Выстоять и победить

Но второй танк ударил по орудию осколочным. Прицельное приспособление было разбито вдребезги. Сержант вогнал снаряд в казённик и навёл орудие «на глазок». Словно почуяв неладное, танк пошёл зигзагами. Но уйти далеко ему не удалось: прозвучал выстрел, и моторная часть загорелась.

Однако через мгновение Атрепьева отбросило от орудия взрывной волной. Придя в себя, артиллерист пошевелил руками, ногами, ощупал голову. Ни единой царапины! Снова кинулся к своей пушке, но увидел, что она окончательно выведена из строя.

Один из танков устремился прямо на замолчавшее орудие, намереваясь раздавить и его, и расчёт. Атрепьев притаился в окопе с противотанковой гранатой. Когда до вражеской машины оставалось не более пятнадцати метров, он метнул гранату. Так был подбит третий вражеский танк.

Несмотря на потери, противник продолжал атаку. Теперь особенно напряжённо стало на левом фланге третьей стрелковой роты. Здесь основная тяжесть борьбы с танками легла на плечи бронебойщиков роты ПТР, в особенности на расчёт сержанта Луценко, удобно укрывшийся за насыпью узкоколейки. Противник стремился во что бы то ни стало обнаружить и уничтожить бронебойщиков. Стоило нашему ПТР сделать один выстрел, как его засекали и энергично обстреливали. В таких условиях уничтожить гитлеровский танк можно было, только поразив его с первого выстрела. Сержант Луценко хорошо знал это. Он долго и старательно выцеливал бронированное днище танка T-III, взбиравшегося на невысокий пригорок в метрах ста от насыпи. Наконец выстрелил. Танк сполз с пригорка, пуская в небо чёрно-серый дым.

Гитлеровцы осатанели, на окоп Луценко посыпались мины, снаряды. Пули хлестали по брустверу.

– Сейчас они ещё десятка два «юнкерсов» нашлют! – сказал Маломуж.

Сержант не ответил. Запрокинув чубатую голову, он неподвижно глядел в белесо-голубое небо, будто и впрямь высматривал там вражеские самолеты.

– Ну, гадьё! – крикнул в бешенстве Маломуж. И, не обращая больше внимания на шквальный огонь, торопливо занял место наводчика, повёл длинным стволом ПТР за танком, приближавшимся к нашим позициям.

– Это вам, сволочи, за сержанта! – крикнул он, добивая вторым выстрелом задымившую машину.

И тут же отвалился от своего ружья.

К нему подполз сержант Данцев, ротный парторг:

– Кузьмич! Ты что?

Но Маломуж замолчал навсегда.

Данцев накрыл лица павших бойцов пилотками и зло приложил к плечу приклад осиротевшего ружья. Но сражённый вражеской пулей, уронил голову на затвор, так и не выпустив оружие из рук.

А фашистские танки шли на наши позиции. И тогда ружьё из окоченевших рук Данцева взял политрук роты Амбарцумян. Сделал первый выстрел… И опять начался жестокий обстрел «ожившего» противотанкового ружья. С железным спокойствием Амбарцумян взял на прицел ближайший гитлеровский танк и двумя выстрелами вывел его из строя. Но вскоре погиб сам, сражённый осколком мины.

Так и лежали они вчетвером у противотанкового ружья – два комсомольца и два коммуниста, четверо бесстрашных сыновей нашей великой многонациональной Родины – украинец Луценко, белорус Маломуж, русский Данцев и армянин Амбарцумян. Но вражеская атака захлебнулась. Фашисты отходили на старые позиции, оставив на поле боя сотни трупов и полтора десятка танков.

Глава 3.

БОЙ У КРАСНОЙ ГОРКИ

Затишье перед бурей

Ещё двое суток длился неравный бой. Противник непрерывно бомбил и вводил в действие всё новые и новые танковые подразделения. К исходу 4 сентября ему удалось прорвать оборону бригады Красовского на участке Терская – Нижние Бековичи и продвинуться к югу на двенадцать километров. Здесь, на северных скатах Терского хребта, встретив упорное сопротивление 62-й отдельной морской стрелковой бригады, враг остановился и затих. Было ясно, что это затишье перед бурей. Противник явно готовился к новому, более мощному рывку. Запах кавказской нефти не давал ему покоя. Следовательно, и мы должны были принять меры, чтобы, как говорится, не ударить лицом в грязь. А для этого нужно было знать, когда, в каком направлении и какими силами будет нанесён удар. Необходимо было ещё раз тщательно взвесить свои собственные возможности, подробнейшим образом изучить обстановку…

5 сентября на позициях было сравнительно спокойно. Редкие разрывы снарядов, треск коротких пулемётных и автоматных очередей стали настолько привычными, что воспринимались как некие составные части многоголосого дневного хора, образованного скрипом обозных колес, шелестом высокой кукурузы, шутливой перебранкой у полевой кухни.

Где-то в станице прокричал петух. Заскрипели ворота. И такой мирной тишиной повеяло от всего этого, что мне стало как-то не по себе. Известно: тишина на поле боя – грозный предвестник. Если неопытный боец порой радуется её приходу, то бывалый воин, наоборот, настораживается.

С начальником артиллерии корпуса подполковником Лифшицем мы отправились на позиции 62-й отдельной морской стрелковой бригады.

Морские пехотинцы занимали оборону на рубеже Чумпалово – Красная Горка – Чеченская Балка, проходившем по северным скатам отрогов Терского хребта. Третий батальон бригады оседлал дорогу Моздок – Вознесенская, являвшуюся осью предполагаемого танкового удара гитлеровцев. Центром опорного пункта батальона были посёлок Красная Горка и одноименная высота, господствовавшая над лежащей впереди местностью. Сюда-то мы и нанесли свой первый визит.

Враг тщательно наблюдал за местностью. Пулемётные и автоматные очереди то и дело вздымали пыль на брустверах окопов, если кто-либо из наших бойцов неосторожным движением выдавал своё присутствие. Приходилось строго соблюдать правила маскировки.

По неглубокому ходу сообщения, пригибаясь до пояса, добрались мы до НП командира третьего батальона капитана Демченко. Он встретил нас кратким докладом и в деталях ознакомил с обстановкой.

Первую траншею занимали вторая и третья роты, во втором эшелоне находились первая рота и несколько сорокапяток. Там же удобно расположились НП командиров батарей и дивизионов.

Батальон капитана Демченко уже понюхал пороху. Совместно с другими частями он выдержал серьёзный бой с довольно большой группой танков противника, пытавшейся прорваться на Вознесенскую. Бой был длительным и упорным. Обе стороны понесли значительные потери.

В полукилометре просматривалась линия фашистских окопов. Оттуда изредка доносились короткие очереди.

– Осторожничают, сволочи, – усмехнулся комиссар батальона старший политрук Иван Васильевич Помазуев. – Вчера на рожон лезли.

Он только что возвратился из второй роты, понёсшей большие потери.

– Тяжёлый был бой, – рассказывал старший лейтенант Помазуев. – Левый фланг второй роты атаковала пехота под прикрытием двух танков. Передний танк с ходу проскочил было нашу первую траншею. В этот момент сноровку и хладнокровие проявил командир взвода младший лейтенант Рылов. Земля ещё сыпалась из-под траков в траншею, а он поднялся в полный рост и бросил бутылку с горячей смесью. И знаете, Рылов это проделал как на показном занятии. Второй танк подбили артиллеристы. Немцы так близко шли за танками, что, не прижми их пулемётчики, могли бы в нашу траншею ворваться.

– А как обстоят дела в роте сейчас?

– Люди готовятся к бою, товарищ генерал. В каждом отделении – по два истребителя танков. Они вооружены противотанковыми гранатами и бутылками с КС. Политрук роты Пинкин отрабатывает с ними технику уничтожения танков. Опыт Рылова распространяет. Кроме того, многие своими глазами видели, как взводный сжёг танк.

– Вчерашний бой многому научил нас, – включился в разговор политрук пулемётной роты Иван Андреевич Летёмин. – Да и люди себя с лучшей стороны показали.

Ефрейтор Синетов, пулемётчик, вместе с автоматчиком Лапиным находились в одном окопе. Врагам удалось обойти их с флангов, но воины не растерялись. Пулемёт Синетова и автомат Лапина нанесли большой урон атакующим фашистам.

Эти рассказы ещё раз подтвердили, что наши бойцы перестали бояться слов «танки» и «окружение». Рождались новые черты в характерах людей, которые вчера были ещё садоводами и студентами, плотниками и бухгалтерами. Те черты, которые делают человека воином: бесстрашие и чувства долга. Вместе с тем люди накапливали в боях с врагом опыт и знания, а без них никакие личные качества не могут обеспечить победу.

Я пожелал бойцам успеха и распрощался. Мы с Лифшицем спустились с Красной Горки и вскоре были в районе огневых позиций артиллерийского дивизиона капитана Токарева. Двадцать орудий дивизиона оседлали дорогу, ведущую в станицу Вознесенскую.

Артиллеристы, судя по всему, только закончили работы по оборудованию огневых позиций и отдыхали в ожидании ужина. Сбросив пропотевшие гимнастерки, батарейцы сидели или полулежали у орудий. На большинстве из них были полосатые флотские тельняшки – память о родных боевых кораблях, с которых сошли на берег, чтобы биться с врагом на суше.

Невдалеке несколько человек, окружив старшего лейтенанта Хотулева, командира первой батареи, слушали, как он под чуть приглушённый перебор гитары пел популярную в те дни песню о синем платочке.

Мы тоже остановились послушать.

Хотулев, смутившись, оборвал было песню, но я попросил его продолжать.

– День рождения у него сегодня, товарищ генерал, – словно оправдывая певца, пояснил мне лейтенант Корсаков.

– Да хватит! – смутился Хотулев. – Тем более, что к бою этого никакого отношения не имеет.

– Как не имеет? – возразил лейтенант Четыркин. – Ты теперь вполне совершеннолетний…

Тем временем старшина дивизиона Коваленков доложил, что ужин готов. Капитан Токарев, как хлебосольный хозяин, ни за что не хотел отпускать меня из расположения дивизиона, пока я не отведаю «артиллерийских харчей».

Только после ужина мы с начальником артиллерии корпуса двинулись по дороге на Вознесенскую. Справа и слева от неё располагались на огневых позициях 68-й тяжёлый и 98-й артиллерийские полки. Их огневые позиции были выбраны с таким расчётом, чтобы фланговые дивизионы могли своим огнём перекрыть дорогу, где стояли батареи Токарева. Восемьдесят четыре орудия этих артчастей на участке фронта шириной восемь километров представляли собой мощный барьер на пути танков противника.

Именно на эту артиллерию я и возлагал большие надежды. Во всех батареях проходила поорудийная тренировка в стрельбе прямой наводкой.

Корпусная артиллерия была надёжным заслоном. И всё-таки удара сотни танков этот заслон мог не выдержать. Тогда должен был вступить в действие последний резерв противотанковой обороны – отряд Корнеева, перекрывший дорогу у самого перевала. Отряд этот имел большой опыт боёв. В начале августа он был направлен в район Будённовска совместно с другими отрядами вести активную разведку и сдерживать врага. С этими задачами отряд Корнеева справился хорошо, но под натиском превосходящих сил противника вынужден был отойти к Моздоку и вместе с другими частями защищал его до 25 августа. Теперь, усиленный 98-м артполком, он закрывал дорогу на перевал. Личный состав отряда подготовил отличные позиции.

С наступлением сумерек в сопровождении подполковника Лившица я возвратился в штаб корпуса. В штабной землянке меня ожидал Базилевский. Комиссар корпуса тоже весь день был в войсках и приехал часом раньше. Мы долго беседовали с Базилевским, обменивались впечатлениями с возвратившимися из поездки в войска офицерами штаба и политотдела. Засиделись далеко за полночь. Разошлись отдыхать часа за три до рассвета.