Тайрага – Путь светлых. Часть 1

Стараясь каждой своей клеткой почувствовать, кто там за дверью, охотник ослабил тетиву лука и свободной рукой потянулся к деревянной ручке двери… и тут же услышал:

– Входи Светослав, не топчись у входа!

Голос с той стороны ошеломил охотника. Несколько лет в этих местах он не видел себе подобных, не слышал человеческой речи.

Он отдернул руку, как будто обжегся. По напряженному телу прокатилась волна разряда и разлилась жаром.

«Кто это? – пронеслось в голове. – За сотни километров только тайга, горы и звери… Голос незнакомый…»

И всё же Светослав открыл дверь. Осторожно, одной ногой, ступив за порог, почувствовал волну тепла, коснувшуюся лица. Чуть пригнув голову в проёме двери, вошел внутрь, держа тетиву лука натянутой до предела.

В гроте, ближе к противоположной стене, между двумя кострами сидел человек – сухонький старик, одетый во что-то серое и неброское. Он сидел, положив руки на колени, не выражая никакой агрессии. На мирном лице, освещённом неярким пламенем костра, что горел перед ним в небольшом углублении, выдолбленном в плоском камне, выделялись тёмные усы, которые, огибая рот, спускались вниз и переходили в седую, густую бороду. Второй костёр, устроенный в нише стены, подсвечивал старика сзади.

– Ты кто? И откуда знаешь меня? – сухо спросил Светослав.

– Проходи, охотник, садись.

Голос прозвучал чуть слышно, но спокойно и уверенно. Он, будто мелодия, растёкся внутри грота. Казалось, что даже языки пламени, в унисон произнесённым словам, чуть вытянулись и стали двигаться медленнее и ровнее.

Еще мгновение назад адреналин вспенивал кровь Светослава, но едва слова незнакомца коснулись его слуха, напряжение стало плавно уходить.

Светослав прошел, опустился на указанный камень, застеленный шкурой. И вдруг ему стало жутко неловко за то, что минуту назад целился в безоружного человека.

Старичок, меж тем, негромко произнес:

– Я знаю, какое количество вопросов ты сейчас хочешь задать мне. Постараюсь ответить на все.

Он бросил щепоть чего-то в костёр. Пламя отозвалось на предложенную пищу и, ярко вспыхнув, поглотило её. Грот наполнился тем самым дымом, запах которого охотник почувствовал снаружи.

Настороженность вернулась к Светославу. Он не был человеком робкого десятка или излишне подозрительным, но действия обитателя грота, казались ему странными.

«Надеюсь не отраву, какую, жжёт… – подумал Светослав. – А то сам бы уже окочурился… Прям факир! Сейчас ещё кролика из шляпы вытащит… Не вышел на лай собаки… Таится от кого?.. Странный дядя…»

Дым поднялся вверх между Светославом и стариком, потом устремился ко второму костру, горевшему, в нише дальней стены, и там по естественной расщелине, образовывавшей что-то похожее на дымоход, вышел наружу.

Светослав это заметил и про себя подумал:

«Вот почему я не чувствовал этот дым раньше! По расщелине он поднимается высоко к самой вершине горы и там для тех, кто внизу становился неощутим».

Старик улыбнулся в усы и подтверждая мысли Светослава сказал:

– Да, именно поэтому!

Светослав еще раз внимательно посмотрел на человека и подумал: «Да откуда ж ты свалился на меня, как снег на голову?!» – и вслух добавил:

– Что «поэтому» …?! На сегодня ты достаточно удивил меня… Ты кто?.. Откуда здесь?.. Почему я раньше тебя не видел?..

– Упрямый ты парень! Встретив в тайге птицу или зверя, ты их с таким же упорством пытаешь «Кто ты и откуда»? – старик улыбнулся. – Я такое же живое существо в этом мире, как и многие другие… И заметь, не я к тебе, а ты ко мне пришел!

Старик вновь что-то достал из кисета и бросил в костёр. Грот снова наполнился приятным запахом.

Он улыбнулся усами, и в его глазах, отражаясь, запрыгали языки пламени, горевшего перед ним костра. Потом заговорил медленно, почти нараспев, взвешивая и подбирая слова. Казалось, что он переживал не за то, как сказать, а за то, как именно поймет его собеседник.

– Выпьем чаю, Светослав, – говоривший встал со своего места. – Чай согревает, располагает к беседе.

Старик подошел к костру, горевшему сзади, взял чайник, вплотную пододвинутый к углям. Из ниши в стене достал две чашки.

Вернувшись на свое место, наполнил их обе, и жестом пригласив гостя, сказал:

– Не бойся, не отравлю это просто чай… травяной чай… А это… – он снова бросил щепоть чего-то в костёр, – просто трава! Она очищает мысли…

«Может и не отравишь!..» – подумал охотник, но на всякий случай подождал пока хозяин грота первым отхлебнёт из своей чашки, и только после этого, чуть пригубил предложенный ему напиток.

Старик продолжал:

– Я понимаю твое удивление и твои вопросы… Раньше ты не видел меня потому, что… – он сделал паузу и улыбнулся в усы. – Потому, что я видел тебя. Те несколько лет, которые ты бродишь здесь, нужны были, чтоб снять всю шелуху, что прилипла к тебе в том, другом мире. Раньше мы не могли встретится… Ты не был готов.

– Не был готов? – переспросил Светослав. – Не понимаю! К чему готов и что это за готовность?!

Старик отхлебнул из чашки, и о чём-то задумался. Он смотрел на охотника и молчал. Когда пауза затянулась на столько, что Светослав собирался повторить свой вопрос, обитатель грота заговорил. Интонация, появившаяся в его голосе, стала похожа на интонацию учителя давно ждавшего своего ученика. И это поначалу показалось охотнику странным, более того, даже не понравилось. Но чем дальше рассуждал его нежданный собеседник, тем больше таяла настороженность.

– Ты ведь уже заметил, что жизнь здесь и жизнь в том мире – мире, построенном людьми, откуда ты пришел, различаются? Жизнь здесь гармонична и сбалансирована. Ничто не мешает процессам, происходящим в природе. Они не только не противостоят, как считают в том мире, а напротив дополняют друг друга. Все находится в гармоничной взаимосвязи: камни, трава, деревья, упавшая с них листва, времена года, сменяющие друг друга. Птицы и звери живущие в этом мире, являются, его неотъемлемой, и обязательной частью. Здесь у каждого своё место, свое предназначение. Даже жизнь и смерть тут являются гармоничным следствием друг друга. Когда волк съедает косулю или зайца, он съедает только плоть, никогда не трогает душу, оставляя той возможность развиваться дальше. Он съедает столько, сколько ему бывает необходимо, никогда не добудет лишнего ради утехи. Никогда не выйдет на охоту сытым.

Старик вдруг прервал свои рассуждения и встав с камня, застеленного шкурой прошёлся по гроту, потом, остановившись напротив Светослава, внимательно наблюдавшего за ним, спросил:

– Ты же последнее время не раз замечал, что стал растворяться в окружающем тебя мире? Ты же почувствовал, что становишься его маленькой частицей, которая живет по невидимым, и не писанным законам мироздания? Это и есть твоя готовность, а экзаменатор, что принимает твой экзамен: это природа, растворенная в тебе, и ты для себя ее открывший. Первый шаг сделан!

Старичок вновь сел на своё место, отпил из чашки чай, и улыбнувшись добавил:

– Когда ты пройдешь по пути к свету и сумеешь почувствовать себя частью огромного многообразия мира, в каждой его точке, а ему позволишь проникнуть в себя, и стать твоей сутью, это будет началом второго шага…

***

Светослав, вернувшись из мира воспоминаний, остановился на краю лесной поляны, осмотрелся вокруг. Пса рядом не было.

Как и положено охотничьей собаке, Друг бежал, где-то впереди. Сообразив куда и зачем двигается хозяин, он будто разведчик, всегда готовый предупредить об опасности, прокладывал путь.

Охотник посмотрел на солнце, видневшееся между елей. Удостоверившись, что идет в верном направлении двинулся дальше.

Он шел уверенно, то плавно скользя на широких охотничьих лыжах, оставляя две ленты следов между деревьев, то карабкаясь по крутому склону, таща лыжи на веревке.

Так охотник чертил свежевыпавший снег весь день, то спускаясь, то поднимаясь по горам, по хорошо ему известным звериным тропам.

Один раз в год на протяжении вот уже 16-ти лет он покидал свое жилище и выходил к людям, чтобы пополнить хозяйственные запасы: соль, спички и прочую мелочь в которой была нужда. Деньгами он не пользовался потому, что их просто не было, зато были шкуры и золото. Их он и обменивал на самое необходимое.

В очередной раз Светослав остановился, когда солнце заметно стало клониться к закату, цепляясь за верхушки деревьев.

Друг уже не убегал далеко и всё чаще оглядывался на охотника, будто спрашивал: не пора ли сделать привал? Долгие годы жизни средь безмолвных скал и вековых деревьев настолько спаяли его с человеком, что он безошибочно определял, а иногда и предупреждал действия своего хозяина.