Круг замкнулся

– Поутру четверо жило, а сейчас двое осталось – вы да господин землемер. Он уже вторую неделю живёт, конца распутицы дожидается.

– А четвёртый гость стало быть съехал?

– Съехали-с, на вокзал его извозчик повёз.

– А кто таков был?

– Немец какой-то. – Портье открыл толстенную книгу и прочитал, – Карл Иванович Кречмер из Москвы. Вчера приехали-с.

– Что же это он так быстро восвояси собрался?

Портье только пожал плечами.

– Кречмер, Кречмер… Знавал я одного Кречмера. Невысокий такой, светлый, бороду бреет…

– Никак нет, напротив, росту вершков девять[5 - В ту пору говоря о росте человека, называли величину в вершках свыше двух аршин (142 см.) Девять вершков + два аршина – около 183 см.], брюнет-с, а вот насчёт бороды угадали, бреют-с. Зато усы, – портье посмотрел на Кунцевича, – почти как у вас, роскошь, а не усы!

– Нет, такого Кречмера я не знаю. Спасибо, братец!

Отблагодарив служащего полтинником, сыщик пошёл было в номер, но быстро вернулся:

– Скажи, а убитая барыня ни за чем не посылала?

– Письмецо велели отнести-с, а более никаких приказаний не было.

– Письмо? А когда?

– Почти сразу, как только приехали.

– А по какому адресу следовало письмо отправить?

– Не знаю, адрес не читал-с.

– А кто его на почту снёс?

– Митька, рассыльный наш.

– Позови его, может он адрес вспомнит.

– Позвать конечно можно, только толку от этого не будет – неграмотен он.

Номер, занимаемый землемером, находился в противоположном от «генеральского» конце коридора. Постоялец открыл дверь, даже не поинтересовавшись, кто стучит. Всклокоченная шевелюра, застрявшие в бороде крошки, жилетка на голое тело, а главное стоявший в номере запах, однозначно говорили о том, что жилец так долго не покидает своего временного пристанища отнюдь не из-за распутицы. Чиновник межевого ведомства с трудом сфокусировал взгляд на госте и задиристо сказал:

– Вы кто? А, понятно кто. Из второго?

– Да, – удивился титулярный советник.

– Что, претензии предъявлять явились?

– Претензии? – непонимающе переспросил Кунцевич, – с чего бы это мне предъявлять вам претензии?

– Ну как же! Ведь это я сообщил полиции о вашем ночном визите к покойной. Но, это мой долг, и потому вины за собой никакой не чувствую. А если хотите стреляться, то будем стреляться. Только… Послушайте, а нет ли у вас водки? Очень, знаете ли хочется выпить. Буквально рюмашку – две, и я буду готов.

– Водки нет, но можно позвонить и её вам доставят.

– Не доставят. Капитон Андреевич запретили-с.

– Капитон Андреевич? Кто такой Капитон Андреевич?

– О! Это страшный человек! Потомственный помещик, дух крепостничества впитал с молоком матери, и потому ведёт себя, как деспот. Явился сегодня, хотел силой меня к себе в именье отвезти, еле я от него отбился… Теперь за доктором побежал!

– Я ничего не понимаю! Какой деспот? Какое имение? Какой доктор?

– Что здесь может быть непонятного? Я должен отмежевать у него несколько участков – он их продавать собирается. Я приехал, дорог нет, лошадей нет, пришлось ждать. Скучно, ни дам, ни общества. Ну я и запил. И вот пью-с. Он не дождался, сам за мной приехал, и давай права качать! Можно подумать, что я у него в услужении. А не угадал, братец, не угадал! Я – чиновник губернского правления, я среднее образование имею! У меня чин! Стреляться! – неожиданно землемер утратил пыл, прошёл в номер и сел на кровать. – Впрочем, доктор должен помочь. Говорят, сейчас есть капли, выпил – вмиг похмелье проходит. Мне, признаться, и самому пить надоело. Но не могу-с, боюсь умру, если не выпью. Послушайте, голубчик, не сочтите за оскорбление, но… Не будете ли вы столь любезны сходить в ресторан и принесите мне сороковочку[6 - 1/40 ведра, около трёхсот граммов жидкости.], а?

– Хорошо, принесу.

– Век благодарен буду! Только лично принесите, никому не поручайте – прислуга не понесёт, Капитона Андреевича забояться.

Получив водку, землемер зубами разгрыз сургучную пробку и ополовинил бутылку прямо из горлышка. На лице у него заиграла блаженная улыбка.

– Прошу простить, я вам не представился – Зенон Юлианович Чернявский, коллежский регистратор, младший землемерный помощник.

– Мечислав Николаевич Кунцевич, титулярный советник.

– Очень приятно-с. Да что же это я! Будете? – он протянул сыщику бутылку.

– Нет, благодарю.

– Ну как хотите, – сказал Чернявский и сделал ещё один большой глоток.

– Полегчало? – поинтересовался сыщик.

– О! Да!. Премного благодарен!

– Тогда, в благодарность, ответьте, пожалуйста, на несколько моих вопросов.

– Полностью к вашим услугам!

– Скажите, а при каких обстоятельствах вы видели, как я наносил визит убиенной?

– Сон алкоголика, краток и чуток, милостивый государь, – язык у землемера начал заплетаться. – Я в тот вечер крепко поддал, а когда ночью проснулся, понял, что выпить у меня ничегошеньки не осталось. До коридорного не дозвонился, самому идти искать водки невмоготу было, вот и лежал бессоно, утра ждал. Потом и лежать не мог – стал по номеру ходить. Слышу – дверь скрипнула, я свою чуть-чуть отворил, так, из интереса, гляжу – вы от барыни вышли.

– А почему вы решили, что это я? Хорошо меня разглядели?

– Вовсе я вас не разглядел. Увидел только мужской силуэт, и все. А когда поутру пристав ко мне пришёл, я ему и сказал, что мужчина от Натальи Романовны уходил. Портье с приставом был, так тот и указал на вас – не иначе, говорит, как жилец это из второго номера, он весь вечер в ресторане за барыней ухлёстывал.

– Понятно. А выстрела вы не слышали?