Ученик бога

В эту самую секунду у меня наверняка была гримаса ужаса от происходящего, я просто не мог поверить и готов был уже отключиться. Но тут же пазик разлетелся на части и высвободил меня. Не желая, чтобы это повторилось, я побежал прочь по дороге, ловко успевая наступать в открывающиеся окна между машин. Из одной полосы я сразу вырос, жаль это была не магистраль, зато до сих пор ни на кого не наступил. Но это не могло, так долго продолжаться. И теперь ноги с трудом вмещались во всю ширину дороги. Рост достиг такого предела, что не было места, куда бы я мог спокойно наступить. Всё было усеяно людьми. И тогда я вспомнил, что за углом буквально, через четырнадцать кварталов есть два удобно стоящие стадионы звезда и его замена на случай не предвиденной ситуации. А на моё усмотрение это был тот самый случай.

Вряд ли я успел бы добежать, никого не задев, и поэтому, я решил прыгать. Так как ноги уже начали заходить на тротуар с одной стороны и на припаркованные машины с другой нужно было срочно действовать, иначе ногами я разрушил бы много домов и тем самым много кого покалечил. Хорошо, что машины уже видели меня издалека и не ехали в мою сторону, а люди разбегались кто куда.

Так или иначе, мой бег мог кого-то убить. Не смотря на то, что дома виделись мне уже игрушечными, высотки до сих пор скрывали собой стадионы, а я боялся прогадать. Но всё же прыгнул. И пролетая над домами, попал, к счастью, прямо в цель. Я понимал, что это временная мера и поэтому выискивал новые пути. Но предстал перед выбором из двух зол. Либо я добираюсь до большого и необитаемого «острова» поля, в котором смогу задержать разрушения на не большое время, но в итоге все равно многих убив. Либо прыгаю по мало, но всё же обитаемым островкам с возможностью выхода из города. Кто я такой, чтобы решать, кто умрет, а кто нет, на мгновение промелькнула мысль. И тут же пришло осознание, что выбора как такого то и нет. В итоге всё равно многие умрут, вряд ли вообще кто-то выживет. Моя задача отсрочить смерть и я решил отсрочить смерть родных и близких.

Нужно было прыгнуть одной ногой в парк с фонтанами перед дворцом культуры, а другой уже допрыгнуть до пустыря. Да это было одиннадцать, но вокруг фонтанов полно лавочек и вполне вероятно, что на них кто-то сидел. Мне не было видно, до прыжка и не было видео после. Но я так понимаю, уже с десяток людей было раздавлено. По моей логике в любом здании людей больше чем вокруг него, поэтому в парк приземлялся не всей ногой. Приземлился таким образом, чтобы не задеть дворец культуры пяткой, то есть на носок.

На пустыре можно было немного передохнуть. Отдыхал до тех пор, пока одна нога, не стала умещаться. Можно было делать шаг, благо, что он был ещё возможен. Я аккуратно ступил, как это не иронично прямо на кладбище, ведь оно была в два раза больше пустыря. Я не знал предел прочности земли, но уверен, что уже тогда прыгать было нельзя.

Поэтому следующим шагом было лишь шагнуть на территорию лыжной базы динамо, перешагнув через частные дома. На лыжной базе я никогда не был из-за того, что ненавижу лыжи, но поэтому я и знаю, что это за место. Благо, что весна и все лыжники ходят без лыж.

Деревья с высоты моего полета стали напоминать мелкие зеленые бутоны брокколи, казалось, что я бегу по обычному ковру экологического происхождения.

Когда я перешагнул р. Каму и на отдых времени больше не было, возможность отсрочить как можно больше смертей, уменьшалось экспоненциально. Малейшее торможение и уже стерто ещё одно поселение, в России их невероятно огромное количество. Они усыпаны буквально повсюду. Я старался бежать на цыпочках как можно быстрее и как можно аккуратнее. Различая места поселений лишь по песочным пятнышкам. Какие были соединены один к другому нитями дорог и паутинками тропинок. Как же они всё-таки похожи на плесень.

Я бы и мог подождать, до тех пор, пока не смогу перешагивать целые города, но для этого понадобилось бы, тогда пожертвовать посёлками. Чего я не мог допустить. Ох, как же мне тогда повезло, что на пути повстречался хребет. Я мог идти по нему, совершенно не волнуясь, что кого-то раздавлю. Какое-то время мой рост синхронизировался вместе с продольным расширением хребта и шёл, будто по дороге. Но затем хребет резко сократился, и я по глупости своей погрузил ногу в воду.

Это было Карское море в нём несколько нефтедобывающих платформ, а на его брегах есть парочка поселений. Всех погубил.

Ну почему я угрожал жизням людей даже в воде, промелькнула мысль. И взобрался уже на настоящий остров.

Желая не рисковать, я встал на заснеженные участки, по краям были каменистые. Там вполне могли выжить от наводнения. А я и без них уже давно был с грузом на душе. Я шёл через уступы скопления островков, будто построенных специально для меня.

Вот, что значило «поменяться ролями», подумал я. И пришёл в последний пункт назначения – Гренландию.

полёт.

Я очутился на Гренландии, и ощутил себя маленьким принцем, способным в любое время посмотреть на закат. Правда, не из-за того, что мог дойти до заката пешком. А из-за того, что закат уже шёл полным ходом. Закат цивилизаций близился.

А я всё хотел его отсрочить. И без возможности выбора, когда Гренландия начала трескаться под ногами, мне пришлось прыгнуть. На удивление это не вызвало никаких проблем, земля ничуть не дрогнула и не сбилась с пути. А я с тоской на душе устремился в космос, не отрывая от земли взгляда. Лишь иногда замечая на планетные шарики, а то и крупицы. Проносящиеся с небывалой скоростью планеты превратились из пыли в ничто. Было невероятно страшно и по-настоящему одиноко. По-моему я чувствовал именно то, что чувствовал бы Бог, если бы он существовал: Бесконечное одиночество.

– Земля давно исчезла из поля видимости, да и солнечная система вместе с ней, но я всё продолжал смотреть в их сторону, пытаясь разглядеть хотя бы солнце, – сказал я, пытаясь описать, свои переживания, так как если бы говорил с обычным человеком.

Лично я, за всю жизнь бы не смог понять и доли мною сказанных чувств. Но Великан мог. Его наклонённая голова выражала невероятное прискорбие, я точно знал, что и он пережил не мало, а исходя из его слов, даже больше. Но я все равно не мог, не злится на него. Да и как?

Но что могло быть больше? Ведь дальше я вырос до размеров галактики. А пока рос, разрушал целые системы. Спасла меня от дальнейших разрушений лишь чёрная дыра, но и это было ненадолго. Стоя одной ногой на выскальзывающем чёрном теле, я смог дотянутся с начало до одной галактики, а потом и до другой. И каждую из них я сдавливал в своих ладонях желая вскарабкаться по ним подальше от млечного пути. Подвижки были, но малозначительные, каждая галактика, в конце концов, сгорела в руках, оставив за собой пламенные варежки, не боле. Увидев это я, осознал, что мой дом полностью уничтожен, посмотрел вниз, чтобы убедиться. Безнадёга полностью охватила мой разум, и я всё отпустил. Было уже наплевать.

Галактики мирно превращались в стволы деревьев, деревья в ветви, а ветви неумолимо уменьшались до размеров прожилок на листьях этих самых деревьев. Таким образом, передо мной предстала, структура обычной, но в тоже время светящейся губки. Пенная вечеринка чёрт её дери.

Знающий человек сказал бы структура мозга. Но мозг это и есть губка и вне черепа эта структура невероятно нежна и хрупка. Так же было и со вселенной. Отданный воле судьбы я не мог ничего больше поделать кроме, как наблюдать за разрушениями, которые я с каждым разом наносил всё больше и больше. А сон всё продолжался.

вылупился.

С каждой секундой дальние слои по мере приближения становились всё ярче и ярче. Тем самым осветляя войды передних слоёв. Если во сне пришествия я видел свечку, то наяву я увидел взрыв десяти атомных бомб. Закрыть глаза веками и речи не могло быть, даже ладони просвечивали. От света просто не было спасения.

Моя неразрушимость пошатнулась. А кровь вновь начала вскипать. Похоже, что галактики становились, настолько малы, что проходили сквозь атомы и сквозь слой всё время защищавший меня.

Среди всего этого безумия я вдруг увидел перед собой маленькое пятнышко и впервые за долгое время, что-то не уменьшалось, а увеличивалось. Это что-то двигалось прямо на меня. Через мгновение я увидел, что это был, чей-то силуэт. Может это Бог пришёл спасти?

Я помахал, приветствуя незнакомца, и силуэт полностью отзеркалил моё движение. Но ещё через мгновение увиденное повергло в шок. Это была моя спина, это был я.

То же самое было и в других пяти сторонах и не в одном не было возможно увидеть своё лицо. Слева справа сверху снизу, куда не повернёшь голову, везде увидишь свой затылок. Вот, что произойдёт, если уменьшить бесконечное пространство до размеров коробочки. Стенки которой будут из тебя самого. Как только пространство сжалось вокруг меня, настала истинная тьма. Я стал, зажат между собой и собой. И тогда я понял, что именно это и была та самая, настоящая «стенность», что была в детстве. Перед сном я делал всё возможное, чтобы голова, не соприкасалась со стеной. Я боялся, что голова сольётся со стеной, хуже этого были только сиамские близнецы слепленные головами.

Это был самый животный страх из всех. Это паника. Воспоминание об автобусе и о том пареньке, что был раздавлен мной. Клаустрофобия из прихода ночи Айзека Азимова ни за что не сравниться с тем, что пережил я. А я несколько раз отключался от переизбытка потрясений, и тут же просыпался от всё нарастающей сдавливающей силы. Мой самый главный страх исполнился. И каждый раз мысли о том, что «это всего лишь сон», уничтожали меня изнутри, пока я не стал по настоящему мёртвым. Мой разум в буквально смысле запинали, а душу изнасиловали.

* * *

– Лучше бы ты дал мне умереть вместе с моими родными, чем обрекать меня на такие страдания, – сказал я Богу, и вытер залитые от слёз глаза. Сколько раз я молился думая, что это сотворил со мной бог. Но это сотворил со мной ты.

– Да, но ты жив и можешь всё вернуть, а я могу вновь стереть тебе память.

– Спасибо, но нет, я не хочу проживать это всё в третий раз.

– Я всё же не зря стер, когда ты вылез, ты не был человеком в тот момент. Всего лишь оболочкой, даже сердце твоё не желало биться. Не порядок. Ты сошёл с ума. И к твоему сведенью ещё во время прыжка. Там уже и так куча умерла по твоей вине, так ты ещё создал несколько малых землетрясений и одно огромное. Пару малых цунами и одно огромное. Растопил ледники в Гренландии. И прыжком унёс с собой одну треть воздуха, порвав тем сам.… – И тут он понял, что причиняет мне истинные страдания. – Но теперь ты хотя бы не лежишь мёртвым грузом, как сова клювом в землю уткнувшись. Многовековое затворничество сказалось на моих социальных навыках, извини. Внутри тебя целая вселенная, ты жив, а значит и она тоже.

– Но как? Я же видел, как вселенная в виде бабочки сгинула.

– Это была не твоя вселенная.

– А зачем соврал.

– Ну, а что я должен был сказать? Тебе ведь наплевать на чужие жизни. Как только твоя галактика была растоптана, а родные уничтожены, что ты сделал? Опустил руки! Вот, что такое сумасшествие: всё делать наоборот. Ты всё делал для спасения людей, но затем, что-то в тебе щёлкнуло, и ты переменился. Птицам это не положено, только коты могут ворчать, когда им хорошо и махать хвостом, когда плохо.

жизнь.

После этого диалога мы ещё долго шли молча. Разрушить тишину я решил, когда успокоился.

– Птицы к твоему сведенью, машут хвостом в полёте, чтобы не упасть (когда плохо), – воспротивился я последним словам великана – а некоторые ещё и воркуют, когда хорошо, что тоже можно назвать «ворчанием».

– Хочешь, сказать собаки сумасшедшие?

– У меня кот и хвостом машет, когда глажу, и лапу даёт, и полотенце перетягивает, и за мячиками бегает, и даже гавкает. Всё делает наоборот, но это не значит, что он сумасшедший.

– Гавкающий кот, это точно сумасшествие, если ты этого не понимаешь, то и ты сумасшедший.

– Ты себя видел? Сам ты сумасшедший. И вообще мы все сумасшедшие и это абсолютно нормально. Отстань.

– Но я же сказал, что только котам, можно делать всё наоборот. Например, вместо того, что бы пить из кружки, коты их скидывают на пол. И решают не пить, а бить. Если разумное существо разобьёт, то это неуважение чужих или своих трудов. Ты же отдал день жизни, чтобы заработать на посуду – бить бессмысленно, если конечно в этом и не был смысл.

– А ты знаешь, как зародилась жизнь? – сменил я тему разговора.

– А как ты стал живым?

– У меня были родители, но они тоже от живого произошли. А я хочу знать, как живое из не живого появилось.

– Точно так же как и ты – из пузыря.

– Так всё просто? У нас живое из не живого превратить – это алхимия.