Отмщение

– Я н-н-напишу им-м!

– Да плевать, он сейчас войдет!

Входная дверь была полностью разнесена. Парты валялись на входе. Саша Гамбаров походил на яростного зверя, который пинал и ломал все, лишь бы только пройти дальше в кабинет.

– Да быстрее, Ваня, быстрее! – истерила Алина со слезами на глазах.

– Я не могу… Я не буду бесполезным! – пальцы Саввы искали иконку мессенджера.

– Что?

– Я не буду бесполезным!

– Ваня… Ну, и черт с тобой! – Алина отвернулась от Саввы, свесила ноги, закрыла глаза…

Она думала, как перебороть свой страх, прыгнуть – но за нее это сделал выстрел. Девочка испугалась громкого звука и прыгнула вниз.

У Саввы округлились глаза. Он тут же подбежал к окну и высунулся: Алина сидела на траве, задрав голову и смотрела на Савву; рот ее был открыт, она сбила дыхание и пыталась вновь задышать.

– Отойди, Савельев! – прокричал Вадик, несясь к окну.

Тот неосознанно послушался, отступил. Вадик тут же встал на подоконник, наклонил свое тело, чтобы спрыгнуть, но в последний момент, видимо, из-за страха, отказался, попятился назад, но было поздно: тело его неловко содрогнулось, – и Вадик полетел с третьего этажа вниз головой. Приземлился он прямо на узкий участок асфальта у школьного черного цоколя. Звук был неприятный. Зрелище еще неприятнее. Голова Вадика раскололась, словно арбуз, упавший с прилавка. Все содержимое разлетелось по сторонам. Горячая кровь, кусочки розоватого мозга лежали на земле и асфальте. Савва увидел это… Он в ужасе отвернулся и быстро стал набирать сообщение Данилу. Он настолько вбил в себе в голову мысль о бесполезности, настолько она была спонтанная и необдуманная, что Савва решил во что бы ему это не стало стать наконец полезным. Даже ценною собственной жизни. Стрелок тем временем оттолкнул уже последнюю парту и готовился войти в кабинет. Савва все это видел. Он то печатал сообщение, то посматривал на окружающую обстановку. Вот к подоконнику подбежал Родион и вскрикнул «Пг’ыгаем», но Савва прыгнуть не мог. Он отрицательно помахал головой и прикусил губу. Тогда Родион высунулся из окна, еще раз вскрикнул «Савва, давай!» и приготовился прыгнуть так, чтобы не упасть на тело Вадика.

Наконец Савва набрал сообщение. Дело оставалось за малым – отправить его; но именно тут Ваня Савельев оторопел. Гамбаров глядел на него. Большими черными кляксами на белых яблоках. Ими он, как Каа гипнотизировал Савельева и заставлял того не двигаться. Они смотрели друг на друга, и Савва понимал, что проживает, быть может, последние мгновения. Не знаю как, но он нашел в себе силы и, не отводя взгляда, ткнул большим пальцем по экрану телефона, тем самым отправив сообщение.

– Это наш конец! – заявил Савва; опустив глаза, он увидел, что сообщение Данилу было доставлено.

С чувством выполненного долга он вдруг замахнулся и бросил свой «Iphone 8» в Гамбарова. Не ожидая, тот, сморщившись, отбил телефон рукой и вдруг почувствовал боль. Секундная растерянность Саши сыграла на пользу Савве, который налетел на стрелка, стараясь того удержать. Правой рукой он схватил обрез и отвел в сторону. Левой то бил, то пытался оттолкнуть Гамбарова. Все происходило быстро. Саша, восстановившись от удара, еще больше рассердился и, процедив сквозь зубы: «Убью», стукнулся лбом об нос Саввы. Тот почувствовал неприятное давление и боль, но только сильнее ухватился за обрез. Понимая, что ему не победить, что сил у Гамбарова явно больше, Савва повернул голову в сторону окна, находившегося позади него. На подоконнике на корточках там сидел Родион, который все еще не прыгнул. Он напугано смотрел на происходившую драку, на то, как слабый Ваня Савельев старается остановить стрелка.

– Р-р-р-родя! Помо-о-оги!!! – завопил умоляюще Саввка, наивно ожидая помощи от друга.

Но тот продолжал смотреть округлившимися глазами.

– Р-р-род-д-дя!!! – умолял Савва. – Пожа-а-алуйста!

В глазах мальчишки читалось отчаяние. Он начинал осознавать, что Родион ему не поможет, что вот-вот Саша победит его. Савва не хотел умирать. Он надеялся. Он точно знал, что если Родион поможет ему, то они одолеют Гамбарова.

– Родио-о-он!

– Нет… Нет! – пугливо отшатнулся тот, развернулся и окончательно собрался прыгать.

В этот момент Савва упал. Раздался выстрел. Родион не видел, но слышал и осознавал, что бросил друга, который теперь умрет. Он прыгнул. Мгновение, – и он уже лежал подле трупа Вадика и размыто видел, как к нему, перебирая руками, ползет Алина. «Что с Ваней, что с Ваней?» – спрашивала она. А Родион только молчал, пытаясь прийти в себя.

Савва лежал на школьном дряхлом линолеуме. Смерть почти мгновенная. Он не остановил Сашу Гамбарова, но выиграл время. Благодаря поступку Саввы часть детей и Екатерина Владиславовна сумели упрятаться в лаборантской и забаррикадировать дверь. Вне лаборантской оставались Инесса Михайловна, Маша Савичева, Даша, Вика (которая отчаянно ломилась внутрь, но ее не впускали) и еще пару одноклассников. Саша Гамбаров сорвал маску с себя. Снял перчатки, которые отчасти пропитались кровью. Все это он бросил на пол, с сумки достал какой-то самопальный пистолет-пулемет, зарядил. Все наблюдали за этим так, как наблюдают за стоматологом, который медленно готовится просверлить пациенту больной зуб. И ведь из детей никто и не вздрогнул. Все застыли, словно играли в «Море волнуется раз». Только Инесса Михайловна вдруг бросилась в сторону Гамбарова и упала перед ним и телом Саввы на колени.

– Боже мой, Боже мой! Ваня… Ва-а-аня! Бедный мальчик!.. – учительница вдруг развернулась к Саше, – Сашка, зачем, зачем, Боже мой, зачем ты себя загуби-и-ил?

Тот брезгливо отшагнул назад.

– Почему ты отвернулся, Сашенька? Ибо понимаешь, что не такой ты, не-е-ет, не такой! Ты запутался. Прости меня, это я, я, дура, упустила, прости! Покайся, пока не поздно. Всегда есть прощение тому, кто запутался и искренне сожалеет…

– Я не сожалею! – Гамбаров сжал губы. Глаза его залились гневом пуще прежнего; при этом они не смотрели на Инессу Михайловну.

– Но я знаю: ты не такой. В душе не такой…

– Да, да, да, да – Саша с язвительной улыбкой замахал головой. Всем видом он сопротивлялся словам классной руководительницы.

– Я, когда тебя впервые увидела, ты мне так запомнился… Любознательный мальчик… Глазки светились… И этот ангельский поцелуй на переносице.

– «Ангельский поцелуй»? – Саша Гамбаров наконец перевел взгляд на Инессу Михайловну. – Я бы ножом вырезал этот кусочек бурой кожи. Одни страдания от него! Нахер тогда этого ангела, который поцеловал меня. – он наставил самопальный пистолет-пулемет на свою учительницу.

– Я во всем виновата. Я упустила. Я! – стоя на коленях сквозь слезы произнесла Инесса Михайловна. – Настоящий ты – хороший мальчик.

Гамбаров затрясся от переполняющих его эмоций. Он должен был уже застрелить Инессу Михайловну, но все медлил. Ему надобно было что-то выразить. Он, собрав силы, проговорил:

– Вы не виновны. Но в одном вы не правы. Я не запутался. Я всю жизнь жил ради сегодняшнего момента.

Гамбаров закрыл глаза и зажал спусковой крючок. Пули впивались в Инессу Михайловну одна за другой. Когда обойма кончилась, тело учительницы запрокинулось назад. Клочок седых волос с макушки ее касались пола. Гамбаров никак не отреагировал на труп. Хмурясь, он перезарядил самопал, достал длинный охотничий нож и направился вглубь класса. Сходу он, без раздумий, застрелил одноклассника, который собирался проскользнуть мимо и выбежать из класса. Несколько пуль вполне хватило. Следом Гамбаров увидел такую картину: Даша и другая одноклассница, что выступила доселе за то, чтобы выдать Вику стрелкам, держали с обеих сторон эту самую Вику, заламывая ей руки. Та изо всех сил брыкалась, но сил выбраться у нее не хватало.

– Вот, ее убей, ее! Она о тебе слухи разносила! – сказала Даша.

– Она во всем виновата. – поддержала другая девочка.

Вика брыкалась. Лицо ее покраснело от истерики. Гамбаров подошел медленно, посмотрел на творившийся цирк и без ответа одноклассницам всадил охотничий нож в живот Даше. Вторая девочка тут же все поняла, стремительно отпустила Вику и побежала к окну, но ее почти сразу настигли пули самопала. Вика же, в полной рассеянности, каким-то образом, шатаясь, убралась из кабинета №313. Отвлекшийся на другую девочку Гамбаров не успел выстрелить в нее. Бежать за ней он тоже не стал. Даша все еще была живой. Она, истекая кровью, наблюдала за Гамбаровым. Тот это увидел. Медленно подошел. И с какой-то маниакальной жестокостью продолжил наносить Даше увечья охотничьим ножом. За всем этим из-под второй парты на первом ряду наблюдала Маша Савичева. Она своими глазками видела, как Саша вновь и вновь всаживает нож в живот, в грудь, в горло Даше. И крови все больше-больше. И от ее вида тошнит. Убедившись в смерти Даши, Саша опустился сжал щеки девушки и поцеловал ее в губы. Вдруг в голову ему ударило какое-то странно чувство. Он ощутил, что кто-то смотрит на него и, подняв голову, увидел Машу Савичеву. Исподлобья злостно взглянув на нее, он резко встал, исчез из вида девушки. Она стала озираться по сторонам, ища стрелка. И резко: парта, под которой она сидела, уехала в сторону. Маша Савичева вскрикнула. Ее застали врасплох. Она, громко хныкая, принялась отползать, барахтаясь ногами и руками; отползать так, как только может. Сашу лишь рассмешили ее движения. Когда Маша Савичева уткнулась спиной в неподалеку стоящую парту, Гамбаров присел напротив нее на корточки, вертя в руках нож.

– Ты знаешь… Ты попадешь в ад. – тихим голосочком проговорила Маша.

Саша кивнул.

– А ты знаешь, что подглядывать нехорошо? – спросил он.

Нож его вонзился прямо в глазницу Маше. Та закричала с такой громкостью, что, кажется, было слышно за пределами школы. Это был крик боли, ужаса. Самый сильный вопль в ее жизни. Она руками схватилась за лицо, упала на пол и стала барахтаться от боли. Саша Гамбаров же встал с корточек и после пристрелил Машу; видимо, чтобы самому не слышать ее криков боли. Он вдруг вздохнул, подошел к двери, ведущей в лаборантскую и свирепо постучал по ней.

– Открывайте! Сдохните все! – закричал он.

Неутолимая злоба хранилась в нем. Он и не думал останавливаться. Те, кто находились в лаборантской, рассказывают, что Саша очень громко стучал в дверь. Кулак школьника звучал тяжелее кулака взрослого мужчины. Гамбаров не жалел себя. Но поняв, что дверь ему не откроют, он, по всей видимости, вспомнил о тех, кто прыгал из окон. Приготовив самопальный пистолет-пулемет, он подошел к подоконнику. Что-то блеснуло вдруг вдали. Через секунду в Сашу Гамбарова вонзилась пуля. Теперь упал уже он; упал навзничь. Спустя несколько минут этот монстр умер.

А внизу, у школьного цоколя над прыгнувшими ребятами, как мухи, кружились врачи, расспрашивая о самочувствии. «Все будет хорошо» – услышала Алина раз десять. Она невдумчиво отвечала на вопросы докторов и при этом глядела на окна кабинета, из которого прыгнула. Все пережитое проносилось мимо ее глаз. Алина не верила, что крики утихли. В голове ее пока не укладывалось, что эти ужасные почти полтора часа ее жизни закончились. И что по окончанию этого времени не все те, кого она знала, кем, может быть, интересовалась, остались живы.

Глава 16

Окончание мести или тяготы нашей жизни.

«Они у нас не возвращайтесь не идите к нам» – пришло мне сообщение от Саввы, написанное, очевидно, второпях. Сначала я сам раза три пробежался по тексту глазами. Потом осмелился зачитать его вслух. Никита мгновенно помутнел, лицо его приняло вид застывшей гримасы раздумий. Губы его медленно пошевелились:

– Вот как значит… У них… И оба стрелка, судя по всему. Савва… емае…

– Нет, – замотал я головой, зная, что скажет сейчас Никита.