Девочка из шара

Моим воспитанием батя занимался эпизодически – меня вырастила улица. В двенадцать лет я поступил в «институт имени Воровского» на факультет карманной тяги, и очень скоро понял, что это мое призвание. Несколько раз попадал в полицию, но всегда умудрялся выходить сухим из воды, из-за чего и получил прозвище «Проныра». А в четырнадцать лет меня взяли с поличным на краже в магазине и отправили в специнтернат. Это была самая настоящая тюрьма для подростков. Однако я не отчаялся, как на моем месте сделали бы многие. Отчаяние – это роскошь, которая может убить. А я собирался жить долго и счастливо.

Когда я перешел в выпускной класс, умер батя.

– Погиб при нападении неизвестного с ножом. Наверное, это сделал какой-нибудь грабитель, – так мне сказал завуч.

Выглядело это, мягко говоря, неправдоподобно – деньги у бати долго не залеживались, разве что в тот роковой день он как раз получил пенсию. Я, конечно, погрустил, но недолго. Ведь, как говаривал мой покойный предок: «Мужику не пристало распускать сопли».

Несмотря на то, что я был изрядным хулиганом, учеба давалась мне легко. Интернат я закончил с золотой медалью. Это позволило мне, сироте-отличнику, поступить без экзаменов в Московское летное училище на бюджетное отделение. С раннего детства я грезил космосом и мечтал стать капитаном звездолета, но директор летки развеял мои юношеские иллюзии, сказав:

– У нас осталось всего лишь одно бюджетное место по специальности «Техник по эксплуатации и обслуживанию систем жизнеобеспечения летательных аппаратов». Звучит не очень, но на кусок хлеба с маслом ты всегда заработаешь.

Поначалу учеба мне нравилась, но бесконечная муштра, палочная дисциплина и холодные казармы быстренько отбили у меня тягу к знаниям. К середине первого курса я был сыт по горло леткой, которая оказалась ничуть не лучше нашего специнтерната. Так что в один прекрасный момент просто свалил из училища, попутно обчистив карманы директора.

Я решил остаться в Москве и снова стал играть за команду «плохих парней». Кем я только не был за свою недолгую, но, без ложной скромности, яркую жизнь – угонщиком, домушником, каталой, впаривал лохам фальшивую ювелирку, просил милостыню, а под конец грабил с подельником дома зажиточных москвичей.

Каждый налет был отработан до мелочей и все у нас шло как по маслу. Заработанные деньги мы инвестировали в секс, алкоголь и волшебные пилюльки. В перерывах между гулянками и налетами я не раз задумывался о том, что пора перестать сорить деньгами и начать откладывать на мечту. А мечтал я о тихой, спокойной жизни на Каллисто. Этот спутник Юпитера был славен своими курортами с пляжами, дикой природой и тропическими лесами. Скопив достаточную сумму денег, я бы купил там прибрежную хижину, днями напролет валялся в шезлонге на пляже, пил экзотические коктейли да заводил шуры-муры с загорелыми красотками. Но моей мечте не было суждено сбыться…

Во время очередного налета хозяин дома успел нажать тревожную кнопку. Дежурившие неподалеку фараоны моментально приехали на вызов. Моего подельника застрелили при попытки бегства, а меня арестовали и отправили на скамью подсудимых. Бывалые люди в СИЗО посоветовали мне закосить под психа и уйти вместо зоны на принудительное лечение, что я с успехом и проделал.

В психушке мне посчастливилось встретить легендарного любовного афериста Кудрявого Жана. Он, как и я, косил от тюрьмы по дурке. Этот толстенький, кучерявый дедушка больше напоминал торговца сладостями, а не пылкого обольстителя. Но в реальной жизни Кудрявый Жан обладал удивительным даром очаровывать женщин и выставлять их на деньги. С его слов, в неволю он попал по глупости. По какой именно глупости, не уточнял, но тонко намекал, что эта глупость могла обойтись ему в десять лет тюрьмы. На суде Кудрявый Жан мастерски изображал человека, страдающего множественным расстройством личности. Их, личностей, у него было двадцать две.

– Да за этот спектакль меня следовало не в дурку сажать, а наградить призом за лучшее исполнение главной мужской роли! Хотя правильнее было бы сказать – ролей, – хвастался мне Кудрявый Жан.

Удивительно, но многие жертвы, которых коварный обольститель обобрал до нитки, навещали его даже в психушке. А одна из самых горячих поклонниц сердцееда ежегодно переводила на счет директора больницы кругленькую сумму. А тот делал все, чтобы его драгоценный пациент жил припеваючи и ни в чем себе не отказывал. Так что Кудрявый Жан ел от пуза, спал до обеда, гулял сколько душе угодно и, главное, не принимал колеса, от которых постоянно кружилась голова и развивалась медвежья болезнь.

Сам не знаю почему, но Кудрявый Жан крепко привязался ко мне. И когда мы подружились, у меня началась совсем другая жизнь. Он выбил мне кое-какие привилегии и охотно делился контрабандой, которую ему приносили многочисленные посетительницы.

Когда я увидел, что за красотки хороводят вокруг этого престарелого Казановы, то немедленно напросился к нему в ученики.

Кудрявый Жан на мгновение задумался и сказал:

– Я давно к тебе присматриваюсь, сынок. В тебе есть какое-то грубое обаяние. Но у меня только один вопрос: страдаешь ли ты угрызениями совести?

– А что такое совесть? – удивленно спросил я.

– Тогда милости прошу на борт!

И Кудрявый Жан стал меня учить. Это был настоящий курс молодого бойца с конспектами, лекциями и, конечно, практическими занятиями.

Я не ленился и был старательным учеником. После того как я соблазнил и выставил на деньги всех наших медсестер, Кудрявый Жан сказал:

– Поздравляю с успешным окончанием обучения, сынок. Здесь наши пути расходятся. Я остаюсь доживать свой век в этом милом местечке, а тебе пора на волю.

– Заманчивое предложение, только вот кто же меня выпустит…

– Вот за это не переживай, – ответил он и загадочно улыбнулся.

Уж и не знаю, на какие кнопки жал Кудрявый Жан, на какой уровень выкручивал ручки мощности своего любовного излучателя, но скоро я оказался на воле с диагнозом «не опасен для общества». За моими плечами были два с половиной года психушки, а в сердце горело желание начать жизнь сначала.

Душа-человек Кудрявый Жан дал мне на первое время денег и наставление: подальше держаться от синьки и наркотиков. Деньгами я распорядился с умом: снял квартирку в многоэтажном клоповнике, обновил гардероб и взял напрокат подержанный небоход. А мудрым наставлением пренебрег – в тот же день, как откинулся, пошел в ночной клуб и надрался, как нищий на поминках.

Кудрявый Жан умер через месяц после моего освобождения. Инфаркт. Ходили слухи, что на его похоронах было не протолкнуться от женщин всех возрастов, а у крематория дежурило сразу три машины «скорой помощи» – для особо впечатлительных поклонниц.

На свободе я не терял времени даром и сразу занялся практикой. Все у меня ладилось. Три раза я вступал в брак. И все три раза удачно. Всех своих жен я обвел вокруг пальца, обобрал до нитки, а сам скрылся в неизвестном направлении. Но такие аферы были слишком рискованными и грозили серьезным тюремным сроком, так что я стал удить рыбку помельче. Представляясь разными именами, знакомился с богатыми женщинами, обольщал их, втирался в доверие и понемногу вытягивал из них деньги. Набравшись опыта, я мог одновременно крутить любовь сразу с несколькими жертвами. Я не боялся возмездия, так как большинство моих клиенток были замужними дамами, которые не желали афишировать свои любовные интрижки.

Я тратил деньги направо и налево, а свою мечту о хижине на Каллисто снова задвинул в дальний угол. В то время я как с цепи сорвался: пил, употреблял разные препараты, не вылезал из клубов и кабаков. Несмотря на разгульный образ жизни, мои дела шли в гору, а молодой организм справлялся с любыми нагрузками, и казалось, что это может продолжаться вечно. Но пруха вечной не бывает, и рано или поздно в жизни наступает момент, когда надо платить по счетам. И я расплатился сполна…

Разрушительным ураганам принято давать женские имена. Мой ураган звали Норико.

С этой азиатской вдовушкой я познакомился на Церере – крохотной планете, расположенной в поясе астероидов между Марсом и Юпитером. Почти всю площадь небесного тела занимал один единственный город, полный тезка планеты. Это было единственное место в Солнечной системе, где разрешались азартные игры, проституция, наркотики и другие сомнительные развлечения. Со всей Системы сюда стекались любители острых ощущений и проходимцы всех мастей. Не город, а мечта!

Норико Ооно, в девичестве – Микато, слыла самой завидной невестой на планете. Красивая, богатая, умная, она не была коренной церерианкой. Норико родилась на Авалоне в семье знаменитого адвоката Тосиро Микато. За глаза его называли «Последний самурай», хотя сам он предпочитал, чтобы к нему обращались Тосиро-сан. Он был большой чудак: носил традиционное японское кимоно, практиковал кендо и в совершенстве владел языком предков. В наш век, когда деление на национальности перестало быть чем-то важным, а все кругом говорили на едином языке космолингве, его поведение казалось немного странным, но что с чудака взять?

Норико росла в атмосфере киношной сказки. Отец и мать сдували со своего чада пылинки, оберегая от всех тягот и лишений. Она получила хорошее домашнее образование, помимо обычных школьных предметов изучала основы экономики, юриспруденцию и японский язык. Потом поступила на юридический факультет, но проучилась там всего два года. Бросив институт, стала моделью. Зная упрямый характер дочери, родители не стали препятствовали ее выбору. Хотя в глубине души и наделись, что Норико одумается и выберет менее, как они говорили, «вызывающую» профессию.

Но Норико не одумалась. За короткое время она сделала сногсшибательную карьеру в этом непростом бизнесе и закрепила свой успех удачным замужеством. Ее избранником стал Акихиро Ооно – молодой миллионер, президент компании «ОоноКорп», владеющей сетью казино на Церере. Но их любовная лодка дала течь в самом начале пути. А вернее, не дала течь, а взорвалась, и не лодка, а его новенький небоход.

Это произошло вскоре после свадьбы. Утром понедельника Акихиро Ооно, как всегда, проснулся ни свет ни заря, поцеловал в лоб еще спящую жену и вместо зарядки решил навернуть пару кружков по району на еще необкатанной тачке. Как только он вставил ключ в зажигание, в салоне сработало взрывное устройство, оборвавшее жизнь миллионера в самом расцвете. Ни у кого не возникло сомнений, что за преступлением стоял межпланетный преступный синдикат «Гаррота», которому Акихиро Ооно отказывался платить дань, за что неоднократно получал угрозы в свой адрес.

По завещанию весь бизнес покойного отошел его жене. И вокруг Норико сразу засуетились полчища шакалов. Внешне они ничем не отличались от успешных бизнесменов: носили дорогие костюмы и складно говорили, вставляя в свою речь умные словечки типа «демпинг» и «анализ сбыта», но внутри каждого из них жил зверь, жаждущий урвать кусок от ее многомилионного состояния. Многие из этих шакалов представлялись близкими друзьями погибшего. Какие только легенды они не придумывали, чтобы залезть в ее карман.

Вот как звучала одна из них:

– Разрешите представиться, Некто Энский. Я – друг Акихиро и его лучший брокер. Вы обо мне ничего не слышали? Нет? Неудивительно. Все мы знаем, каким скрытным был наш Акихиро. Ах, у него не было от вас секретов? Ну тогда он просто не успел вам обо мне рассказать. Я, собственно, к вам вот по какому делу. Не желаете ли купить контрольный пакет акций «Никиты Кожемяки»? Это молодой, перспективный бренд, специализирующийся на выпуске спортивной обуви. Всего-то и надо – полмиллиона кредов. А уже через год ваши вложения окупятся сторицей. Не интересуетесь? Понимаю, неподходящее время. Но если вы вдруг надумаете, вот моя визитка.

А вот еще одна:

– Меня зовут Такой-то Сякой-то, я знал Акихиро с пеленок. Он не рассказывал обо мне? Нет? Странно. Мы ведь были не разлей вода. Кстати, ваш муж перед смертью задолжал мне небольшую сумму. Так, пустяки, каких-то триста тысяч кредов. Проиграл, знаете ли, в покер. Почему сразу не отдал? В тот день мы играли на наличные, а у него не оказалось при себе такой суммы налом. Ах, он никогда не играл в покер? Точно, это был не покер, а бридж! Я бы не стал лезть к вам с такими пустяками, но карточный долг – дело чести. А мы оба знаем, как высоко ценил свою честь Акихиро. Нет, что вы, никаких расписок он мне не давал. Мы ведь друзья, зачем нам какие-то расписки?.. Почему вы зовете охрану? Не надо никакой охраны, я сам уйду. Но помните, о вашем бесчестном поступке скоро узнает вся Церера!

Мнимые друзья мужа отстали от Норико, только когда дочь Последнего самурая собственноручно отлупила бамбуковым мечом парочку особенно настырных шакалов.

На могиле мужа Норико поклялась продолжить дело всей его жизни, и слово свое сдержала. Она была прирожденной победительницей – упорной, целеустремленной, не привыкшей пасовать перед трудностями. Под ее руководством компания «ОоноКорп» разрослась и расширила сферу деятельности. Помимо игорного бизнеса на Церере Норико запустила собственную линию одежды и открыла сеть популярных супермаркетов по всей Системе.

В интересах бизнеса дочь Последнего самурая уладила все разногласия с «Гарротой». И после этого ее милое личико стало мелькать не только в светской хронике, но и в криминальных репортажах. Имя Норико упоминали в связи с содержанием нелегальных борделей и отмыванием денег. Но она отвергала все обвинения.

За твердый характер и крепкую деловую хватку Норико прозвали «Клешня». И черт ее дернул связаться со мной…

В те славные деньки я уже крепко бухал и торчал на наркоте. Но это никак не повлияло на мою работу. Я придумал себе легенду о том, что я – бедный художник с тонкой душевной организацией и затянувшимся творческим кризисом, который искал утешение в зелье. А для правдоподобности арендовал грязный подвал, уставил его картинами, купленными у одного уличного мазилы, и разбросал по углам кисти и тюбики из-под краски.

Возможно, кто-то скажет, что легенда так себе, что ни одна нормальная женщина не клюнет на такую туфту. Но ведь клевали, тем самым обеспечивая мне безбедную жизнь!

Сценарий соблазнения был до безобразия прост. Я работал по старинке. На каком-нибудь вернисаже знакомился с богатой тетенькой, ездил ей по ушам, используя приемы пикапа, которым меня обучил Кудрявый Жан, а дальше, как говорится, дело техники.

С Норико я познакомился случайно, на благотворительной выставке, куда приволок пару «своих работ». Мы столкнулись у стола с халявным шампанским, она что-то там рассыпала, я уронил кисти, ну и, слово за слово, разговорились. С выставки мы уехали вместе и потом долго не расставались.

Мы быстро сошлись и привязались друг к другу. Или правильнее сказать: она привязалась ко мне, а я – к ее деньгам. Норико безропотно верила моему вранью, была щедрой и любящей, а я пользовался этим на всю катушку. Я даже загордился. Ишь, какую фифу отхватил! Жаль, меня не видит мой учитель.

Тогда я все это списывал на свой профессионализм, но сейчас, по прошествии многих лет, у меня в голове не укладывается, как могла Норико Ооно, прозванная Клешней – прирожденная победительница, самая завидная невеста на Церере, дочь Последнего самурая, – повестись на такую фигню?