Басни

Басни
Иван Андреевич Крылов

Школьная библиотека (Детская литература)
В книгу вошли избранные басни И. А. Крылова.

Для среднего школьного возраста.

Иван Андреевич Крылов

Басни

Поэт и мудрец

Басни Крылова известны нам с детства. Наша память хранит крыловские образы, и мы без труда обращаемся к ним в самых разных жизненных случаях. То вдруг вспомнится Обезьяна, не узнавшая себя в Зеркале и посмеявшаяся над собственными ужимками, то неожиданно предстанет перед глазами ничтожная Моська, которая, визгливо лая на Слона, хочет прослыть отважной и сильной. Иногда никак не можешь отделаться от впечатления, что встретился с невеждой Мартышкой, разгневанной на Очки. Не надо напрягаться, чтобы с языка сорвалось и крыловское слово, и крыловская пословица, и крыловское поучение. Басни Крылова как бы сроднились с нами и живут в нас.

Столь же близок нам и сам Крылов. Мы уверены, что знаем о нем все. Так повелось издавна, и тому были свои причины. Баснописец вел жизнь открытую, у всех на виду: служил в публичной библиотеке, бывал на людях, часто печатался, выпуская в свет одну книгу басен за другой. Но вместе с тем не подходил под общие мерки, оставался фигурой колоритной, своеобычной. Уже при жизни слыл милым ленивцем, который после обеда любил подремать в креслах гостиных у друзей; рассказывали, что он нехотя отбывал службу да время от времени пописывал свои басни. Современники, насытив воспоминания о Крылове анекдотами, курьезными случаями, остротами, суждениями, выраженными в привычной для баснописца уклончиво-притчеобразной форме, оставили нам сравнительно мало доподлинных свидетельств о личности Крылова.

Впрочем, легенда коснулась не только Крылова-человека, но и Крылова-баснописца. Его басни часто толковались как смешные зарисовки, поучительные сценки или затейливые картинки нравов. Но бытующее мнение о детской простоте их содержания обманчиво. Даже у внимательных читателей встречается порой одностороннее и потому не вполне верное представление, против которого возражал уже В. Г. Белинский. «Многие, – писал критик, – в Крылове хотят видеть непременно баснописца; мы видим в нем нечто большее».

Для Белинского (и в этом он был прав) Крылов – писатель-мыслитель, философ-сатирик. Но и суждение об исключительно сатирическом характере крыловских басен также недостаточно, потому что к сатире они не сводятся и ею их содержание и смысл не исчерпываются. Сатира – лишь одна, без сомнения существенная, но не единственная их сторона.

Часто басни Крылова подразделяют на моралистические, философские и социальные, подразумевая под этим, что в первых высмеиваются общечеловеческие пороки, во вторых преобладают глубокомысленные истины, в третьих – сатира на социальные порядки и отношения. Между тем такое разделение чрезвычайно искусственно, и басни сопротивляются ему. В одной и той же басне крепко спаяны и сатира, и мораль, и философская мудрость.

Таким образом, всем знакомый «общий» портрет Крылова, якобы чудака и ленивца, донесенный воспоминаниями о нем, как и расхожие представления о баснях, не совсем достоверен.

За кажущейся простотой басен ощущается присутствие интенсивной внутренней жизни, а за чудаковатыми привычками и неординарностью поведения угадывается крупная личность писателя большого философского и социального масштаба.

Вот эту-то напряженную духовную жизнь и помогают приоткрыть басни. Благодаря им становится ясным поразительное единство Крылова-человека и Крылова-баснописца. Из них мы узнаем о Крылове – патриоте, мудреце, практическом философе, проницательном наблюдателе русской жизни. Словом, через басни, их конфликты, заключенную в них мораль мы постигаем, как относился Крылов к своей эпохе, к русским нравам, к быту, к литературе, ко всему укладу современной ему действительности, что он в нем осуждал, от чего предостерегал и что поощрял и поддерживал.

Иван Андреевич Крылов (1769–1844) начал писать басни уже в зрелом возрасте, будучи известным и опытным литератором – драматургом и прозаиком.

В молодости Крылов – воинственный радикал, задиристый журналист. Он единолично издавал журнал «Почта духов», в котором помещал сочиненные или переведенные им сатирические письма. Несколько позже выпускал вместе «с товарищи» журналы «Зритель» и «Санкт-Петербургский Меркурий». В конце 1780 – начале 1790-х годов он стал известен как язвительный сатирик, продолживший традиции просветительской прозы Н. И. Новикова. С первых дней литературной деятельности и до 1810-х годов на сценах домашних и профессиональных столичных театров с успехом шли его комедии «Подщипа» («Трумф»), «Пирог», «Модная лавка», «Урок дочкам» и комическая опера «Илья-богатырь». Современники по праву видели в Крылове-комедиографе преемника Д. И. Фонвизина.

Дебют Крылова в жанре басни, если не считать первых басен, созданных еще в конце XVIII века и никак не предвещавших позднейшего триумфа на этом поприще, совпал с патриотическим воодушевлением, охватившим русское общество в первые годы XIX столетия.

В баснях Крылова периода Наполеоновских войн и Отечественной войны 1812 года последовательно утверждался народный взгляд на происходившие события: французы – «воры», вторгшиеся в страну ради грабежа и насилия. Народ держался прямой и простой правды, он не хотел слышать ни о каких политических хитросплетениях. Ему не было дела и до дворцовых интриг, связанных с назначением командующего войсками: народ сразу «выбрал» Кутузова, «своего» полководца, который, по народному мнению, только один мог спасти Россию и которому народ безоговорочно вверил свою судьбу.

В басне «Волк на псарне» Крылов обращается к ратному подвигу народа, но избирает для его истолкования обыденный, бытовой случай. Поимка Волка выглядит как бы привычным делом, отлаженным до мелочей, однако опасным и требующим смелости, быстроты, сноровки:

Псари кричат: «Ахти, ребята, вор!» —
И вмиг ворота на запор;
В минуту псарня стала адом.
Бегут: иной с дубьем,
Иной с ружьем.
«Огня! – кричат. – Огня!»

В бытовом происшествии и в войне баснописцу видятся одни и те же неприглядные свойства противника, одни и те же свойства народного характера – решительность, ловкость, энергия.

В басне «Обоз» Крылов коснулся стратегии и тактики Кутузова. Известно, что великий полководец подвергался постоянным нападкам со стороны Александра I, выговоры от которого следовали один за другим. Крылов оправдывал неспешные, но продуманные действия Кутузова, должные, как понимал баснописец, привести к полному краху Наполеона.

Такое же оправдание действий Кутузова заключала и басня «Ворона и Курица». С одной стороны, полная поддержка замыслов Кутузова:

Когда Смоленский князь,
Противу дерзости искусством воружась,
Вандалам новым сеть поставил
И на погибель им Москву оставил…

С другой – гнев против тех, кто видел во французах цивилизованных, просвещенных «гостей», а не врагов и «вандалов». В своих корыстных, эгоистических расчетах отечественная Ворона подобна другой, иноземной Вороне – Наполеону, которому посвящено моралистическое заключение.

Басни Крылова об Отечественной войне «превращались в живую историю», донося до простых солдат и всех русских людей истинный смысл событий. В свою очередь отношение баснописца к Отечественной войне 1812 года как к народной стало следствием коренных перемен в его умонастроении, совершившихся под воздействием французской революции и укрепленных затем опытом народной борьбы с иноземным захватчиком.

Смысл изменений в общественных и литературных взглядах Крылова состоял в том, что, отбросив абстрактные представления о добре и зле, бедности и богатстве, писатель обратился к реальным отношениям людей в обществе и высказал суждения о них, исходя из конкретных нравственных оценок. Тем самым он во многом преодолел представления просветителей о роли чистого разума в истории и по-новому взглянул на действительность. Все это, кстати, и предопределило переход к жанру, долгое время считавшемуся «низким», – басне.

Отныне Крылов смеется над отвлеченными, умозрительными, по его мнению, теориями просветителей и прекраснодушными, чувствительными иллюзиями сентименталистов.

Так, в басне «Лягушки, просящие Царя» Крылов подверг сомнению исторический оптимизм просветителей, полагавших, что посредством «головных» теорий можно создать справедливое «разумное» государство.

Однако это не означало, что Крылов принимал существующий порядок. Напротив, он, по свидетельству современников, был убежден в несправедливости существующего режима, заключающего в себе большое зло. В баснях Крылов отразил свое мнение с исчерпывающей полнотой и несомненной очевидностью. Недаром декабристы видели в Крылове своего союзника. Сам же баснописец внимательно приглядывался к оппозиционным кругам и 14 декабря отправился на площадь, чтобы своими глазами наблюдать восстание против царизма. Но, в отличие от декабристов, Крылов полагал, что исторически сложившийся общественный строй изживет себя также исторически, в результате собственного усовершенствования, постепенно освобождаясь от язв и пороков. Крылов не приемлет насильственных мер для устранения несправедливых социальных условий, но никогда не сомневается в пользе движения, науки, просвещения, преобразования вообще. Во имя развития, преобразования, по мысли Крылова, и надобен смех над пустотой, ленью, косностью и догматизмом. Так Крылов становится непримиримым врагом застоя, общественного и нравственного равнодушия.

В басне «Камень и Червяк» изображен камень, скрывающий под внешней скромностью вековую лень. Он обижается на дождик, который шумел «часа два-три», но которого все ждали с нетерпением. Камень недоволен:

Лежу смирнехонько, куда меня ни бросят,
А не слыхал себе спасибо никогда.
Недаром, право, свет поносят:
В нем справедливости не вижу я никак.

Эти слова вызвали суровую отповедь Червяка:

Сей дождик, как его ни кратко было время,
Лишенную зас?хой сил,
Обильно ниву напоил,
И земледельца он надежду оживил;
А ты на ниве сей пустое только бремя.

В недвижно лежащем камне нет никакого «проку», тогда как дождик принес пользу. Крылов высмеивает бездеятельность, лень, апатию, неспособность к труду.

Не случайно одно из самых употребительных понятий в баснях Крылова – дело. Всем хороши незадачливые музыканты: они «в рот хмельного не берут», «с прекрасным поведеньем» («Музыканты»), но петь не умеют, как не годятся в музыканты и персонажи «Квартета», у которых дело «нейдет на лад». Высмеян и «механики мудрец» («Ларчик»), так и не сумевший открыть незапертый Ларчик. Посрамлена Щука, взявшаяся ловить мышей, то есть не за свое дело («Щука и Кот»); не могут согласовать свои усилия Лебедь, Щука и Рак; «без умолку» трещит Бочка («Две Бочки»), а пользы от нее нет. Крылов потешается над пустопорожней деятельностью. Его персонажи либо не способны к реальному делу, либо не умеют за него приняться. Так выясняется другая крайность, которую он постоянно порицает, – застой, рутина, лень, ведущие к духовной и физической смерти. На одном полюсе оказываются «дерзкие безумцы», «мнимые мудрецы», ложные философы, которые наносят вред своими нежизненными проектами, а на другом – неподвижные, закосневшие Камни и покрытые тиной Пруды. Крылов стоит за постоянное изменение и совершенствование жизни. Он знает, что течение истории неостановимо, что жизнь не может застыть на месте, что главным двигателем ее является «дело», настойчивый, упорный труд.

Для того чтобы оценить результаты социально-исторического развития с нравственной точки зрения, нужна общая мера, общий критерий, достаточно универсальный и приложимый ко всем без исключения жизненным явлениям. Русские баснописцы XVIII века (А. Сумароков, В. Тредиаковский, И. Хемницер и др.) в качестве таких критериев избирали идеи, рождавшиеся в умах просвещенного дворянского сословия, и прилагали их к бытовой повседневности. Они были убеждены, что в «непросвещенной» среде не могли возникнуть разумные понятия о нравственности, а потому их следует туда привнести. Крылов отказался от снисходительного и высокомерного взгляда на обыденную жизнь. Он увидел в ней борьбу противоречивых начал, положительных и отрицательных, добрых и злых. Они неотделимы от деятельности и в той же мере характеризуют ее, как польза или вред. Поэтому меру оценки Крылов находит в трудовой морали народа, которая необязательно открыто явлена в баснях, но всегда подразумевается или присутствует. Трудовой опыт народа становится почвой, на которой произрастают и культура, и наука. На нем держится весь общественный порядок.

В басне «Листы и Корни» Крылов не осуждает Листы за то, что они красивы, пышны и величавы. Корни говорят им: «Красуйтесь в добрый час!» Но баснописец высмеивает спесь, хвастовство и надменность Листов, которые недальновидно и бездумно попирают Корни, то есть тех, кто дает Листам жизнь и возможность «цвести».

А если Корень иссушится, —
Не станет дерева, ни вас, —

говорят Корни Листам. Здесь речь уже идет не о сентиментальном сочувствии к смиренным и незаметным труженикам, а о самых основах социального устройства. Процветание государства, по мысли Крылова, обусловлено незаметным трудом смиренных Корней, которые, «роясь в темноте», питают вознесшихся над ними.

Простые, естественные и разумные законы, по Крылову, – норма трудовых и социальных отношений, которая позволяет безошибочно распознать всякие, даже тщательно укрываемые и прячущиеся от глаз искусственность, фальшь, своекорыстие. Именно жизнь народа – простая и безыскусственная – становится для Крылова источником нравственных оценок.