В краю гор и цветущих долин

– О, больная тема, – воскликнула Ася.

– Ты же знаешь, что я не могу там быть. Потому что…

– Ты любишь его.

– Нахер вашу любовь. Где моя водочка?

– Он тебя хоть приглашал? – спросил Пётр. – Я от него приглашения так и не дождался.

– Приглашал, – ответила Лера неохотно. – Я сказала, что уезжаю в Феодосию к матери. Даже извинилась, что не могу быть. И вообще, какая разница? Он женится на какой-то замухрышке.

– Ты видела его жену?

– Говорят, гадкий утёнок рано или поздно превращается в красивого лебедя. Так вот – там природа что-то напортачила, и гадкий утёнок остался гадким утёнком.

Спустя время колбаска неожиданно закончилась, и пришлось закусывать сырой картошкой. Над кухонным столом висел рог – пластмассовая подделка под сувенир с Кавказа, но и он пошёл в дело – залили в него горькую и заставили Петра выпить залпом.

– Голос разума! – восклицала Лера. – Это ты мне сказал быть голосом разума! Так что пей теперь давай. Я будут пресс-служба, я буду писать статьи, злые разоблачительные статьи, и весь город будет мной восхищаться.

– Если бы Ванечка увидел, как ты тут водку жрёшь, он бы тебя выгнал.

– Пф, давай ему проститутку снимем, а то он весь такой правильный, весь такой благородный.

Она была совершенно пьяна. И когда решили пойти гулять, и Лера в прихожей хотела снять с вешалки куртку, то шлёпнулась и задела стакан с фломастерами для детских уроков. Она сидела на полу, среди разбросанных разноцветных фломастеров, по-мужицки икала. Из комнаты появилась Эсфирь, закутанная в одеяло, и Лера ткнула в неё фломастером, провозгласив точно главнокомандующий:

– Спать!

Это была обычная пьяная прогулка – без цели, с хохотом и криками. Шли через тёмные дворы, пока Ася где-то не потерялась. Лера и Пётр упали на лавочку. Лера не удержалась и повалилась на асфальт, икая и хихикая. Он поднял её и посадил к себе на колени. Тут на него нашло что-то невразумительное, что-то безумное – он начал целовать девичьи щёки, губы, глаза. А дальше ещё страннее – её губы ответили. Они целовались минут десять, а может, пятнадцать. Потом Пётр повёл девушку обратно домой.

Лера ничегошеньки не соображала. Она шаталась, постоянно спотыкалась, и он вёл её, прижимая к себе.

Дома уже ждала Ася. Она недоумённо смотрела, как Пётр протащил Леру в комнату и прям в одежде уложил на кровать. Сам лёг рядом. Ему было нехорошо. По соседству стояла другая кровать, на которой спала Эсфирь.

Лера забралась сверху на Петра и прилипла к его телу. Жалобно стонала:

– Ваня, Ваня.

И вновь на него нашло что-то невразумительное. Он запустил руки ей под одежду, нашарил застёжку лифчика, расстегнул. Лера пыхтела ему в лицо кислым пьяным дыханием:

– Ваня, Ваня.

Он гладил её спину, гладил плоский зад под джинсами, целовал губы. Голова у него кружилась, перед глазами расплывалось. Он оторвал от себя Леру и примостил рядом. Потом обнял и так в обнимку они и заснули.

Пётр проснулся первым и пошёл на кухню утолить сушняк. На столе стояла пустая бутылка водки, на горлышко которой, прежде чем уйти вчера гулять, нацепили кавказский рог. Стопки валялись по полу. Пётр выпил несколько стаканов воды из-под крана. Опустился на табурет. Как страшный сон всплыло перед ним то, что произошло вчера. Всплыло ощущение совершённой ошибки. Он не испытывал к Лере ничего, кроме дружеских чувств. Просто на какое-то мгновение его сознание помутилось.

Из комнаты в ванную прошмыгнула чья-то тень, и послышался звук плещущейся воды. Пётр собрал рюмки, повесил на место рог и выбросил в мусорное ведро пустую бутылку. Вскоре из ванны вышла Лера с мокрыми волосами, переодетая в свежую домашнюю одежду. Под её кофтой висели хорошо налитые груди, и Пётр смотрел на них.

– Что? – спросила Лера. – Я щас сдохну. Моя голова.

Она села за стол, сжала виски, проговорила хрипло, точно старуха:

– Я не думаю, что тебе стоит здесь находиться.

– Ничего же не было.

– Не было у него.

Между ними повисла пауза, наполненная раздражением и непониманием.

– Сегодня утром должна прийти хозяйка квартиры, я не хочу, чтобы она тебя здесь увидела, у нас с девочками могут возникнуть проблемы.

– Я уйду, я скоро уйду, дай мне время немного отойти, я ещё не до конца протрезвел, меня мутит.

– Мне тоже нужно привести себя в порядок. И Асе.

Упрашивать и спорить было бесполезно. Он обулся, накинул куртку. Лера с подозрением следила за его движениями. Пётр вышел за порог, дверь за ним с грохотом захлопнулась.

4

Ризограф неожиданно замолчал. Ритмичный стук машины вселял уверенность, что процесс идёт без сбоя, и внезапно наступившая тишина заставила Петра Мельниченко насторожиться. Было бы правильно пойти взглянуть, чтобы ничего не стряслось, но Лера вдруг спросила:

– Так тебя в депутаты толкают?

Рядом с девушкой он чувствовал себя вдалеке от того балагана, что творился в Комитете.

– Я молодой, вот и толкают, – хотел он козырнуть перед ней, но кичиться не умел, и ответ его получился робким. – Но мне это не нужно. Не хочу. А меня продолжают пихать, ведь молодые лица нужны. Справки какие-то делаю.

– Тебе выпал шанс проявить себя.

– Думаешь, оно того стоит? Я не понимаю, что там буду делать. Запросы писать во все инстанции?

– Я никому не даю советы, считаю, что не имею на это права, но ты можешь помогать людям, ты будешь полезен, – Лера как бы встряхнулась. Она подошла к картине на стене, изображавшей Ленина в библиотеке со стопкой томов, и ноготком провела по полотну.

– Брось. Я баллотируюсь в муниципальный совет. Не в Законодательное собрание. В моих полномочиях – вывозить мусор и патриотично воспитывать школоту.

– Вот он умел саморазвиваться и бороться, – она поскребла могучий лоб Ильича.

– Кто умел бороться? – на пороге кабинета возник хмурый Иван Коновальцев.

– Как твои дела? – Балабанова вмиг лишилась энергии, и лицо её потемнело.

– Вашими молитвами, – Иван стоял в дверном проёме, сложив мощные волосатые руки на груди. – Я услышал, что ты пришла, и захотел с тобой поговорить.

Его бычий лоб был сморщен и напряжён, и, казалось, вот-вот треснет, и из чёрной трещины польются водопадом мысли, идеи, проекты и планы на будущее.

– Мне нужен личный канал в Телеграме. Ты можешь это организовать?

– А ты кто? – ответила Лера, недоумевая, так ли важно иметь ему свой личный канал.