Записка об издании журнала «Хозяйственный указатель»

Записка об издании журнала «Хозяйственный указатель»
Иван Сергеевич Тургенев

Записка написана Тургеневым с целью внести свой вклад в дело практической подготовки освобождения крестьян в России. Он так и характеризовал свои настроения того времени в письме к Л. Н. Толстому от 17/29 января 1858 г.: «Не буду говорить Вам о том вопросе, который Вам, вероятно, уже уши прожужжал; но уверяю Вас, он занимает нас здесь чуть ли не больше, чем всех вас, находящихся на месте; каждое известие принимается с жадностью, толкам и спорам нет конца. Я также написал мемориал, послал его; словом, все мы завертелись, как белка в колесе». Через день Тургенев сообщал и П. В. Анненкову о «довольно серьезной» и «не совсем для него привычной» работе, которая «касается вопроса, занимающего теперь всю Россию».

Иван Сергеевич Тургенев

<Записка об издании журнала «Хозяйственный указатель»>

Рим, 9/21 января 1858 г.

Едва достигла до нас весть о первой правдивой и честной попытке русского правительства устроить наш крестьянский и земледельческий быт, едва прочли мы царские рескрипты,[1 - …прочли мы царские рескрипты… – Имеются в виду высочайшие рескрипты: от 20 ноября 1857 г. на имя Виленского военного, Гродненского и Ковенского генерал-губернатора; от 5 декабря 1857 г. на имя С.-Петербургского военного генерал-губернатора; от 24 декабря 1857 г. на имя Нижегородского военного губернатора.] как уже начали распространяться слухи о тайном и даже явном сопротивлении нашего дворянского сословия благим намерениям государя.[2 - …слухи о тайном и даже явном сопротивлении нашего дворянского сословия благим намерениям государя. – В письме к А. И. Герцену от 7 января и. ст. 1858 г. Тургенев сообщал, что царские рескрипты «произвели в нашем дворянстве тревогу неслыханную, – под наружной готовностью скрывается самое тупое упорство, и страх, и скаредная тупость…» (Т, Письма, т. III, стр. 181).] Слухи эти, вероятно, преувеличены; но одно лишь привычное нежелание смотреть правде в глаза может сомневаться в истине этого сопротивления. Сомневаться в нем нельзя будет даже и тогда, если бы все губернии наперерыв изъявили готовность завести у себя комитеты; мы знаем цену подобных официальных изъявлений – да и притом, соглашаясь на предложения правительства, дворянство еще не делает никакой уступки; напротив, оно в тайне может рассчитывать на эти самые комитеты для утверждения и охранения того, что оно считает своими правами. Удивляться этому, негодовать на это – не для чего; всякая перемена в быте, уже успевшем укорениться, влечет за собою хотя временные жертвы, сопряжена с некоторою неизвестностью насчет конечного исхода дела; а на жертвы способны немногие, даже необходимость их не все понять в состоянии – и неизвестность каждому тягостна. Здесь не место входить в разбирательство причин подобного образа мыслей между нашими дворянами; ограничусь одним указанием на противуположный – по известиям – дух, господствующий в польском дворянстве западных губерний, и предоставлю другим отыскивать исторические причины такого различия. Краткость времени также не позволяет мне вдаваться в оценку существующего порядка вещей; да и, наконец, не в том дело. Дело в том, чтобы, признав неоспоримый факт слабого сочувствия дворян к видам правительства, – поставить себе следующий вопрос: предоставить ли одному правительству, своими мерами и действиями, своим вмешательством и влиянием победить упорство дворян, склонить их к уступкам, рассеять их опасения, или же предложить правительству то независимое, но деятельное и честное содействие мысли и слова, без которых самая неограниченная власть не в состоянии основать что-либо долговечное и прочное – и которого, сколько можно судить, желает самое наше правительство, не взявшее на себя решить – указом или манифестом – важный вопрос освобождения крестьян.

Мне скажут: с этою именно целью назначены комитеты; так; но при теперешнем настроении дворян, при отсутствии всяких предварительных и подготовительных обсуждений, при внезапности самой меры кто может поручиться в том, что уездные и губернские комитеты действительно поймут всё значение своих трудов – и будут содействовать правительству? Общественное мнение выразится в назначении лиц, из которых будут состоять комитеты;[3 - Общественное мнение выразится в назначении лиц, из которых будут состоять комитеты… – О неудачных выборах членов Орловского губернского комитета, в число которых попали самые «озлобленно-отсталые» помещики, Тургенев сообщал в письме к Черкасскому от 9/21 июля 1858 г. ( Т, Письма, т. III, стр. 227; В. А. Громов. Корреспонденты Тургенева в 1858–1861 гг. в перлюстрациях III отделения – Т сб, вып. IV, стр. 232–234).] но самое это общественное мнение – имело ли оно возможность правильно и сознательно сложиться? Не будем ли мы все, не исключая даже самых благонамеренных из нас, действовать ощупью, бродить как во тьме, следуя часто случайным, мгновенным увлечениям? И неужели нет средства внести свет в этот хаос, придать стройность и порядок неурядице сбивчивых и противуречащих мнений, над которой тщетно будет носиться Власть, в настоящем случае недействительная и даже слабая, при всем своем вообще громадном могуществе?

Мы полагаем, что средство это существует. Оно состоит в возбуждении и призвании всех живых общественных сил к дружному содействию царю – следовательно, в возбуждении и призвании также и тех сил, которые до сих пор были поставлены в недоверчивое отдаление от правительства и готовы теперь с радостью, открыто, безо всяких задних мыслей и тайных намерений, отдаться в распоряжение власти, явно стремящейся к водворению и упрочению общего блага. Эти силы – я назову их: это русская наука и русская литература.

Одинокий мой голос был бы ничтожен, но я уверен, что выражаю единодушное мнение моих собратий, когда утверждаю, что все мы готовы идти навстречу правительству, которому покорялись всегда, но которое полюбили только недавно. Мы не желаем преувеличивать наше значение; но мы чувствуем, что мы можем быть полезны власти, и мы все проникнуты готовностью быть ей полезными, сослужить ей в настоящем случае посильную службу. Этого давно не бывало. Нужны были все жестокие опыты последних годов, нужен был такой великий шаг вперед правительства, чтоб это могло сбыться, и неужели это мгновение пройдет даром, неужели старинная недоверчивость восторжествует снова? Мы не хотим этому верить; мы уже строим мосты над той бездной, которая, так долго и беспрестанно расширяясь, отделяла власть от нас, мы уже двинулись ей навстречу. Мы идем не с лестью на устах и эгоизмом в сердце, как это делали те, часто хуже чем безыменные защитники правительства, которым оно, нисколько их не уважая, полупрезрительно доверялось; мы идем к власти не потому, что она власть, а потому, что она желает истины и добра – и не налагает на нас никакого отречения, не принуждает нас к лукавству. Мы верим ей; пусть и она поверит нам!

Возвращаюсь к предмету этой записки. Я упомянул о слабом сочувствии наших дворян к намерениям правительства насчет освобождения крестьян; я бы мог сказать более. Дворяне наши страшатся этих намерений; они страшатся за свое будущее, за самое существование. Действительно – вопрос этот так важен и сложен, он сопряжен с такими разнообразными затруднениями, решение его так мало было подготовлено гласным и свободным рассуждением о нем, что даже всякое другое сословие, более нашего дворянства привыкшее к сознательной оценке своего положения – скажем прямо – более образованное, могло бы почувствовать смущение и недоумевать. Время, наставления и пример правительства, обмен различных воззрений между дворянами сильно будут способствовать к скорейшему – если можно так выразиться – назреванию вопроса; но этого всего недостаточно. Много времени, много слов будет потрачено попусту; правительственные лица, которым будет поручено проводить благую царскую мысль, окажутся – к чему скрывать это? – часто ниже своего назначенья. Необходимо нужно прийти на помощь общественному мнению, дать возможность науке, опытности, знанию возвысить свой независимый и добросовестный голос, собрать воедино. их разрозненные силы, создать арену, на которой они могли бы сходиться, – словом, основать журнал (или газету), исключительно и специально посвященный разработке всех вопросов, касающихся собственно до устройства крестьянского быта и вытекающих из того последствий.

Предложение основать новый журнал (или газету), которому нужно, для достижения предназначенной ему цели, разрешить некоторую гласность и дозволить разбирательство государственных вопросов и правительственных мер, это предложение едва ли не возбудит некоторых опасений; постараюсь изложить их неосновательность.

Во-первых. Журнал, поставляющий себе задачею: устранить недоразумения, противудействовать необдуманности и упорству – то есть показать помещикам, в чем собственно состоит дело, какого роду требуются от них временные уступки и каким образом эти же самые уступки вознаградятся со временем, когда весь наш земледельческий быт установится на прочных основаниях, этот журнал, являющийся как бы адвокатом распоряжений правительства, поясняющий его намерения, не может не быть ему полезным. Напрасно станут мне возражать, что появление подобного журнала может только увеличить раздражение и толки; всякое раздражение в организме укрощается, выступая наружу, а толки перестанут быть бесполезными и бесплодными, превращаясь, под влиянием гласности, в доводы и доказательства. Множество вопросов, смутное и раздробленное обсуждение которых в комитетах отнимет понапрасну дни и недели драгоценного времени, может быть предварительно рассмотрено и обсуждено в журнале; а потому, между прочим, желательно, чтобы комитеты не собирались раньше нынешней (1858 г.) осени или зимы; для этого стоит только правительству не возбуждать рвения губернаторов к представлению мнимо-единодушных желаний вверенных им губерний. Столь же полезным может оказаться журнал для направления общественного мнения. Не станем себя обманывать: невежество – вот наша беда и наше горе; малая образованность нашего дворянского сословия будет едва ли не главным препятствием к приведению в исполнение предполагаемых мер; если из двадцати помещиков едва ли пять человек знакомы, не говорю уже с теорией, но даже просто с несколько разумной практикой земледелия, которое их питает, – то легко можно себе представить, как незначительны должны быть их сведения по части финансовой или административной; а подобные сведения необходимы при разрешении такого важного вопроса, каков крестьянский вопрос. Для этих-то помещиков журнал, составленный умно и дельно, писанный языком простым и вразумительным, будет истинным благодеянием; притом не должно забывать, что у нас до сих пор, по выражению Грибоедова, «печатный каждый лист быть кажется святым».[4 - …по выражению Грибоедова, «печатный каждый лист быть кажется святыми!. – Слова, ошибочно приписанные Грибоедову, цитата из сатиры И. И. Дмитриева «Чужой толк» (1794).] Призраки рассеются, а призраки опасны, потому что пугают; понятия очистятся и уяснятся, самые опасения определятся и, следовательно, уменьшатся. Недовольный помещик, ограничивающийся теперь хотя сильным, но неясным и бездоказательным выражением своего неудовольствия – и самой этой неясностью своих обвинений распространяющий вокруг себя недоумение, а может быть и ужас, – этот помещик должен будет либо возражать доказательствами на высказанные в журнале мнения, либо сам возьмет перо в руки, и, принужденный излагать свои мысли, по необходимости должен будет приводить их в порядок, ясно сознавать их: дело немаловажное в человеке, от которого, быть может, зависят сотни других людей.

Во-вторых. Толки, прения, обсуждения вопроса, которые необходимо допустить в журнале, при всей горячности спора нисколько не будут касаться собственно правительства; спор будет идти не о самом деле освобождения, а о формах его осуществления – и с этой точки зрения правительство поступило благоразумно и мудро, не определив заранее этих форм, кроме некоторых общих положений, справедливо признанных им за необходимые. Простор должен быть дан в предлагаемом нами журнале русскому уму; а цензура, тем полезнейшая, чем она более умеряет свой произвол, будет отвечать правительству за соблюдение известных границ. В журнале должно будет принимать и такие статьи, в которых выразится предубеждение, даже упорство… Вы хотите вопросить русскую землю, вы почувствовали невозможность разрешить этот вопрос только сверху – дайте же ей высказаться, и высказаться в таком месте, где можете контролировать ее голос, указывать ей же самой на ее ошибки, – следовать ее справедливым указаниям. Допустите всех к содействию в общем деле, – чем вы больше дадите ему гласности, тем вернее и прочнее будет ваше торжество. Словом, журнал будет, при всей независимости и беспристрастности редакции, при допущенном в нем разноречии – в самом существе своем – правительственным журналом; и это будет не последним замечательным явлением нашего времени, того времени, в которое правительство меньше всего может рассчитывать на сочувствие тех самых лиц, которым доверяло и доверяет исполнение своих предначертаний.[5 - …правительство меньше всего может рассчитывать на сочувствие тех самых лиц, которым доверяло и доверяет исполнение своих предначертаний. – В правительственном постановлении от 8 января 1858 г. об учреждении Главного Комитета по крестьянскому делу среди лиц, вошедших в состав комитета, названы деятели, которые были известны как ярые крепостники и реакционеры (П. П. Гагарин, В. А. Долгоруков и др.).]

В-третьих. Весьма было бы полезно для успешного действия самих комитетов устроить для них нечто вроде общего центра – и для этого предлагается отделить в журнале часть официальную, куда бы стекались известия о ходе дел в комитетах, где бы помещались распоряжения правительства, отдельных начальств и т.п. Затевая такое важное дело, странно было бы не принять всех нужных мер к приданию ему возможно успешного хода. Когда состоялся указ о размежевании имений, требования гласности вызвали журнал «Посредник»,[6 - …требования гласности вызвали журнал «Посредник»… – Начавшая выходить в 1840 году петербургская газета «промышленных, хозяйственных и реальных наук» – «Посредник» (издатель С. М. Усов) выходила до 1855 г. и затем, с некоторыми изменениями в периодичности, с 1857 до 1863 года (издатель П. С. Усов). В 1861 г. раздавалась бесплатно подписчикам «Северной Пчелы».] не прекратившийся до сих пор. Если «Посредник» не принес всей ожиданной пользы, то это произошло именно от недостатка свободы в обсуждении того предмета, которому он был посвящен: следует избегнуть этой ошибки. Напрасно стали бы возражать, что можно помещать статьи о крестьянском вопросе в существующих ныне журналах. Появляясь отдельно, без связи, оставаясь часто без возражений и оценки, они бы только еще более сбивали и путали понятия. Тут необходим специальный отдельный орган с строгим разделением и разветвлением материала, с отделами: официальным, редакционным, полемическим, научным, в котором бы разбирались и сравнивались с точки зрения политической экономии и истории способы и формы освобождения крестьян в других землях, с отделом корреспонденции, общего еженедельного обозрения и т. д. Стоит также сообразить, какое важное значение получит предполагаемый журнал для чиновников исполнительных, на которых будет возложена обязанность приведения в действие определений комитетов. Журнал этот будет для них постоянным и верным руководителем и советником. Все эти соображения, на которые мы теперь только намекнуть можем, должны, разумеется, быть подробно и ясно высказаны в программе журнала, назначенной для публики. Проект краткой программы для правительства прилагается при этой записке.

В-четвертых. Допустив издание журнала, правительство может всячески обеспечить себя. Редактором может быть назначен человек, известный и правительству и в науке, умеренный и беспристрастный. Самый журнал, название которому дать простое и скромное, вроде, например, «Хозяйственного указателя», должен, по нашему мнению, выходить еженедельными тетрадями в Москве, как в истинном центре государства, в центре великой России, где крестьянский вопрос особенно затруднителен. Впрочем, правительство может назначить местом выхода журнала и С.-Петербург, за который говорят также некоторые цензурные и редакторские уважения. Подписная цена не должна быть высока – рублей около пяти серебром в год, так как при неизбежно огромном распространении журнала в государстве он и при низкой цене будет доходы приносить большие и давать возможность платить хороший гонорар сотрудникам. Впрочем, я не стану входить в частности, всё это гораздо лучше и приличнее обсудить на месте; желательно, однако, чтобы в «Хозяйственном указателе» нашли место все те замечательные силы ума и таланта, которых так много в Москве и России, за исключением, разумеется, всего непрактического и не идущего к делу.

Кончая эту записку, считаю не лишним повторить вкратце доводы, говорящие в пользу основания специального органа для обсужденья крестьянского вопроса:

Правительство не решает этого вопроса указом или манифестом; оно обращается к самой земле, к русскому дворянству; но это дворянство не подготовлено, недоброжелательно, предубеждено, запугано; оно понесет свои предубеждения, свой страх в самые комитеты; оно воспользуется всеми средствами, которые найдет под рукою, для того чтобы затруднить или замедлить дело. И между тем не разорения же дворянства ищет правительство, не зла оно ему желает; напротив – оно желает предотвратить возможность будущих бедствий; упрочить, увековечить его благосостояние; в то же время правительство чувствует государственную необходимость, неотлагаемость начатой им реформы; следовательно, в упорстве дворян есть или недоразумение, или незнание, непонимание своего собственного положения. Для устранения этого недоразумения, для того чтобы доказать дворянам, что правительство не рановременно подняло вопрос об освобождении крестьян, – существует только один способ: гласность. Если правительство также убеждено в силе и полезности этого способа, если оно допустит создание органа, в котором бы могло выразиться, уясниться, установиться, успокоиться общественное мнение, все благомыслящие пишущие люди в России – я уверен в том – предложат правительству свое посильное содействие. Повторяю снова: да не промчится бесплодно, даром это небывалое еще мгновение в нашей истории!

Много темного оставило нам прошедшее; но выйти еще можно из темноты на свет, когда царь идет впереди своего народа. Связать его лучшие силы воедино и направить их к великой цели может только царь; и совершение этого подвига достойно того сердца и ума, в котором созрела мысль об освобождении русского крестьянина.

Ив. Тургенев

Программа

С … месяца 1858 года предполагается с разрешения правительства издавать в Москве (или С.-Петербурге) еженедельный журнал (или газету) под названием «Хозяйственный указатель».

«Хозяйственный указатель» посвящается специальной и подробной разработке всех вопросов, касающихся до устройства крестьянского быта в России и до определения правильных и постоянных отношений между землевладельцами. Он вызван появлением высочайших рескриптов … месяца 1857 года и будет действовать в их духе.

«Хозяйственный указатель» будет состоять из следующих пяти отделов:

1) Отдел официальный. В нем будут помещаться: распоряжения правительства и отдельных начальств, касающиеся до устройства крестьянского быта, официальные известия о ходе дел в губернских и уездных комитетах, с которыми «Хозяйственный указатель» вступит в постоянные сношения, и т. п..

2) Еженедельное обозрение. В нем будет представляем публике систематический и по мере возможности полный отчет о состоянии и успехах крестьянского вопроса, причем будут приниматься в соображение статьи, помещаемые в самом «Хозяйственном указателе» и других изданиях, а также и корреспонденция (см. ниже).

3) Отдел научный. Этот отдел посвящается статьям, в которых с точки зрения истории, политической экономии, статистики, администрации и хозяйства будут обсуждаться все стороны вопроса об устройстве крестьян. Научно и основательно выраженное разноречие воззрений будет допускаемо; статьи самой редакции будут ею подписаны.

4) Отдел критический и полемический. В этом отделе будут подвергаться критической оценке различные мнения о крестьянском вопросе и о способах к успешному его разрешению; здесь также найдут место и возражения, написанные со всем уважением к достоинству самого дела и приличием, на статьи, противоположные убеждениям редакции.

5) Корреспонденция. Этот отдел будет содержать всякого рода сообщения, письма помещиков и других лиц из губерний, ответы редакции и т. п., так сказать, живую хронику вопроса.

«Хозяйственный указатель» будет выходить еженедельно, тетрадями в … листов; цена ему назначается 5 рублей в год; с пересылкою 5 р. 50 коп.

Ив. С. Тургенев

Рим, 1858.

Примечания

Печатается по тексту первой публикации: Р Ст, 1883, № 10, стр. 7–16, под заглавием «Иван Сергеевич Тургенев в эпоху трудов по крестьянскому вопросу, 1858 г.»

В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, Сочинения, т. XII, стр. 447–453.

Автограф неизвестен.

Записка написана Тургеневым с целью внести свой вклад в дело практической подготовки освобождения крестьян в России. Он так и характеризовал свои настроения того времени в письме к Л. Н. Толстому от 17/29 января 1858 г.: «Не буду говорить Вам о том вопросе, который Вам, вероятно, уже уши прожужжал; но уверяю Вас, он занимает нас здесь чуть ли не больше, чем всех вас, находящихся на месте; каждое известие принимается с жадностью, толкам и спорам нет конца. Я также написал мемориал, послал его (это между нами; дело идет об основании журнала, исключительно посвященного разработке крестьянского вопроса); словом, все мы завертелись, как белка в колесе» (Г, Письма, т. III, стр. 187). Через день Тургенев сообщал и П. В. Анненкову о «довольно серьезной» и «не совсем для него привычной» работе, которая «касается вопроса, занимающего теперь всю Россию» (там же, стр. 191).

Дополнительные сведения о создании записки содержатся в письме Тургенева к А. В. Головнину, относящемся к гораздо более позднему времени – к январю 1881 г. (см.: Т, Письма, т. XIII, кн. 1, стр. 43–44).

Из лиц, составлявших в Риме русское окружение Тургенева (вел. кн. Елена Павловна, Н. Я. Ростовцев, В. П. Боткин, Александр и Алексей Бакунины, Д. А. Оболенский, А. О. Смирнова и др.), он первым называл В. А. Черкасского, активного деятеля крестьянской реформы, близкого к славянофильским круга»! и оказавшего, по собственному признанию писателя, известное на него влияние (см. там же, т. III, стр. 192).

Возможно, что замысел составить программу специального журнала возник в среде единомышленников Черкасского и был подсказан Тургеневу С. Т. Аксаковым в его письмо от 20 декабря ст. ст. 1857 г. (см. об этом подробнее – Т, Сочинения, т. XII, стр. 698–700).

Составленная Тургеневым программа «Хозяйственного указателя» во многом сходна с программой «Сельского благоустройства», выходившего ежемесячно в Москве с марта 1858 г. в качестве отдела «Русской беседы». Издатель «Сельского благоустройства» А. И. Кошелев обратился к читателям с проспектом (ценз, разрешение 26 февраля 1858 г.), в котором были объявлены принципы и состав издания, объем томов н подписная цена, близкие к рекомендованным Тургеневым. Новый журнал, казалось бы, должен был удовлетворить автора «Записки». Однако по содержанию он был для Тургенева слишком односторонним; в столкновении мнений, освещавшихся в журнале, слишком уж явное предпочтение оказывалось сторонникам общинного устройства и других славянофильских теорий; пристрастно велись и обзоры текущей литературы по крестьянскому вопросу. Да и выходило «Сельское благоустройство» не еженедельно и не самостоятельным изданием, а лишь ежемесячным приложением к «Русской беседе». Все это, по-видимому, и дало основание Тургеневу сказать, что программа предполагаемого журнала не была вполне осуществлена.

Условные сокращения

Архивохранилища

Bibl Nat – Национальная библиотека (Париж).

ГБЛ — Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина (Москва).

ГИМ – Государственный исторический музей (Москва).

ГПБ – Государственная публичная библиотека имени M. E. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

ИРЛИ – Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР (Ленинград).

ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).

ЦГАОР – Центральный государственный архив Октябрьской революции (Москва).

ЦГИАЛ – Центральный государственный исторический архив (Ленинград).