Воздушные фрегаты. Капитан

– Я слышал, что вам удалось захватить японский корабль? Это правда?

– У меня и моих людей было хорошее оружие, ваше величество, – без зазрения совести заявил в ответ Колычев.

Впрочем, Ким ведь действительно в том коротком бою стрелял из автомата. Так что, пусть и с некой натяжкой, слова Марта можно было счесть обоснованными и правдивыми.

– И какое же?

– Пистолет-пулемет конструкции Коровина, ваше величество. Это ураган огня и боевой мощи в сочетании с высочайшей надежностью, неприхотливостью, простотой обслуживания и сравнительно низкой стоимостью.

– Что ж, это интересно. Вы ведь одаренный, не так ли? И выросли здесь, в Чосоне?

– Так точно, ваше величество.

– Очень хорошо. – Он помолчал, взяв короткую паузу и без спешки разглядывая молодого капитана. – Но вернемся к наградам.

И тут выяснилось неожиданное. Ли У по какой-то одному ему ведомой причине расщедрился и удостоил молодого приватира одной из высших воинских наград Кореи – орденом Пурпурного Сокола[6 - Орден Пурпурного Сокола (на хангыль ??? (или ???); на ханджа ???) – это орден Корейской империи, он был учрежден императором Коджонгом императорским указом № 13 от 17 апреля 1900 года. Он присуждается в знак признания выдающихся военных заслуг. Это военный орден, состоящий из 8 степеней. Причем 7-я и 8-я представляли собой медали для рядовых.], хотя и всего лишь пятой степени. И сегодня это была самая высокая награда из числа пожалованных иностранцам.

Сообразившие это придворные и генералы растерянно переглянулись, а на лицах русских штабных появилось нечто вроде досады. Тем временем довольный произведенным эффектом король пояснил новоиспеченному кавалеру суть награды:

– Сокол считается в Корее самой ловкой из птиц, которая превосходит всех прочих своими способностями к полету. Он символизирует добрую волю и верность.

Орден имел весьма замысловатый облик. В центре его располагался ало-синий знак инь-ян, его окружали цветы Мугунхва – они же Роза Шарона, символ Кореи, изображенный на императорской печати и фактически являвшийся ее государственным гербом, а вокруг них, подобно перьям хвоста хищной птицы, располагались четыре белых луча. Над всей этой композицией парил, расправив крылья и повернув голову с острым клювом направо, черно-золотой, а вовсе не пурпурный, вопреки названию, сокол. Массивная награда помещалась на красно-белой ленте.

– До встречи, капитан Колычев.

Чего стоило Марту сдержаться и хоть немного не повлиять на сознание Ли У в нужную для дела сторону, словами не выразить. Это были танталовы муки, как сказал бы какой-нибудь любитель античной литературы… Но он справился. И причиной стали не моральные метания и запреты, а исключительно рациональные мотивы. Да, сам король явно к одаренным отношения не имел, хотя и обладал адамантом, а вот среди его окружения и тем более высшего офицерского состава русского флота видящих хватало, и заметить воздействие они должны были наверняка… Так что пришлось ограничиться простыми и давно отработанными приемами ведения переговоров.

Одной из весомых, если не главной, причин нежелания большинства рейдеров получать очередные «висюльки» от туземных владык было то, что за торжественной церемонией следовал в обязательном порядке не менее помпезный прием и ужин. Вот это испытание для лихих приватиров явно было чрезмерным и ненужным.

Куда с большей охотой они предпочитали проводить время в ночных кутежах в родной «Одессе». В табачном дыму, с бодрой музыкой, красивыми и легкодоступными женщинами, которые могли со всей страстью и танцевать, и любить в ритме танго.

Марта же перспектива формальных мероприятий и застолий, где нужно четко разбираться в столовых приборах и ловко управляться ножом в правой руке и разнообразными вилками в левой, ничуть не смущала. Особенно если появится возможность установить нужные контакты и поспособствовать продвижению своего проекта. Оружие прошло проверку, и теперь наступило время продавать его. А значит, и зарабатывать.

И вот тут его ожидал жесткий облом. Во-первых, несмотря на проевропейские взгляды вана, подавали тут исключительно корейские блюда, и есть их полагалось палочками. А во-вторых, никаких деловых разговоров за столом вести не было никакой возможности. Если кто и брал слово, то исключительно с целью восславить мудрость и храбрость короля, ведущего Чосон от победы к победе.

– Что, брат, не получилось увлечь Ли У своим автоматом? – сочувственно шепнул Зимин.

– Ничего, цыплят по осени считают, – так же тихо отвечал ему не собиравшийся сдаваться воспитанник.

– Видишь ли, в чем дело. Тут пронесся слушок, что в Питере начались какие-то движения по переговорам с японцами.

– Это точно?

– Судя по всему, да. И будь готов к тому, что, как только перестанут стрелять, чосонские чиновники и думать забудут о новых вооружениях и тому подобных вещах. Ну, разве что их из нашего генштаба немного пихнут.

– Ну и ладно! – неожиданно легко согласился с ним Март. – Значит, будет время заняться другими делами.

– Например?

– Ну, Крылов давно зовет меня в Петербург. Рисует самые заманчивые перспективы…

– Мне казалось, что ты хочешь стать рейдером?

– Одно другому не мешает!

При любых других обстоятельствах они вполне могли бы вести эту беседу через «сферу», но во время официальных мероприятий при чосонском дворе это было строжайше запрещено. Так что некоторое время спустя их оживленная беседа привлекла внимание присутствующих. Почувствовав на себе настороженные взгляды увешанных наградами корейских придворных и военачальников, приватиры замолчали, но было поздно.

Повинуясь едва заметному кивку короля, один из распорядителей подошел к ним и с поклоном предложил им вино.

– Мой повелитель желал бы услышать вас!

– Я хотел бы поднять тост, – с готовностью подхватил бокал Март, – за боевое содружество русских и корейцев! Совсем недавно мы одержали победу над сильным и коварным врагом, потому что действовали вместе. Никто не прятался за спины других, а шли в бой сообща. И если мы хотим побеждать и в дальнейшем, нам следует крепить эту дружбу.

После его слов вокруг воцарилась абсолютная тишина. Казалось, что некоторые из присутствующих даже перестали дышать. По незыблемым правилам местного этикета речь полагалось начинать со славословий вану, затем прилично было бы оказать такой же знак внимания собственному монарху, но вот чтобы так сразу про простых воинов, не упоминая про царствующих особ вовсе…

Однако ведущий какую-то свою игру Ли У воспринял выходку молодого человека более чем благосклонно и, отсалютовав ему своим бокалом, пригубил благородный напиток.

По залу прошелестело ошеломленное «ах», после чего корейцы дружно подскочили и изобразили легкий поклон в сторону оратора, а затем так же синхронно выпили.

– Да ты прирожденный дипломат! – ухмыльнулся Зимин.

Но как бы то ни было, благоволение короля не осталось незамеченным, и уже на следующий день молодому приватиру и его опекуну дали знать, что начальник охраны корейского владыки желал бы испытать пистолет-пулемет Коровина на предмет вооружения им личной охраны государя.

На полигон Март прибыл не один, а вместе с Кимом, Вахрамеевым, призванным впечатлить до невозможности низкорослых корейцев, и Коровиным, срочно вызванным ради такого случая из Порт-Артура.

Оружие произвело на потенциального заказчика очень хорошее впечатление. Отстреляли без малого под тысячу патронов, в общем на два ствола. И оба ППК не дали ни одной осечки и задержки. А то, как сноровисто меняли магазины Колычев с Вахрамеевым, перемещаясь по стрельбищу от одного огневого рубежа к другому, без промаха поражая мишени, всаживая очередь за очередью в цель, превратило все в поистине цирковое зрелище, особенно для сведущих в военном деле.

В итоге рота дворцовых гренадеров получила новое стрелковое вооружение, а едва успевшая появиться на свет компания, без особых заморочек нареченная «Автоматы Колычева», – свой первый контракт.

Большой партии они, конечно, не закупили, так, три сотни единиц, но, с другой стороны, лиха беда начало! К тому же в договоре было указано, что в случае успешной апробации и внесения необходимых доработок, ППК-41 может быть принят на вооружение унтер-офицерского состава стрелковых подразделений уже всей Корейской армии, а также мотоциклистов, отдельных рот автоматчиков и гренадеров, разведчиков и танкистов.

А это в совокупности предполагало по меньшей мере порядка десяти тысяч стволов, не считая запасные магазины, подсумки и прочую амуницию.

Зима сорок первого года пришла в северную столицу раньше срока, с первыми ноябрьскими морозами. Засыпанный снегом Петербург казался мрачным и пустынным, но это была лишь видимость. В его роскошных дворцах, домах, заводах, на широких проспектах и мостах круглые сутки кипела жизнь. Стоило ночной мгле отступить, и улицы его заполнялись снующим туда-сюда народом, гудением автомобилей, шумом заводов и фабрик. И все нервы, управляющие этим новым Вавилоном, сходились в одном месте – Зимнем дворце, построенном когда-то неугомонным Растрелли для русской императрицы, а потом неоднократно перестроенном, но остававшимся все таким же роскошным.

Рабочий день русского царя начинался рано и продолжался до позднего вечера. Конечно же в стране имелось множество чиновников высшего ранга, чьей прямой обязанностью было облегчать монарху его ношу, но за всеми ними нужен был надзор, и Александр Николаевич Романов – самодержец всероссийский, великий князь финляндский, царь польский и прочая, и прочая – неплохо справлялся с этим. Во всяком случае, уже очень давно никто не решался поставить под сомнение волю своего монарха, как это было в самом начале царствования.

– Какие вести с Дальнего Востока? – поинтересовался император, отложив в сторону кипу просмотренных бумаг.

– Наши войска совместно с союзниками продолжают наступление, – тут же ответил флигель-адъютант. – Теперь, после получения свежих данных, можно считать японскую группировку полностью разгромленной!

– Славное дело, – хмыкнул Александр Третий. – Говоря по совести, не ожидал от Макарова такой прыти!

– Никто не ожидал, – поддакнул придворный. – Вот только… Чрезвычайный и полномочный посол Британской короны обратился к министру двора с просьбой о высочайшей аудиенции.

– Засуетились, крысы, – улыбнулся государь, но тут же снова стал серьезным. – Погоди-ка, что значит к министру двора? Минуя МИД?

– Так точно, ваше величество!