Даун Хаус

…Мышкин, дальше смотреть не решился, задернул занавески и включил магнитофон.

Зазвучала музыка Хаус.

Сцена 14. Москва. В автобусе.

Его разбудил голос Рогожина:

– Князь-брателлово! Просыпайся. Приехали. Москва – матушка!

Князь открыл глаза и действительно увидел через окно автобуса фасад гостиницы «Катерина».

– Слушай помоги! – попросил его Парфен, – Я тебе заплачу. Мне тут одну вещицу надо до метро донести.

– Нет, платить не надо, – запротестовал Мышкин, – Я и так помогу.

– Широкий ты человек! – восхитился Рогожин и пошел к выходу.

Сцена 15. Россия. Москва. Шлюзовая набережная.Натура.

На тротуаре его уже ждали – прямо перед автобусом стоял пожилой мужчина с плакатом, на котором было выведено черным маркером – «Рогожин». Позади мужчины стояла, прислоненная к стене гостиницы, металлическая дверь.

– Давай ее прямо сюда! К автобусу, – крикнул Парфен , указывая на дверь и сунув в руку встречающему несколько сотенных купюр. Пока из автобуса шумно выгружались интуристы, а князь отлеплял от фары автобуса жевачку, мужчина приволок дверь куда показал Парфен.

– Хватай, князь, сзади, там ручка приварена, – показал Рогожин Льву Николаевичу и толкнул безымянного знакомого по автобусу, – а ты, таракан, спереди хватай. Только вы дверь прямо надо мной несите.

Компаньоны подхватили дверь, Парфен оперся о костыли, и они двинулись по улице.

– Парфен Семенович! Как Москва переменилась! Все здесь иначе, чем я в альбомах видел! Красота, какая! Всюду стекло, люди такие нарядные, будто Новый год скоро, – заметил на ходу Мышкин.

– Что есть, то есть, в Москве каждый день Новый год, – подтвердил тот и спросил: – Ты на метро?

– Нет, – ответил князь, – Родственники у меня тут рядом живут. Признаться, я немного волнуюсь перед встречей с ними.

– Я тоже всегда волнуюсь, перед встречей с братом Серегой, он такой выдумщик, – сказал Рогожин.

Сцена 15. Крыша соседнего дома.

В это время на крыше соседнего дома нервничал вышеупомянутый брат Серега со снайперской винтовкой в руках. Ему никак не удавалось толком прицелиться.

Из-под двери виднелись только чьи-то ноги и резиновые стопки костылей. Наконец дверь вползла в подземный переход, ведущий прямо к метро, и исчезла там навсегда. Зато вскоре на улицу вышел странный молодой человек с огромным стерео центром на плече, и спокойно зашагал в сторону Павелецкого вокзала. Но Серега уже не стал следить за ним, а только раздраженно шлепнул винтовку по инкрустированному золотой вязью прикладу и начал ее укладывать в футляр из-под контрабаса.

Сцена 17. Дом Епанчина. Приемная. Интерьер.

Князь вошел в приемную генерала Епанчина, огляделся по сторонам и поставил на журнальный столик свой магнитофон, рядом с чучелом медведя.

– Вам кого? – подозрительно уточнил у него секретарь в белом фраке, сидящий в кресле под огромным аквариумом с плавающими в нем щуками.

– Мне Ивана Федоровича, – застенчиво признался Мышкин.

– А зачем? – не удовлетворился секретарь.

– Да я и не знаю, – еще больше смутился посетитель, – С одной стороны мы вроде, как родственники, с другой – даже не знаю. Наверное, это что-то совсем уж родственно-сокровенное. Я за этим из-за границы приехал.

Понять как вести себя с нежданным гостем секретарь окончательно не смог.

– Боюсь, что генерала скоро не будет, он человек занятой, – выдавил он и спросил, – Вы, наверное, денег просить?

– Да, денег абсолютно нет, те франки которые мне Шнейдер на дорогу дал, я на билет потратил и на жевачку, – согласился князь, хотя счел разумным внести ясность, – Но денег мне от генерала не нужно. Но знаю, где они лежат.

– Где? – поинтересовался секретарь.

– В трубке! – мечтательно вздохнул посетитель, но все-таки добавил. – Поговорить о жизни любопытно. О том, о сем.

– Ну, тогда ждите, – окончательно запутался в чувствах секретарь. – Без Гавриила Ардалионовича вопросы про трубку мне решать невозможно. Он придет, я ему доложу, а он доложит генералу. Все проще простого.

– А можно я немного потанцую? – попросил Мышкин.

– Милости просим, – пожал плечами молодой человек.

Князь включил магнитофон, вышел в центр приемной и стал топтаться в ритм звуку.

Сцена 18. Дом Епанчина. Приемная. Интерьер. Продолжение.

В приемную крупными шагами вошел Гавриил Ардалионович, с недоумением посмотрел на танцующего князя и обратился к секретарю

– Эдиссий, это чего за упражнения?

– Это дальний родственник, нашего генерала, из-за границы, – вытянулся в струнку тот. – Имеет к Ивану Федоровичу дело-с!

– Счас доложу, – понятливо кивнул Гавриил Ардалионович и скрылся в кабинете.

Скоро он выглянул обратно и жестом пригласил Мышкина в кабинет генерала. Князь выключил свой магнитофон, взял его в руку и направился в указанном направлении.

Сцена 19. Кабинет Епанчина. Интерьер.

Генерал его ждал, сидя в кресле за огромным дубовым столом, в добротном английском костюме от Альфреда Виго.

– Так-с, – поприветствовал он вошедшего и кокетливо поправил очки в тонкой золотой оправе. – Чем могу служить?

– Дела неотлагательного к вам я никакого не имею; цель моя была просто познакомиться. Для этого я и приехал из Швейцарии, – ответил князь.

– Очень похвально, но не совсем логично, – приосанился Иван Федорович и спросил, – Что меня так хорошо знают в Швейцарии?

– Совсем не знают, и боюсь, что совсем вы им не интересны, – признался Мышкин.

– Еще не понятней, – насупился генерал, – Так что же будем делать? Сами уйдете или мне охрану вызывать?

– Вы меня, Иван Федорович, не поняли, – улыбнулся князь, – Я состою в связи с вашей супругой.