. Итак?

– Это логично, – сказал Курц не очень уверенно. – Работать вам придется не в Германии.

– Я так и думал. – Можайцев откинулся на подушках. – Теперь начинайте прельщать меня. Я имею в виду не деньги, они для меня не представляют ценности, вы должны знать это от Шольца.

– Да, да, конечно, – деловито заговорил Курц. – Я вас понимаю. Вы из ошибочных расчетов едва не погубили себя. Я говорю не о происшествии на берегу моря, там, у гостиницы, нет, нет. В вас проснулась… как это, тоска по родине, и вы очертя голову решили передать большевикам свое изобретение.

– Прекратите, – резко перебил Можайцев. – Нельзя ли ближе к делу, из-за которого вы явились ко мне.

– Слушаюсь. – Курц смущенно улыбнулся. – Вы очень любите Советы…

Можайцев снова перебил его:

– И ненавижу германских авантюристов. Я изучал историю: вас, немцев, бил нещадно еще Александр Невский. Во-он когда это было! Однако вы снова и снова лезли на Русскую землю, лезли в любую щель. Вы захватили в России фабрики, заводы, шахты, прекрасные угодья на Волге и Днепре, ваши люди уселись у трона, командовали нашими армиями, были губернаторами и академиками – душили все русское, душили и грабили. Из фатерланда на восток пробирались всё новые авантюристы. У вас на мою родину стали смотреть как на колонию, как на «жизненное пространство»! – в голосе инженера послышалось озлобление. – Вы вообразили себя умнее русских, а о других народах России и говорить нечего – для вас они просто недочеловеки. Но пришли к власти большевики, Советы – и все пошло по-иному. Однако вы не унимаетесь, продолжаете нахально лезть на восток. Вас разбили в восемнадцатом году, растрепали в годы интервенции, расколошматили, когда Гитлер осмелился напасть на Советский Союз в сорок первом. Черт возьми! Почему ничто на вас не действует? Кстати, герр Курц, кем вы были при Гитлере?