Усердие князя Владимира

– Не слишком ли рано ты о сестре василевса речь завел? События могут развернуться совсем по-другому.

– Как раз вовремя. Я не хочу, чтобы ты потом разочаровался или был обескуражен. Этот брак, мы это знаем, нужен для признания, не больше. А ты понимаешь, что Анна поставит условие: ты должен будешь своих наложниц распустить, по крайней мере, на первый случай и показательно.

– Я князь.

– Василий или кто-то из его окружения выставят такие условия и будут на них настаивать. Анна больше всех в этом заинтересована. Готовься, княже, к новым правилам жизни.

– Ты считаешь, что я сделал неверный выбор?

– Я такого не говорил. В моих мыслях такого нет. Ты хочешь основать династию. Предпосылки для этого созрели. Ты реализуешь то, что следует, но есть обратная сторона, к которой ты должен быть готов.

– Строгость твоя неуместна. Давно мне не опекун.

– Я делаю наше общее дело. Ты можешь говорить все, что захочешь.

– И что ты выигрываешь?

– Ты забыл, кто я? Я твой помощник, но от хазар, учитывая то, кто мой отец. Я отошел от ростовщичества, но у меня есть свой интерес и долг, который я, как сын, обязан оплатить.

– Что хочешь?

– Хазарский закон на Руси, но в новом виде. Ты его учредишь. Ты сделаешь так, что Правь уйдет. Для этого понадобятся столетия, но основные шаги ты сделаешь в ближайшие годы.

– Ты мне вменяешь в обязанность что-то сделать для тебя?

– Не для меня, для всех нас. Твоя кровь – на половину кровь Малуши, а она – хазарка, хотя ее мать – древлянка. Ты хочешь пойти против себя? К тому же тебе отказа от ростовщиков не было. Или я неправду реку?

– Ты унижаешь меня.

– Я всего лишь говорю, кем ты есть, подчеркивая происхождение, не больше. От себя ты не уйдешь.

Владимир, слегка покусывая губу, молчал, а Добрыня, пользуясь возможностью, заметил:

– Ты пока что слегка одержим желанием породниться с василевсом. Ты не видишь обратной стороны. Это лишь говорит о том, что против тебя действуют лица, заинтересованные в этом. Ромеи, хочешь ты или нет, хотят как можно больше выторговать, а поменьше отдать. Я не хочу, чтобы ты был у них на крючке. Тебе следует смотреть на вещи просто, без каких-либо иллюзий и обид.

– Ты подставил меня с Рогнедой. Ты сказал ее изнасиловать, – внезапно вспылил князь. – И сейчас ты мне снова лихие слова говоришь.

– Уймись. Да, я говорил, но ты меня послушал. Действовал ты. Мало ли кто и что сгоряча скажет. Не обожгись с Анной. Вот о чем тебе толкую.

– Благодетель. Я тебя от себя отстраню.

– И с кем останешься? – с едва заметной усмешкой спросил Добрыня. – С варягами? Кого ты к себе приблизишь? Может, ромеев или еще кого-то, кто прижился в Киеве? Я при тебе с детства. Я не предал тебя и не сбежал. Я – родной брат твоей матери. И дни мои уже подходят к закату. Ты думаешь, что облегчишь себе жизнь, отправив подальше с глаз долой? А куны, а гривны и дирхамы? Кто будет с ростовщиками договариваться? И ты думаешь, они тебе дадут столько, сколько тебе хочется?

– Они столько никогда не давали.

– Но тебе хватало. Ты получил максимум из возможного.

Владимир снова глубоко вздохнул. Запал, который у него был, угас. Добрыня, что все больше понимал князь, не ошибался. Его куда-то отправлять в сложившихся условиях было глупо и недальновидно.

– Так что твой сон, что за знамение? – уже миролюбивее заметил князь.

– Вещий сон правду стелет, если его разгадать. Надо бы нам княжну ромейскую заполучить, а коршуна, что в небе над ней реет, к себе не допустить. Думать надо. Нет прямого ответа на твой вопрос. Я о сне никому не сказывал. С Фабием или с Руфием, тем паче с Рудольфом, на тему эту не говори. Понял? Тебе доверяю, не им.

– Ромеев, как я вижу, ты не очень любишь. Варягов также не принимаешь. Кого тогда?

– Русичей. Илью или Алешу, к примеру. Коварства в них нет, только лишь простота.

– Так это не простота, а дурость или простофильство.

– Это ты так считаешь. Илья, между прочим, умен, что тебе при встрече и показал.

– И как это его этот волхв, Кудес что ли, самого отпустил. Он же его ведет или нет?

– Кудес на заднем плане. Илью он ни к чему не принуждает и им не помыкает. Вскоре волхв совсем отойдет в сторону.

– Что в отношении него предлагаешь?

– Пока наблюдать, а смерть не дарить. Глупо это и недальновидно. Я не хочу крови на Руси.

– Так и я тоже, особенно в Киеве.

– Руфию тогда укажи мимо проходить и не трогать пока ни Кудеса, ни других волхвов.

– Боишься? Ты и боишься?

– У нас основные враги – пока перны. Их надо красиво отстранить, да так, чтобы они сами себя наказали. Волхвы уже отошли. Кудес – не совсем волхв, как мы это понимаем.

– Почему? Он что, не живет по Прави?

– Он нам пока нужен.

– Скажи зачем. Может, я не знаю?

– Ты Илью врага или друга хочешь?

– Ближе к другу, – осторожно заметил Владимир, искоса поглядывая на Добрыню.

– Тебе мало Варяжко и его друзей?

Владимир насупился, а Добрыня продолжил:

– Эти себя еще покажут. Так вот, княже, тронешь Кудеса и его помощников, Илья на сторону Варяжко перейдёт. Он один десятка варягов стоит. А вместе со своей сотней тысячу варягов переплюнет. Ты себе враг? Я нет.

– Убедительно говоришь. Я бы сейчас многое дал, чтобы Варяжко моим врагом не был.

– Поздно, княже. Надо думать, как больше таких ошибок не допускать.

– Я приказа не дам, но Вулфар, Руфий могут сами разобраться с Ильей и его молодцами.