Индульгенции

– Умница, – пытаюсь поцеловать ее в нос, но в последний момент она врезается мне в губы своими губами и запускает мне в рот свой язык.

Вдавливая в себя брезгливость, я вслепую одеваю резинку и вхожу в Соню, заставляя ее издать изумленный и слишком громкий для спящей в соседней комнате Насти стон. Она просит меня закрыть ей рот, и это оказывается весьма кстати, потому что с каждым движением ее стоны все сильнее, и то ли и из-за этого, то ли из-за чего-то еще я спускаю гораздо раньше, чем планировал, ощущая оргазм такой силы, что темнеет в глазах. Но странно то, что я ощущаю удовольствие только те самые три секунды, что длится эякуляция, не более того. Сразу после нее мне становится просто мерзко и стыдно. Мерзко – от понимания того, что у меня во рту побывал язык, еще только что лизавший мои причиндалы, а стыдно – от того, что Соня явно не кончила за этот двадцатисекундный спринт. Тем не менее, она улыбается, гладит меня по голове, лепечет что-то и заботливо снимает с меня презерватив, вытирая потеки салфеткой. Это блюдо явно предназначалось только для меня. Но послевкусие оказалось гораздо хуже, чем могло быть. И я возвращаюсь к тем мыслям, которые посещали меня еще минуту назад, когда я тонул во взгляде Сони.

А было ли это время? Было ли что-то до того дня, как Соня нацепила свадебное платье и притараканила на церемонию всю свою родню? На церемонию, которую мы сыграли, кстати, на ее малой родине. Мы всегда ищем ключевые события, некие опоры для упорядочивания воспоминаний, и все, что было до Сони, не упорядочено, а вот потом – alles in Ordnung. Продажа машины, покупка квартиры, покупка другой машины, повышение, рождение Насти. С кем это все было? Неужели со мной и с этой женщиной, которая сейчас ложится в кровать, целует меня и делает вид, будто ей действительно хорошо?

Может, мне и не следует так переживать на этот счет, и все эти вещи, которые сейчас…

Соня

…и хотя я знаю, что это все мы пережили вместе, сейчас мне кажется, что это было не так, и что каждый из нас тащил свой крест. Надеюсь, ему такого на ум не приходит. Он лежит – осчастливленный, спокойный, без обычного для него напряжения, и я рада, что я это сделала для него и для себя. Но поможет ли это так, как я рассчитываю?

Почти год я мучилась, пытаясь выжечь ее из нашей жизни каленым железом. Одна знакомая в возрасте советовала мне пойти к гадалке и навести на нее порчу, но я справилась сама. Не хотелось быть в долгу у потусторонних сил, хотя так могло быть даже лучше и удобнее. Общие вещи, общие события, знакомые – я постаралась лишить их всего этого, но вот телефон ее поменять не удалось. Я попробовала сделать так, чтобы ее номер оказался скомпрометирован. Для этого пришлось попыхтеть и разместить множество объявлений о том, что она предлагает интим-услуги. Для меня было не столь важным превратить ее жизнь в ад, сколько заставить ее уничтожить этот телефон и окончательно лишить его шанса связаться с ней. То же касалось и страниц в соцсетях и электронной почты, но теперь я поняла, что ничего не вышло. Когда-то я знала обо всей той переписке, которую они вели у меня за спиной. Видела сообщения, даже звонки. Я заблокировала ее страницу «вконтакте» от его имени, и это немного помогло.

Но только-только я успокоилась, и снова она маячит передо мной. Надеется на то, что мы расстались – это уж точно. Она поверила когда-то его – уставшего от ее давления, поникшего головой, – намекам на то, что он не совсем счастлив в браке со мной, и решила выждать момент, чтобы вновь нанести удар. Я чувствую ее дыхание за спиной. Теплое, мерзкое, заставляющее член мужиков вставать, а мои кулаки – сжиматься. Эти вещи никогда тебя не оставляют, сколько бы ты ни молилась господу о том, чтобы он унес их. Но мои молитвы будут услышаны. Я заставлю его прекратить контактировать с ней. Вот только бы понять, почему он скрывает ту смску и тот звонок, только бы понять это. Понять – заботится он обо мне или решил что-то сделать – что-то ужасное, что-то мерзкое…

Впрочем, все в порядке. Я его возбуждаю, он хочет меня, он кончил в меня, как лев в свою львицу, и это значит, что все то…

Юля

…и тем любопытнее было получить от нее это сообщение – без приветствий и прелюдий, но что самое главное – от его имени.

«Девочка, он никогда тебя не любил и не будет любить, как меня»

Я понимаю, что он не затер последнее сообщение, и Соня снова залезла в его телефон, улучив момент. На этот раз, ей повезло. Я смеюсь, отпиваю кока-колы и копирую тексты смсок, полученных от него, в сообщения «вконтакте» – в ответ на сонино громкое заявление. Из тех сообщений, которые она наверняка не видела, я подбираю те, что ранят ее сильнее прочих и еще провернут лезвия во всех ранах минимум пару раз.

«Зая…»

«солнышко…»

«…ты же умница…»

Да она просто взорвется от злости. Безумная истеричка.

Заношу палец над кнопкой отправки сообщения, но что-то меня удерживает, и я просто смотрю сквозь экран. Словно бы что-то должно дать мне знак, но знака нет, и я на распутье. Ярость, чувство справедливости, необходимости возмездия безмозглой курице-домохозяйке – все это остывает. Стираю все набранное в окошке нового сообщения. Блокирую экран телефона и откладываю его, ощущая, как горечь и желание заплакать подступают к горлу.

Зачем я это сделала снова?

Этот вопрос мучает меня с той самой пятницы, но я намеренно не даю окончательного ответа на него. Я боюсь всего окончательного. Даже отчета о доставке сообщения. Но дело в том, что все поменялось. Тогда я хотела поддержать его, несмотря на его поступки. Я поняла, что его очень круто взяли в оборот, заманили в ловушку, из которой ни один мужик не выбрался бы. Объяснять, что ему гладко постелили, а спать может быть довольно жестко, я не стала, да и времени на это не было. Он и сам все понял со временем. И я уверена, что он смирился со многим, и все это стало делом прошедших дней. В определенный момент он объяснил мне, что лучше всего нам прекратить связь – во благо его, меня и их с Соней будущего ребенка. Я жила своей жизнью, жила другими людьми, но если бы на этом все закончилось, жизнь была бы слишком проста. Та самая жизнь, которая преподнесла мне этот самый сюрприз.

Я встаю, выпиваю стакан воды, медленно вдыхаю и выдыхаю несколько раз и подхожу к окну. Почти под ним, рядом с подъездом я вижу маленький одинокий «ситроен». Мне кто-то советовал продать его за копейки и пустить деньги на улучшение лечения. Кретины. Я до магазина за хлебом дохожу с одышкой и головокружением. А как вы представляете мою поездку на метро на работу? Чертовы советчики. Впрочем, когда люди понимают, что сами ничем не могут помочь, наступает время фальшивой мудрости. Каждый, кто более-менее в курсе моего диагноза, считает, что я живу от постели до клиники. Можно сказать, телепортируюсь из квартиры в онкоцентр на Ветеранов, куда мне посоветовали обратиться, и где мне пытаются помочь по сей день. Но человек, который болен – это еще не труп, и ему есть, чем заняться в этом мире, кроме как оплакивать свою участь, поверьте мне.

В сущности, стоимость «ситроена» мало что решит в данном случае. А решит все этот, третий цикл лечения. Во всяком случае, так сказал мой доктор. И в скором времени я поеду…

Саша

…но лучше бы и этот вкус пропал, ей-богу.

– Ты представляешь – опять рассказывали про то расследование.

– Какое? – пытаюсь изобразить искренний интерес, но получается не очень достоверно, и я закусываю недостатки актерской игры отменным куском картофельной запеканки, которую, откровенно говоря, и бродячей собаке не скормил бы.

– Про батарейки для айфонов, которые выбрасывают в Африке, – Соня откладывает в сторону вилку и начинает атаку. – Ты представь – есть даже официальные доказательства, фотосъемка, а они все также продолжают травить людей.

Видимо, ее пластинку заело окончательно. Нет ничего более неловкого и жалкого, чем человек, который пытается навязать тему разговора, которая ему самому не интересна. Впрочем, возможно, что повторение этой темы – всего лишь проверка на внимательность, и я обязан подыграть.

– Но это же Африка. Это обычные…– я теряюсь где-то в своем личном толковом словаре.

– А они что, не люди, по-твоему? – возмущается Соня. – Ну вот ты представь, что где-нибудь около настенькиного детского сада сделают свалку отходов, особенно химических, опасных. И что тогда ты будешь делать?

Пожимаю плечами и углубляюсь в изучение запеканки. Господи, как же можно было так испортить обычную картошку? Она ведь всегда неплохо готовила, в чем же дело? Поднимать разговор про Юлю? Да я даже имя ее не хочу упоминать в присутствии Сони. И я действительно ничего не предпринял, я игнорирую этот ее боевой клич. В чем проблема? Я специально оставлял пару раз на видном месте телефон, чтобы Соня могла в него, как обычно, залезть и проверить, все ли там в порядке и не завелась ли у меня любовница – новая или из прошлых. Она, разумеется, считает, что я никогда не подозревал о ее разведдеятельности, но будь я таким круглым идиотом, я бы не добился и половины того, чего добился в жизни.

– Саша!

Все, пропал. Я не расслышал, что она сказала, потому что мои мысли были громче.

– Что?

– Мне кажется, ты меня совершенно не слушаешь. Ты постоянно в себе.

– Я говорю с тобой, дорогая.

– Ты не со мной.

Мне остается лишь тяжело вздохнуть и попытаться взять ее за руку, но она перекидывает ладонь на лоб, поправляет волосы и, деловито облизнув губы, продолжает экзекуцию.

– Когда мы идем в отпуск? Когда мы едем отдыхать? Этой зимой ты опять будешь занят до последнего или мы, наконец, поедем на Новый Год на Кипр, как планировали?

– Я… Я все решу. Мы отлично проведем Новый год, – бурчу без особой уверенности, совершая серьезную ошибку.

– Боже, ты ведь… – она хныкает, старательно выжимая из себя слезу и убегает с кухни, демонстративно швыряя вилку в мойку.

Наутро в офисе я обдумываю все это и решаю, на всякий случай, отправить домой цветы, чтобы немного охладить пыл Сони. Пока Настя в садике, у нее есть время все обдумать и подготовиться к вечеру. Но на этом чертовом колесе нельзя кататься вечно. Нужно что-то придумать, пока кто-нибудь не сошел на середине маршрута.

А вы как считаете? Со стороны же виднее, не так ли? Я чувствую опустошенность, потому что где-то внутри я зарезервировал место для ответного звонка Юле, но страх услышать ее и поднять снова все то, что я закопал глубоко в себе, превыше необходимости эту пустоту заполнить. Цепь совпадений из поездки в Москву, звонка, близости Сони к очередному нервному срыву выглядит подозрительно, но пока что здесь не хватает еще какой-то детали. И мне нужна небольшая пауза, хотя бы до Москвы, чтобы принять правильное решение. Поможете мне? Ну, хорошо, хорошо. Согласен, что это не ваше дело. Только не надо потом смотреть на меня, показывать пальцем и говорить, какой я идиот и что вы знали все наперед. Самое важное во всем это то, что до какого-то момента…

Соня

…все это будет держаться на мне одной. Я пытаюсь отвлечь его от болезненной задумчивости. Вытащить на себя, даже вызывая на себя огонь, играя истеричку. Пусть он думает, что я стала взбалмошной дурой, но я не дура, я все вижу. Я не хочу говорить прямо, он должен сам понять, что я все поняла. И еще – он должен увезти нас на праздники отсюда. Мне плевать на все, кроме моей семьи, потому что нет ничего более ценного. Я все равно живу одним днем в таком режиме – режиме ожидания беды и сохранения энергии, и поэтому отступать мне некуда. Это я уже доказала на днях, и мне хотелось бы, чтобы он понял меня, когда все станет известно.

Неужто он действительно считает меня такой идиоткой, что даже словом не обмолвится об этом звонке? Он вспомнил ее, начал снова сомневаться, начал скучать. И он снова потеряет интерес ко мне, найдет ее фотографии, полезет на ее страници в соцсетях, а я даже не могу ей позвонить или написать, потому что это может привести к еще большим проблемам.

Эти розы прекрасно смотрятся, и я благодарна ему за знак внимания, но это больше походит на взятку. И вот теперь-то мои подозрения усиливаются еще больше. Лучше бы он этого не делал. Зачем удлинять мне поводок, если при этом я начинаю видеть его реальную длину? Глупые мужики, всегда торопятся сделать неверный шаг. Он умнее прочих, но все равно совершает те же ошибки.

Хорошо же, я буду кипеть до поры до времени, и если он не выключит огонь, я взорвусь. И тогда все то, что он скрывает…

Юля

…пытаясь преодолеть давление нависшей над городом пелены облаков.