Наши души

Коля положил шоколадку на стол и прошёл в коридор:

– Не отец он мне!

Мать:

– Поговори ещё у меня! Ремня давно не получал?

Коля хлопнул входной дверью.

– Совсем оболтус страх потерял! – мужичок смачно сплюнул в угол. – Ну, Ирка-дырка, показывай фокусы! Удиви дальнобоя талантами!

Мать медленно расстегнула халат и стянула с мужичка мокрое полотенце:

– А что, думаешь, и удивить нечем? И удивлю!

…Стрелки на больничных часах показали одиннадцать часов воскресного вечера. Завтра Ивану предстоял безрадостный путь домой, где раньше его всегда ждал сын, а теперь каждая клеточка мозга посылала сигналы боли израненному сердцу, напоминая хозяину о том, что Пети там нет и уже никогда не будет. Иван достал из тумбочки пакет с кроссовками, положил туда свитер и направился к дверям палаты.

Дед с соседней кровати приподнялся на локоть:

– Ванёк, никак в самоволку собрался? У тебя же дембель завтра.

Иван:

– Да. Воздухом подышу напоследок.

Дед усмехнулся:

– Напоследок, Вань, не надышишься!

Иван не поддержал шутку:

– Я попробую. Через часик вернусь.

Осторожно шагнул в коридор, спустился в приёмный покой, быстро обулся в тёмном углу и, никем не замеченный, вышел на улицу.

– Эй, утопленник, далеко собрался? – у тёмной стены стоял охранник с дымящейся сигаретой.

Иван:

– Воздухом подышу.

Охранник метко метнул бычок в урну и взялся за дверную ручку:

– Я тебя не видел!

– Меня никто не видел, – тихо пробормотал Иван и наполнил лёгкие свежим дыханием золотой осени.

Проказник-ветер, озорничая, поиграл опавшей листвой у ног одинокого человека и поднялся к самым макушкам деревьев, туда, где раскачивался тусклый фонарь, устало освещавший ветку огромного дерева с чудом задержавшимися на ней листочками. Иван проследил ещё выше, до самого небосвода, где в глубокой черноте ночи ярко горели вечные звёзды.

– Петя, сынок, я хочу к тебе, родной мой… Почему всё так сложно?

Жёлтый кленовый листочек дрогнул в вышине и, оставшись без материнской опоры, мягко лёг в подставленную руку. Иван слегка покачнулся от обилия кислорода, который, проникнув в кровь, взорвался в голове цветными картинками, прикрыл глаза, аккуратно убрал листик под свитер, поближе к сердцу, и медленно побрёл к выходу из больничного городка.

…Вместе с природой засыпал и двор Коли. Обняв ноги руками, мальчик сидел на скамейке и смотрел на такие прекрасные и далёкие звёзды. Он был далеко отсюда, далеко от горя и от всех проблем, так рано свалившихся на его голову. Коля ни о чём не думал и ничего не решал – ему было «безмятежно», но вдруг он вздрогнул: громыхнув мусорным ведром о дверную коробку, из подъезда вышла соседка.

– Замёрз, поди, Колька? – соседка кивком указала в сторону старенького «мерседеса», – этот, что ли, опять нарисовался?

Коля утвердительно кивнул.

Соседка:

– А я-то думаю, кто там у неё? Нажрались и орут на весь подъезд! Поубивают друг дружку!

Коля стремительно вскочил на ноги и побежал к подъезду.

– Куда ж ты, Колян, на рожон-то лезешь! – крикнула вслед сердобольная соседка, но Коля уже бежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Громкий мат и звуки борьбы усилились, как только Коля распахнул дверь квартиры. Мужичок методично и зло избивал мать.

– Ну, что? Погуляла без меня, шалава крашеная? – звонкая оплеуха оглушила лежащую на полу мать, – до магазина нельзя дойти, как все новости сообщают, лядина ты такая!

Мужичок размахнулся для следующего удара, но Коля схватил его за руку и повис на ней:

– Не трогай маманю!

Мужик с удвоенной от злобы и выпитого силой отшвырнул мальчика от себя:

– Куда лезешь, выблядок сраный! – врезал матери по щеке и тряхнул её, как тряпичную куклу. – Нравится? А, нравится?!

Мать захлебнулась соплями:

– Ну, прости ж ты меня, прости, дуру бестолковую… Люблю же тебя… Люблю…

От чувства собственного превосходства силы мужичка удесятерились, и он, намотав волосы на руку, потащил мать по полу.

Коля:

– Стой, гадина!

Мужик обернулся и застыл в изумлении:

– Ты чего это, Колян?

Коля выставил перед собой огромный кухонный нож:

– Мамку отпусти, гадина!

Перехватив полный решимости взгляд мальчика, мужик протрезвел на мгновение и разжал руку. Тут же мать, словно на пружинах, подскочила к сыну: