Магнификус II

– И месяцев четырнадцать?

– Еще бы! А?..

– Двенадцать.

– До глупого мало и неудобно. Вы, кажется, не любите жить, – постановил скейвен и жестом предложил гостю сесть в глубокое кресло у массивного стола посреди кабинета. Сам же быстро устроился на резной скамье у стены, увешанной разного рода холодным оружием.

– Мне здесь нравится, – рассматривая мечи, дротики и кинжалы, сообщил Второй, – ничего лишнего. А бар есть?

– Что такое бар? – не понял Шарскун.

– Шкаф с бутылками, в которых вино и другие полезные напитки, – удивляясь неосведомленности приятеля, объяснил Сергей.

– Скейвенам клана Эшин пить вино нельзя, – испуганно прошипел тот, оглядываясь назад.

– Ну да?! – не поверил Второй, припоминая, как весело проводил вечер крыс с банши в доме Наолы.

– Ни слова! – умоляющим тоном попросил проводник. – Пить – это позор! Жена узнает и уйдет с детьми к родителям, а меня переселят в плохой район и заставят четыре месяца колоть варп-камень.

– Во как! – удивился строгости местных нравов гость и успокоил приятеля. – Молчу, как камень. Если хочешь, как варп-камень.

– Благослови тебя Рогатая Крыса! – поблагодарил его Шарскун и сообщил: – Ночью мы опять пойдем.

– Почему ночью?

– Так спокойней.

– А до ночи, что будем делать?

– Хочешь, в театр сходим?

– В театр?!

– В театр. Но сначала поспим, чтобы силы не оставили нас в пути.

– В театр, в театр. Почему бы нет?! – задумался Сергей. – В театр, здесь – это забавно. Какая там пьеса идет?

– Не знаю, – признался скейвен, – но уверен, что очень хорошая. Все пьесы выбирают на совете старейшин города.

– Вот у вас здесь порядки, не побалуешь, – вздохнул гость, – впрочем, какая разница! Вот что, расскажи-ка мне про клоуна. Не дает мне покоя его колесница. У нас такие колесницы в большом почете. Мой друг Хирург на такой катается.

– Наверно, он великий герой! – понимающе покачал головой крыс.

– Великий, – подтвердил Второй.

– Тордион – тоже великий герой, – начал свой рассказ Шарскун. – Когда была большая битва с Хаосом в Прааге, Тордион лечил раненых и на него напал Аэкольд Хелбрасс – страшный герой Хаоса.

– Как этот псих Тзинч?

– Нет, Тзинч – его владыка, Аэкольд – чемпион Тзинча.

– Любимчик?

– Да. Так вот. Аэкольд Хелбрасс со своим мечом ветра спустился с неба к Тордиону и хотел его убить. Тордион поднялся и сказал: «Не мешай мне, плохой человек, я лечу раненых, или я тебя побью своим хлыстиком». И он достал свой хлыстик с бубенчиками.

– И убил этого чемпиона хлыстиком?

– Нет, чемпион убил Тордиона. Аэкольд – безжалостный злодей.

– Не понимаю.

– Все очень просто – Тордиона нельзя убить. Он возрождается через мгновение без всяких алтарей.

– Круто.

– Тордион – самый великий герой. Он ударил своим хлыстиком Аэкольда.

– И превратил его.

– Нет. Аэкольд снова убил его, а Тордион снова возродился, и снова хлыстиком.

– И чего?

– И так до тех пор, пока Аэкольд не упал, истекая кровью.

– Умер хоть?

– Нет. Тордион вылечил его.

– Странный парень этот клоун. Выпорол чемпиона, как бешеную собаку, а потом сам и полечил. Дальше?

– Тордион ушел, а чемпион вернулся в битву. Но с тех пор у Аэкольда появился такой необычный дар – там, где он проходит, начинает все расцветать и оживать.

– Он стал хороший?

– Нет, он стал еще хуже, но Хаос перестал благоволить к нему, потому что кому нужен такой чемпион, который сначала убивает, а потом оживляет. Его хотели самого убить, но Тзинча развеселило такое наказание Тордиона, и он отослал Аэкольда назад на Северные Пустоши.

– Тзинч тоже с приколом, под стать клоуну. Слушай, вот чего я хотел тебя спросить.

– Чего?

– Пока ты молился, я попробовал от скуки воспользоваться возможностями, но светились только три кружочка, остальные были какие-то тусклые. Почему так?

– Для возможностей нужен ворпстоун.

– Чего это такое?

– Типа сила.