Застенок

Она с надеждой пыталась сохранить свой деревенский дом, но все было тщетно. Зимой он не отапливался, мыши грызли пол, стены сырели. Периодически наведывались мародеры, хотя, что они там хотели найти – непонятно: в доме давно уже никто не жил и ничего ценного там не было.

Та же учесть постигла и дом моего прапрадеда. У деда не было больше сил на его восстановление, и дом постепенно разрушался. В него лишь изредка заходили.

Тетя Люда, похоже, как и мой дед, окончательно смирилась с участью отчих домов.

Тем летом я видел ее последний раз.

Осенью 1999 года я пошел в первый класс. Это было достаточно яркое событие в моей жизни. Мои родные говорили мне, что если я буду хорошо учиться, то достигну многого. Образование – это путь к достижению светлого будущего. Помню, что я хотел учиться. Мне нравилось постигать все новое. Тем более до этого у меня был большой, но трагичный опыт в изучении библии, что требовало немало терпения и внимательности. Видимо, это осталось у меня на подсознательном уровне.

В этот знаменательный день, первого сентября, первоклашкам подарили экскурсию на теплоходе. Я сидел на палубе, в одиночестве наблюдая за плеском воды и брызг, отлетающих от борта судна. Ко мне подсел Рустам. Так мы и познакомились. Пожалуй, он был первым человеком из моего класса, с кем я начал общаться. Вскоре к нам присоединился Саша Бажура. И мы начали дружить уже втроем: я, Рустам и Саша.

Позже как я выяснил, Рустам был осетинцем. Он переехал с родственниками из Владикавказа во время этнополитического конфликта девяносто второго года.

Семья Саши Бажуры была вынуждена бежать из Чечни, когда в республике начался геноцид русского населения на фоне растущего ваххабизма и национализма. Они были молдаванами по национальности, но православными по вероисповеданию, что определяло их к нашей нации автоматически наравне с русскими, украинцами, белорусами и армянами.

Мои новые друзья выделялись из общей толпы своей внешностью: черные волосы, смуглая кожа. Это не могло остаться без внимания других ребят, к тому же мои приятели плохо читали по-русски. Из-за этого в классе начались перепалки, затем драки, переросшие в обыкновенную травлю.

Люди не любят, когда человек выделяется из толпы по какому-нибудь признаку. Несхожесть с общей массой они воспринимают как опасность, и вследствие этого, толпа пытается пресечь любые проявления отличительных качеств человека, пусть даже независящих от него. Видимо, это заложено в человеке на подсознательном уровне с самого рождения. Общество с настороженностью относится к тем, кто отличается от основной массы. Многие предпочитают игнорировать таких индивидуумов или подавлять, чтобы пресечь от них вероятную опасность.

Я не мог оставить Рустама и Сашу. Я считал их своими друзьями и понимал, что они были в меньшинстве, были слабее, и им требовалась помощь.

Нам надо было драться, чтобы выжить. Нужно было стоять за себя и противостоять остальным ребятам. Но, а как же тогда общехристианские ценности? Христианство осуждает любое проявление насилия. Я не мог драться, я просто не мог! Перевес был, увы, не на нашей стороне, но мы старались отстаивать себя. И вместе с ребятами мне часто перепадало за общение с ними. Но даже, несмотря на то, что я считал Рустама и Сашу своими друзьями, я не был с ними полностью открытым.

Тогда нас не волновала политика и все, что с ней было связано. Мы были слишком малы для этого, у нас были совсем еще детские увлечения, детские переживания. Но кроме мультфильмов за ужином вместе с родителями я также смотрел новостные программы по телевизору и постепенно вникал в реалии взрослой жизни.

Четвертого сентября 1999 года по новостям показывали, что в каком-то Буйнакске был взорван дом. Помню, взрослые были очень обеспокоены данным происшествием. Погибло много людей. Через четыре дня взрывы произошли в Москве, и началась паника. Люди говорили: «Если уж в Москве дома взрывают, то и у нас тоже будут».

Несколько раз нас будили посреди ночи и выводили на улицу. Тогда было достаточно холодно, соседи организовывали самостоятельное дежурство вокруг домов. Мой отец ходил дежурить по ночам, граждане наглухо забивали отверстия подвальной вентиляции, вешали замки на цокольные этажи.

Беспокойство добавляли новостные репортажи. В них передавалось, что продолжаются разборы завалов взорванных террористами домов. Было тяжело наблюдать за тем, как извлекают людей: мертвых, живых.

С наступлением зимы народ немного успокоился. В начале декабря начали готовиться к наступающему новому году. По старой советской привычке дефицитных полок особо запасливые начинают закупать продукты за месяц, не забывают о подарках для друзей и близких.

Я любил отмечать новый год. Я считал его сказочным праздником, который был особенным, волшебным. Вместе с отцом мы наряжали елку в большой комнате. Она была таких размеров, что ее наконечник в виде ярко-красной звезды почти упирался в потолок. У нас было так много игрушек, гирлянд, мишуры, так что процесс украшения елки затягивался на несколько часов, что не могло не радовать ребенка.

Тридцать первого декабря 1999 года президент Российской Федерации Ельцин по сложившейся традиции поздравлял страну с новым годом.

«Я ухожу». – Неожиданно для всех заявил он в своем обращении. – «Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми умными, сильными, энергичными людьми… В соответствии с конституцией, уходя в отставку, я подписал указ о возложении обязанностей Президента России на председателя Правительства Владимира Владимировича Путина». – Добавил он.

Не знаю почему, но мое чутье, пусть даже и детское, подсказывало мне, что начинается абсолютно новая эра.

НОВАЯ ЭРА

    2000 год

Двухтысячный год начался достаточно интересно. Люди радовались отставки Ельцина: «Дурак какой-то! Алкаш. Сдал страну американцам с потрохами! Наконец-то ушел». – Отзывался о нем с неприязнью народ.

В конце января несколько дней подряд все новостные каналы крутили репортажи с Давосского форума.

«Who is mister Putin?[2 - Who is mister Putin? (англ.) – Кто есть мистер Путин?]» – Кажется, эту фразу я слышал уже более десятка раз за неделю.

Россия явно не была авторитетом для западной цивилизации. Русских не уважали, нашу страну не воспринимали, как важного экономического партнера, стратегического игрока на политической арене. Моя страна была изгоем среди развитых государств.

«Who is mister Putin?» – что можно было тогда ответить на этот вопрос? Собственно, ничего.

В марте 2000 года абсолютное большинство голосов на президентских выборах набрал исполняющий обязанности президента России – Владимир Путин.

Он стал президентом, ведь народ верил ему: молодому, перспективному человеку с большими амбициями. Когда он начал управлять страной у людей появилась надежда и вера в светлое будущее при новой власти.

Мы продолжали заниматься своими повседневными делами. Родители работали, по очереди ездили в Москву, я же ходил в школу, пытаясь быть прилежным учеником.

Началась третья четверть учебного года. В моей голове не укладывалось: за что можно так было ненавидеть людей и так над ними издеваться? Рустам и Саша были такими же обычными мальчишками, как и другие мои одноклассники. Но объяснить кому-либо в классе, что они такие же, как и все остальные не представлялось возможным. К тому же учительница каждый урок орала на нас как ненормальная. «Почему я должна работать с вами за копейки?» – Кричала она.

Сейчас я осознаю, что все в нашем классе воспринимали ее крики как норму. Ее оры воспринимались нами как обыденность, происходящая в порядке вещей. Значит, так должно было быть. Значит, учителя на всех детей так кричат в школе. Нам же не с чем было сравнивать. Удивительно, что ее коллеги-учителя, ничего не предпринимали. Хотя все прекрасно слышали ее крики.

Я продолжал посещать художественную школу. Там тоже хватало подлецов. Однако я старался не обращать на них никакого внимания, а заниматься любимым делом. Я игнорировал проявления издевок в мою сторону. Мне нравилось рисовать, в этом я видел нечто утонченное, неповторимое.

Почему они ко мне так относились? Потому что я не отвечал им агрессией на агрессию, и их это раздражало, по-видимому, еще больше.

Я болел хронической ангиной и часто простужался. Чтобы перебороть мой недуг родителям приходилось ежегодно возить меня на море. Мы ездили в Крым каждый год в один и тот же пансионат близ Евпатории. За это время я очень привык к этому месту. Неплохо ориентировался на местности. Поэтому мне разрешалось в семилетнем возрасте самостоятельно ходить в полуденное время к лиману.

Я бегал туда не для того, чтобы полежать на поверхности воды или принять целебные грязи. Я посещал это место для того, чтобы посмотреть на то, как работают археологи.

Древний город Керкинитида постройки конца четвертого века до нашей эры был завораживающе прекрасным местом во времена расцвета греческих Спарты и Афин. В эпоху существования Керкинитиды здесь жили греки.

Мне нравилось гулять по каменным фундаментам разрушенного скифами города. И я представлял, что здесь когда-то кипела жизнь: на месте вот этих развалин, скорее всего, был жилой дом, а этот полукруглый фундамент напоминал храм.

Ежегодно в этом месте проводились археологические раскопки, и наблюдать за работой научных групп было несказанно интересно. Они просеивали песчаный грунт через мелкое сито, и твердые материалы направляли на изучение в развернутый лагерь близ лимана.

Подумать только, здесь когда-то жили люди! Но как они жили? Как сложилась их судьба? Что стало с их потомками? Эти вопросы постоянно вертелись у меня в голове.

Мужчина средних лет останавливался в нашем пансионате ежегодно. Я отчетливо запомнил его, потому что он приезжал в тоже время, что и мы. Он надевал маску и далеко отплывал от берега. Часто вытаскивал на берег ракушки, крабов, морских коньков, и мы, дети, сбегались к нему посмотреть на эти морские диковины.

Однажды ему посчастливилось поднять со дна греческую амфору. Сколько десятков веков ей было – никто не знал. Но она была определенно очень ценной вещью для археологического сообщества и мировой истории.

Руины древней цивилизации приобщили меня к изучению античной культуры. Они и привили мне любовь к истории, что в последующем сыграло большую роль в моей жизни.

ТЯЖЕЛЫЙ ГОД

    2001 год

Позвонили поздно ночью. Мама расторопно начала собираться. Она была очень взволнована.

«Одевайся тоже. Неизвестно сколько времени придется пробыть на рынке». Я понимал, что случилось что-то серьезное.

В начале марта завывала метель. Ночной город был пуст. Я спешил вслед за мамой, проваливаясь в высоких сугробах. Возле складов собралась толпа, в темноте не было видно лиц людей, только слышны знакомые мне голоса. И я всматривался, пытаясь разглядеть их в свете луны. Кто-то вскоре подъехал на машине и оставил фары включенными. Оказалось, что я знал большинство людей.

Ограбили складские помещения, где предприниматели хранили свой товар. Воры проникли на склад через гаражный кооператив, и, пробив дыру в стене, вытащили все, что можно было утащить. Вывезли несколько грузовых фур. Я, как сейчас, помню разбросанные на полу контейнера сапоги и белые, перепачканные грязью мужские рубашки.