Олимпионик из Ольвии. «Привидения» острова Кермек (сборник)

– Нет, – помрачнел Фокрит. – Куда уж только ни ходили мы… А сколько жертвоприношений совершили! И всё бесполезно. Отвернулись от нас боги…

– А ты не думал другую жену себе подыскать?

– Ну что ты! Об этом и речи быть не может! Мы ведь с Мелиссой женились по любви. И до сих пор любим друг друга. Да и хозяйка она замечательная. Ты же знаешь… Как я без неё? Нет…

– Остаётся один выход: усыновить кого-нибудь.

– Это другое дело… – неохотно согласился Фокрит. – Мы и сами начали уже подумывать об этом… Годы ведь идут…

– Что я вижу? – спохватился вдруг Софон, взглянув в конец улицы. – Фокрит, посмотри-ка: мой Плавт тащит на спине твоего Тимона! Что это значит?

– Это значит, что они не просто бегали наперегонки, а устроили эфедрисм.

– Что это такое?

– Это когда победитель объявляется басилевсом, а побеждённый – ослом, и осёл обязан пронести на себе басилевса. Забава такая есть у здешних ребят.

– Хорошая забава, – не стал перечить Софон. – Жаль только, что не наоборот вышло. Меня больше устроило бы, если бы Тимон тащил на себе Плавта.

– Ишь, чего захотел! – добродушно рассмеялся Фокрит. – Ну уж нет! Пока придётся довольствоваться тем, что есть!

Фокрит и Софон, весело посмеиваясь, по-приятельски похлопали друг друга по плечу.

– Ну, что ж, поразвлеклись малость, – сказал хозяин дома, – теперь можно и позавтракать. Ребята! – окликнул он раскрасневшихся мальчишек. – Давайте-ка сюда! После такого напряжённого состязания не грех и подкрепиться.

– Что же ты, слабак? – Софон с напускной суровостью взъерошил рыжие вихры на голове подошедшего сына.

– Попробовал бы ты с ним побегать, тогда говорил бы, – сказал, оправдываясь, Плавт и с уважением взглянул на Тимона. – Я даже не думал, что можно так быстро бегать.

– Да видел я, видел. Бегает он, действительно, здорово! Но ты, сынок, не расстраивайся, – попытался приободрить Плавта Софон. – Потренируешься ещё малость с Аргусом и, может, обгонишь когда-нибудь Тимона. Так что ты, Тимон, не очень зазнавайся. А главное, тоже не забывай о тренировках. Без тренировок, настоящих тренировок, ничего, брат, не добьёшься.

Все четверо вошли во двор. Софон в этом доме бывал уже не раз и хорошо его знал. А вот Плавт попал сюда впервые и потому на всё обращал внимание, ко всему присматривался. И, надо признаться, всё ему здесь нравилось. Нравился просторный квадратный двор, вымощенный плоским булыжником, посреди которого стоял большой овальный стол. Нравился невысокий портик[42 - Портик – открытая с одной стороны галерея с колоннадой.] у средней стены. «Как хорошо, должно быть, под его крышей в дождь или жару почитать «Илиаду» или поиграть с кем-нибудь в петейю!» – с завистью подумал Плавт. Да и весь дом ему понравился, – большой и добротный, состоящий как бы из трёх отдельных домов, расположенных буквой «пи»[43 - Пи – буква греческого алфавита, наша – П.]. Каждый из этих домов аккуратно был выложен из необожжённого кирпича. И если стены дома были снаружи глухие, то здесь, во дворе, в каждой стене имелась дверь – в правой их даже две было – и по несколько окон. Впрочем, так или почти так были устроены все ольвийские жилые дома. Плавт успел это заметить, когда они ехали сюда. Но больше всего восхищал Плавта водосборник: наклонённые внутрь дворика односкатные крыши из красной черепицы, к краям которых приделаны черепичные желоба. Водосборник устроен был так, что дождевая вода со всех крыш стекала в соединённые между собой желоба, из желобов – в трубу, а из трубы – в большой круглый колодец, устроенный в углу двора.

Услышав во дворе голоса, из гинекея[44 - Гинекей – женская половина древнегреческого жилого дома.] вышла жена Фокрита – хрупкая миловидная женщина с простенькой и в то же время изящной причёской на голове, одетая в длинный, чуть ли не до пят, белый полотняный хитон.

– А я-то думаю, кто к нам пожаловал? – приветливо улыбнулась она. – Хейре, Софон! Какими ветрами?

– Хейре, Мелисса! Всех тебе благ! А ветрами?.. Да всё теми же, нашими, степными.

– А это что за парнишка с тобой? Уж не сын ли? – поинтересовалась Мелисса, хотя и так уже догадалась об этом. Спросила единственно для того, чтобы доставить приятное гостю.

– А то кто же? – в голосе Софона послышалась плохо скрытая гордость. – Плавтом зовут.

– Будь счастлив, Плавт! – хозяйка одарила мальчишку доброжелательной улыбкой и не без доли зависти заметила: – Тебе есть чем гордиться, Софон.

– Мелисса! – взял жену за руку Фокрит. – Люди с дороги. Организуй чего-нибудь поесть. Да и нам уже пора бы подкрепиться. Вот и позавтракаем вместе.

– Где будете завтракать? В столовой?

– В столовой? Нет, пожалуй, будет лучше здесь, во дворе. На улице уже достаточно тепло. Ты тоже к нам присоединяйся. И Тимона позови. Он сам при чужих людях не осмелится сесть за стол.

Мелисса возвратилась в дом, и вскоре оттуда вышли две рабыни – молоденькая и постарше. Они поставили на стол низкую плетёную корзину с продолговатыми ячменными лепёшками, корзинку поменьше с хорошо сохранившимися за зиму головками чеснока и лука, большую тарелку с зажаренными голубями под чесночным соусом, запах которого тотчас распространился по всему двору, и расписанный белым по чёрному кратер с вином. Затем на столе появились кувшин с чистой водой и несколько чаш. Прежде чем сесть за стол, Фокрит, Мелисса, Софон, Плавт и Тимон, как надлежит, совершили омовение, говоря проще, помыли руки и вознесли молитву покровителю Ольвии Аполлону. Тимона хозяин усадил между собой и Плавтом.

Фокрит и Софон – давние приятели, а поскольку виделись они редко, то поговорить у них всегда было о чём.

– Такое впечатление, что Ольвия хорошеет не по годам, а по дням, – заметил между прочим Софон, макая в разбавленное водой вино кусок лепёшки. – Я перестаю узнавать этот город. Хотя и бываю здесь не так уж редко. В чём дело?

– Ты не всё ещё видел. И то ли вскоре увидишь! – в голосе Фокрита слышалась неподдельная гордость за свой город. – Всё дело в том, что мы наконец избрали толковых архонтов. Особенно повезло нам с архонтом-басилевсом[45 - Архонт-басилевс – первый (главный) архонт.], который думает не о том, какую бы выгоду иметь от этой должности, а постоянно заботится о городе. Я говорю о Гиппархе, сыне Филотидоса. Представь себе: он начал обустраивать в городе канализацию! Ты, конечно, не знаешь, что это за штука такая. Попробую объяснить. Теперь вся вода со всех дворов и улиц, а с нею, конечно, и всякие нечистоты, будет стекать в специальные колодцы, а оттуда – по керамическим трубам – прямиком в Гипанис. Представляешь? И эти трубы будут проложены под тротуарами и под дорогами. То есть они не будут никому мешать, их даже видно не будет. Каково? Ольвия становится совсем другим городом, не то что раньше была. Скоро на улицах у нас не будет ни помоек, ни луж, ни грязи, ни вони. Представляешь, насколько приятнее и удобнее будет жить в таком городе! Но и это не всё. Ещё Гиппарх собирается построить в городе водопровод и подвести воду едва ли не к каждому дому. И непременно – в каждое общественное здание. Вот так!

– Это действительно здорово! Могу только позавидовать вам, – порадовался с Фокритом Софон. – Хоть бери да перебирайся к вам в город. Хотя нет! Я ни за что не поменял бы свой хутор на все ваши городские блага. У нас простор, воля, а у вас, куда ни ткнись, стены да стены. И народу уйма, всюду толчея. Нет! Это не для меня. Если бы не эти разбойники-скифы, которые, случается, озорничают у нас, можно было бы считать, что я живу где-то в Элизии[46 - Элизий – загробный мир, где блаженствуют праведники.]. Видели бы вы, как чудесно у нас весной, когда вокруг сады зацветают! Красота неописуемая! А летом, когда поля с созревшей пшеницей кажутся залитыми золотом!.. Нет! Вам, городским жителям, этого не понять…

– Это почему же? – вступилась за горожан Мелисса. – Я, например, с удовольствием жила бы в деревне. Там, как мне кажется, всё проще, понятнее, меньше условностей и всяческих там запретов.

– Кстати! О пшенице! – вспомнив о главной причине своего путешествия в Ольвию, резко поменял тему разговора Софон. – Я ведь к тебе, Фокрит, приехал об этой самой пшенице потолковать. Ты мне скажи вот что: что слышно из Эллады[47 - Эллада – так древние греки называли свою страну.] насчёт закупок у нас в этом году зерна? Слухи какие-нибудь доходят? И что ты лично посоветуешь? Меня интересует, чего больше сеять: пшеницы или ячменя? И сколько.

Фокрит, не задумываясь, уверенно ответил:

– Сей пшеницу! И побольше! В Элладе уже началась навигация, и три дня тому назад к нам пришёл первый торговый корабль. Из Афин[48 - Афины – в древние времена столица Аттики, позже и по сей день – столица Греции.]. Привезли хорошие вести. Для нас хорошие, имеется в виду. Оказывается, у них там, у афинян, что-то не заладилась торговля зерном с Египтом, и теперь Афины рассчитывают только на Ольвию и Пантикапей[49 - Пантикапей – столица Боспорского царства (Восточный Крым).]. Даже грамматидий[50 - Грамматидий – складывающиеся две восковые дощечки для письма, записок.] насчёт этого мне прислал мой афинский клиент. Ячмень также будут закупать. Но меньше. Пшеницу – всю, какая будет. Афиняне – народ изнеженный, им подавай только пшеничный хлеб! Сей, Софон, побольше. Можешь рассчитывать на пять тысяч медимнов[51 - Медимн – мера объёма – 52,39 л.]. А то и на больше. Да и мне медимнов сто понадобится, на муку и крупу. Словом, забираю всё, что вырастишь. До последнего хеника[52 - Хеник – мера объёма – 1,09 л.]! И соседям передай, пусть побольше сеют.

– Пять тысячи медимнов! Ого-о! – сделал большие глаза гость. – Я, пожалуй, столько и не засею…

– Постарайся, заработаешь прилично. Заготавливай также мёд, воск, шкуры какие там есть. Афиняне всё заберут, город богатый.

– Ну, что ж… – поднялся из-за стола Софон. – Спасибо за угощение, за хорошую новость и совет. Ещё день-два, и буду приступать к севу.

– Посидел бы ещё, – попробовала задержать гостя Мелисса. – Куда торопишься?

– Рад бы, дорогая Мелисса, посидеть, да надо ещё по лавкам пройтись, купить кое-что хочу. А ещё я Ольвию обещал Плавту показать. Он ведь только из-за этого и ехал сюда.

Пошептавшись о чём-то с Плавтом, Тимон тронул хозяина за руку.

– Дядюшка Фокрит, можно я покажу Плавту город? А?

– Отчего же нельзя? – пожал плечами Фокрит. – Конечно, можно. Тем более что город ты знаешь лучше, чем отец Плавта. Валяйте вдвоём! Это вы хорошо придумали: и вам обоим будет интереснее, и у отца останется больше времени на поиск своих покупок. Не так ли, Софон?

– Именно так! Я даже рад, что так обернулось. Вдвоём им действительно будет интереснее. – Порывшись в полотняном кошеле, который свисал у него с плеча под хламидой, Софон достал несколько халков[53 - Халк – ольвийская мелкая монета.] и протянул их Тимону. – Купите там себе чего-нибудь сладкого.

Чтобы не отставать от гостя, Фокрит зашёл в дом и тоже вынес мальчишкам несколько монеток.

– Только, ребята, не очень увлекайтесь, – предупредил их Софон. – Не забывай, Плавт, что сразу после полудня мы должны отправиться домой.

* * *

Выйдя со двора и миновав небольшой проулок, мальчишки оказались на большой, шириной больше двадцати пахюсов[54 - Пахюс – мера длины, равная 46,2 см.], улице. Проезжая её часть была вымощена щебнем вперемежку с битой керамикой и черепицей, а пешеходные дорожки – плоским булыжником.

– Это у нас Главная улица, она тянется через весь город с севера на юг, – объяснил Тимон. – Так что ты хотел бы увидеть?

– Всё, что покажешь, – кратко ответил Плавт. – Я ведь в Ольвии впервые.