Домашние сцены

Домашние сцены
Иван Федорович Горбунов

Сцены из городской жизни
«Строги они, это точно, а умный народ. Теперь, хоть бы посмотреть, эти воздушные шары: страх берет, как может человек в беспредельную высь подняться? А кто все? — Все немцы...»

Иван Федорович Горбунов

Домашние сцены

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Елизавета Яковлевна, барыня средней руки.

Сергей Иванович, ее племянник, лет 17-ти, воспитывается в пансионе Штрик, огромного роста, лицо все в угрях.

Астровзоров, знакомый Елизаветы Яковлевны, толстый мужчина, с бородой, говорит протяжно на о; в разговоре разглаживает бороду и возводит глаза в потолок.

Макарка – 15 лет, Григорий – 40 лет, слуги Елизаветы Яковлевны.

Глеб Тимофеев, кучер.

Сторож из пансиона.

В передней

Григорий.

Что, Макарка, в пинсиён ездили, аль нет?

Макарка.

Как же. Барышню отпустили, а Сергея Иваныча не отпущают… проштрафился.

Григорий.

Значит, на хлеб – на воду… ха, ха, ха!

Макарка.

Надо думать, так… Да уж ему не впервой.

Григорий.

Самой-то докладывали?

Макарка.

Где докладывать!.. нянюшку-то разве не знаешь.

Григорий.

А спросить?

Макарка.

Ну, спросит, тогда доложат.

Глеб (в дверях).

А… помещики!.. Наше вам… Сама дома, что ли?

Макарка.

А что?

Глеб.

Доложите, Григорий Петрович, что барышню сдал мадаме, а Сергей Иваныча не отпущают.

Григорий (смеясь).

Плохо, значит, просил.

Глеб.

Да коли ежели не отпущают – проси не проси, все одно. Говорили уж мы с ундером-то: – невозможно, говорит, этого, не можем мы, потому, говорит, ноне строго стало, не те порядки.

Григорий.

А самого-то видел?

Глеб.

Как же. Высыпало это их на лестницу видимо-невидимо – и махонькие, и всякие, а наш-то ото всех отличает, – всех, почитай, больше… Тетенька, говорю, кланяться приказала, домой вас дожидает. Хотел он, должно, что-то говорит, а тут немец к им вышел и разогнал всех. Ундер говорит, вишь, говорит, как ноне у нас!.. Так я и уехал. Прощайте. (Уходит).

Григорий.

Теперь, Макарка, держись!

Макарка.

А что?

Григорий.

Будет тебе!

Макарка.