Оценить:
 Рейтинг: 0

Тайна Святой Эльжбеты

Год написания книги
2017
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
6 из 9
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Четыре часа до конца смены пролетели как одна минута. И устал он уже не так сильно.

Кошко отхлебнул чая.

– Последили мы за вашим стрелочником. Личность весьма интересная. Получает тридцать рублей, а квартиру снимает за двадцать пять. Почитай, каждый свободный вечер со своей сожительницей по ресторанам шляется, на извозчике ее возит, иной раз и тройку берет. Счета в ресторанах по десять-пятнадцать рублей. И общается с интересными людьми. Недавно ходил к некоему Якушкину, Вячеслав Евгеньевичу, помощнику присяжного поверенного. Я в окружном суде справился, Якушкин последний раз там в позапрошлом году появлялся, вел какое-то дело о наследстве в триста рублей. Дело проиграл. Но отсутствие практики не мешает Вячеславу Евгеньевичу нанимать квартиру из трех комнат в Трубниковском переулке и ужинать в гостинице «Метрополь». А ужинал он, после встречи со стрелочником, в компании некоего купца Ильина. У того мануфактурный магазин на Ильинке. Ильин на Ильинке, каламбур. – Кошко остановился.

Тараканов внимательно слушал начальника, но должной реакции на шутку не проявил.

– Кхм. Ну так вот, – продолжил Кошко. – Проверил я их по нашим учетам. Ни Булгаков, ни Якушкин в картотеке Московского сыскного отделения не значатся, а вот Ильин… Лука Фомич в тысяча девятьсот шестом году проходил по делу об ограблении фабриканта Липсикерова – у него нашли ограбленные вещички. Но в суд дело не передавали – Ильин заявил, что купил вещи у неизвестного лица, а ограбление это так и не открыли. Тогда мало чего открывали, мой предшественник предпочитал дела не открывать, а поглубже закапывать. Ну да ладно, бог ему судья.

– Магазин Ильина – прекрасное место для сбыта похищенного. Ткани особых примет не имеют. Ярлыки перешить да накладные переделать – дело плевое. Якушкин – посредник между ним и Булгаковым. Но вот только как они вагоны-то воруют?

– По поводу тканей, тут вы ошибаетесь, – сказал Кошко. – Всякий фабрикант свою ткань узнает. Месяц назад был украден вагон с тканями московской фабрики некоего Айзенштейна. Айзенштейн, по моей просьбе, послал своего старшего приказчика в магазин Ильина. Тот представился оптовым покупателем из Калуги и внимательно осмотрел все бывшие в магазине ткани. Своих не обнаружил. Я вызвал письмами представителей других обворованных фабрик – из Петербурга и Ивано-Вознесенска. Скоро должны явиться, посмотреть. А по поводу вагонов… Их исчезновение мне кажется невероятным. Возьмем того же Айзенштейна. Его вагон должен был из Москвы прибыть во Псков, но до станции назначения не дошел, и на промежуточных станциях его тоже не было. Предположили, что разыскиваемый вагон случайно проскочил дальше, но розыски по всей дороге, равно как и по другим дорогам, не увенчивались успехом. Как в воду канул! А разобрать, ну или, скажем, сжечь вагон где-либо на промежуточной станции, не обратив на себя внимания, невозможно! Ну хорошо, удалось злоумышленникам вагон сжечь. А куда им девать многопудовые колеса, оси и прочие стальные части вагонного остова?

Начальник, ожидая ответа, смотрел на Тараканова. Тот пожал плечами.

– Вот это, милостивый государь, вы и должны выяснить. Мы, конечно, наблюдение за Якушкиным и Ильиным продолжим, но механизм краж можно узнать только на станции, изнутри, так сказать.

– Значит, мне надобно продолжать мыть вагоны?

– Да. И сколько времени вы будете этим заниматься, зависит только от вас. Как только узнаете, как вагоны воруют, я вас от этой обременительной обязанности освобожу.

Начальник вынул из внутреннего кармана пиджака серебряный портпапирос и предложил Тараканову закурить. Тот с удовольствием затянулся дорогим табаком.

– Старайтесь, Осип Григорьевич, старайтесь. Вас не только служба ждет. Интересовалась вами намедни одна наша сотрудница, спрашивала, скоро ли вы возвратитесь. Я ее обнадежил, сказал, что через недельку-другую.

Тараканов поперхнулся дымом.

Несмотря на роскошный букет живых цветов, преподнесенный маменьке Настеньки, та приняла надзирателя прохладно. На столе были только блины, правда, с несколькими сортами варенья, да самовар. Генриетта Витольдовна его бесцеремонно лорнировала, Тараканов к угощению не притрагивался – конфузился.

– Позвольте поинтересоваться, милостивый государь, в каком чине изволите состоять?

– Губернский секретарь.

– Да, чин невелик. Впрочем, вы молоды, еще выслужите. Когда у вас очередное производство?

– Собственно говоря, моя настоящая должность производства в высший чин не допускает, но начальник обещал…

– Ах, начальник обещал, ну да, тогда конечно… Хотя чин – это не главное. Мой покойный муженек до надворного советника дослужился, а что толку? Только и смог выслужить четыреста тридцать рублей годовой пенсии. Главное не чин, главное – должность. Настя мне говорила, что вы надзиратель?

– Пока да-с. Но начальник…

– Это я слышала. А сколько изволите жалованья получать?

– Маман! – Настя укоризненно поглядела на мать.

– А что маман? Маман о дочери прежде всего заботится. Маман не одним сегодняшним днем живет. Маман в будущее смотрит. И хочет, чтобы дитя ее единственное не нуждалось. Вот помру я, и отцовской пенсии не будет, что тогда? Так сколько жалованья?

– Шестьдесят рублей в месяц. Плюс разъездные, плюс наградные.

– Да, не разгуляешься…

– Так я кроме жалованья и иной доход имею.

– Это какой же? С обывателей?

– Маман!

– Нет-с, зачем же. Обывателей я не обижаю. У нас начальство за этим строго следит, да и сам я не таков. У меня мясная торговля в Туле.

– Интересно! А разве вам не запрещается?

– Запрещается, поэтому торговля на матушку оформлена. Я так считаю – уж лучше торговать честно, чем лихоимствовать. А царево жалованье действительно невелико. Вот и приходится правила нарушать. А с торговлишки сотня-другая в месяц к рукам прилипает.

Дела в Туле и правда шли неплохо. Тетка дело знала, капитал любимого племянника приумножала и регулярно отправляла ему долю в прибыли. Да и духовную на него уже составила.

– Что же вы молчали, молодой человек? И Насте не говорили! То-то я смотрю: должность невелика, а одет так, как только состоятельный человек себе может позволить. Да и с большим вкусом. Я уж грешным делом подумала – напрокат вещи взяли, – будущая (как надеялся Тараканов) теща засмеялась. – Вы кладите себе варенье, кладите, не стесняйтесь. Настя, что же ты про мадеру забыла, что ли? А ну, неси! Или молодой человек чего покрепче предпочитает? Можно кухарку послать.

– Благодарю, довольно и мадеры.

Оставшаяся часть вечера прошла намного веселее. Кухарке все-таки пришлось сбегать еще за одной бутылкой. Генриетта Витольдовна продолжала расспрашивать Осипа Григорьевича, но вопросы задавала уже не в лоб. Узнав, что мать у Тараканова – домовладелица, потенциальная теща, успевшая к этому времени изрядно опьянеть, даже всплакнула.

– Вы меня должны понять правильно. Я же доченьке своей только добра желаю. Сейчас молодежь какова – выскочат за первого встречного, а потом всю жизнь мучаются.

– Маман! Ну зачем вы? Мы с Осипом Григорьевичем только друзья.

– Да я разве против? Дружите на здоровье. Я чувствую, что Осип Григорьевич прекрасный человек!

Когда он уходил, теща, жестом остановив Настю, вышла вместе с ним в прихожую. Дождавшись, пока кухарка поможет надеть Тараканову пальто и удалится, она взяла надзирателя за пуговицу и заплетающимся языком сказала:

– Вы знаете, хоть это сейчас и не в моде, но тем не менее я имею классовые предубеждения. Я всегда считала, что крестьянин дворянке – тем более титулованной – не пара. Но познакомившись с вами, я поняла, что ошибалась. Глубоко ошибалась. Вы к нам заходите, молодой человек, заходите как можно чаще. Мы вам всегда рады!

На улице Тараканов над словами Генриетты Витольдовны задумался. Он подошел к запиравшему на ночь ворота дворнику, сунул ему в руку двугривенный и спросил:

– Скажи-ка, братец, а кто в седьмом нумере живет?

– Во как! Сами ходют, а сами не знают? – несмотря на двугривенный, дворник был неприветлив. – Дык баронесса с дочкой. Баронесса фон Клопп.

Только теперь Тараканов сообразил, что не удосужился узнать Настенькиной фамилии.

* * *

Сегодняшняя смена начиналась в десять часов вечера и должна была закончиться в 10 утра. Ночью поездов было меньше, чистильщики умудрялись даже поспать. Ни ветра, ни снега не было, но несмотря на начавшийся март, стоял двадцатиградусный мороз. Очистив очередной поезд, Тараканов пошел искать Булгакова.

Долго искать его не пришлось. Стрелочник, страшно ругаясь, шел ему навстречу. Его новенький полушубок был сильно замаран белой краской.

– Здрасте, господин стрелочник!

– Тебе чего?

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
6 из 9