Магнификус II

Покинув театр, путешественники направились по улице в противоположную от дома скейвена сторону. Ночной Эшинблант мало чем отличался от дневного, разве что прохожих было значительно меньше, и на всех перекрестках стояли вооруженные пиками солдаты в кожаной униформе.

– Это ночная стража, – на ходу объяснил крыс. – Нам нужно пройти до восточных ворот к торговым путям. Там мы сядем на тележку и через час приедем в пещеры под Наггаротом.

– Ты хоть с Асушан попрощался? – спросил Второй.

– Не напоминай мне о ней, я буду грустить, – взмолился Шарскун и поинтересовался: – Что ты думаешь о пьесе?

– Думаю, что надо было ему выбрать «быть» и не морочиться, – ответил Сергей, – дядька так и так хотел от него избавиться.

– Ты не понял! – заявил скейвен. – Гамлет не выбирал, когда говорил «быть или не быть», он удивлялся.

– В смысле?

– В смысле, что так жизнь устроена: хочешь не хочешь, а либо ты, либо тебя. До встречи с призраком отца он видел жизнь по-другому, хотел мира и счастья.

– Надо было Офелию забрать и сделать ноги.

– Нельзя было.

– Почему?

– Потому что от этого ничего не изменилось бы. Ну, взял, ну, уехал. И чего? Жизнь задаст тот же вопрос там, куда придешь. И опять – либо ты, либо тебя. Несовершенство этого мира. Хорошим можно быть только вопреки здравому смыслу. Хороший – это безумный.

– Тебе, дружище, надо было стать искусствоведом.

– У меня слишком большая семья для такой профессии.

– Понимаю. Да, ты ведь так мне и не сказал, Асушан родила или нет?

– Нет пока. Вот и ворота, – и Шарскун показал на массивные, бревенчатые створки ворот впереди. Перед воротами горел костер, у которого сидели три сонных охранника. Скейвен строго крикнул на них, они тут же поднялись, подошли к воротам и потянули за гигантский засов. Тот со скрипом отъехал в сторону.

– Прощай, город мечты Конфуция! – вздохнул Второй, напоследок оглянувшись назад. – Очень может быть, что я буду скучать по тебе. Во всяком случае, в старости точно.

– Почему в старости? – выходя наружу первым, уточнил крыс.

– Потому что в моем городе так о стариках не заботятся.

– Не завидуй, у нас мало кто до старости доживает.

– Да?

– Да. Я же говорю – несовершенство.

– Ты прав, Горацио.

– Нет, я предпочитаю быть Фортинбрасом. У него есть перспективы. Потому что он постоянно воюет, и вопрос выбора не стоит. Но принц! Какая голова! «Груз тяжких дум наверх меня тянул, а крылья плоти вниз влекли, в могилу» – я завещаю своим детям, чтобы они выбили эти слова на моем надгробии.

– Почему именно эту цитату?

– Она исключительно точно характеризует положение многодетного отца.

Так, на ходу разглагольствуя, друзья подошли к платформе торговых путей. Впереди зиял мраком овал тоннеля. Скейвен внимательно изучил все надписи на доске, прибитой к стене пещеры, и пошел к тележке.

– Вперед, – предложил он, принюхиваясь.

– Чего ты там читал? – забираясь за ним в тележку, полюбопытствовал у него Сергей.

– На всякий случай выяснил, никто не едет ли нам навстречу? – ответил крыс. – Никто не едет пока.

– Тогда помчали.

Шарскун сдвинул рычаг на боку тележки, и та, движимая непонятной для молодого человека силой, покатила вперед, быстро набирая скорость.

Неизвестно, сколько точно времени они ехали в полной темноте, но всю дорогу скейвен декламировал своему спутнику длинные цитаты из просмотренной пьесы, поражая того воистину безграничными возможностями крысиной памяти. После очередного виража на повороте тележка стала быстро сбавлять скорость, пока не уперлась в какое-то препятствие. Путешественники немедленно выбрались из вагонетки.

– Скачи за мной, – взял за руку Сергея крыс и потащил его в кромешной темноте по невидимым ступеням куда-то наверх. Впереди сверкнул луч света. Глаза молодого человека разглядели металлическую лестницу, перпендикулярно земле устремленную вверх.

– Полезли, – подтолкнул его Шарскун.

Второй взялся рукой за металлический прут и последовал указанию спутника. Тот, шумно сопя, лез за ним. Наконец лестница уперлась в круглый металлический люк.

– Толкай, – шепнул снизу крыс, но тут же дернул спутника за рукав, – подожди.

– Что?! – спросил тот.

– Сейчас, – завозился с чем-то внизу скейвен. Он расстегнул свой кожаный жилет под плащом, снял с волосатой груди небольшой флакон на цепочке и сунул молодому человеку. – Надень на себя.

– Что это?

– Куски варп-камня, в них силы на три или четыре возможности. Мой подарок. Ты мне меч, а я тебе варп-камень. Подарок за подарок. Крысиный обычай. Надевай, говорю, и лезь дальше. Времени нет.

Сергей перекинул цепь флакона себе через голову, потом одной рукой надавил на крышку и начал ее сдвигать в сторону, пока не образовалось довольно пространства, чтобы выглянуть наружу, что Второй немедленно и сделал. Его взору предстал Наггарот во всем своем готическом величии. Люк находился у обочины широкой улицы, вымощенной белой плиткой и ярко освещенной газовыми фонарями.

– Посмотри налево, – опять раздался скрипучий голос Шарскуна. – Видишь дверь с кольцом?

– Да.

– На улице дручии есть?

Сергей огляделся. Улица была пустая, правда далеко впереди мелькали какие-то тени. Скорее всего, это были отблески из окна здания на углу.

– Пусто, – шепнул он вниз.

– Выбирайся скорее наружу, беги к двери и четыре раза стукни кольцом, – раздалось оттуда.

– А ты?

– Не бойся, я буду рядом. Беги.