Оценить:
 Рейтинг: 3.67

Бретёр

Год написания книги
1847
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 13 >>
На страницу:
6 из 13
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Что? принять его подарок?

– Да.

– Разумеется.

– Ну, благодарствуй, – сказала Маша, – вот благодарствуй!

Ненила Макарьевна дошла до двери и вдруг вернулась назад.

– А помнишь ты свое обещание, Маша?

– Какое?

– Ты хотела мне сказать, когда влюбишься.

– Помню.

– Ну, что ж?.. Еще не время? (Маша звонко рассмеялась.) Посмотри-ка мне в глаза.

Маша ясно и смело взглянула на свою мать.

«Не может быть! – подумала Ненила Макарьевна и успокоилась. – Где ей меня обмануть!.. И с чего я взяла?.. Она еще совершенный ребенок…»

Она ушла…

«А ведь это грех», – подумала Маша.

VI

Кистер лег уже спать, когда Лучков вошел к нему в комнату. Лицо бретёра никогда не выражало одного чувства; так и теперь: притворное равнодушие, грубая радость, сознание своего превосходства… множество различных чувств разыгрывалось в его чертах.

– Ну, что? ну, что? – торопливо спросил его Кистер.

– Ну, что! Был. Тебе кланяются.

– Что? они все здоровы?

– Что им делается!

– Спрашивали, отчего я не приехал?

– Спрашивали, кажется.

Лучков поглядел в потолок и запел фальшиво. Кистер опустил глаза и задумался.

– А ведь вот, – хриплым и резким голосом промолвил Лучков, – вот ты умный человек, ты ученый человек, а ведь тоже иногда, с позволения сказать, дичь порешь.

– А что?

– А вот что. Например, насчет женщин. Ведь уж как ты их превозносишь! Стихи о них читаешь! Все они у тебя ангелы… Хороши ангелы!

– Я женщин люблю и уважаю, но…

– Ну, конечно, конечно, – перебил его Авдей. – Я ведь с тобой не спорю. Где мне! Я, разумеется, человек простой.

– Я хотел сказать, что… Однако почему ты именно сегодня… именно теперь… заговорил о женщинах?

– Так! – Авдей значительно улыбнулся. – Так!

Кистер пронзительно поглядел на своего приятеля. Он подумал (чистая душа!), что Маша дурно с ним обошлась; пожалуй, помучила его, как одни женщины умеют мучить…

– Ты огорчен, мой бедный Авдей; признайся…

Лучков расхохотался.

– Ну, огорчаться мне, кажется, нечем, – промолвил он с расстановкой, самодовольно разглаживая усы. – Нет, вот видишь ли что, Федя, – продолжал он тоном наставника, – я хотел тебе только заметить, что ты насчет женщин ошибаешься, друг мой. Поверь мне, Федя, они все на одну стать. Стоит похлопотать немного, повертеться около них – и дело в шляпе. Вот хоть бы Маша Перекатова…

– Ну!

Лучков постучал ногой об пол и покачал головой.

– Кажется, что во мне такого особенного и привлекательного, а? Кажется, ничего. Ведь ничего? А вот завтра мне назначено свиданье.

Кистер приподнялся, оперся на локоть и с изумлением посмотрел на Лучкова.

– Вечером, в роще… – спокойно продолжал Авдей Иванович. – Но ты не думай чего-нибудь такого. Я только так. Знаешь – скучно. Девочка хорошенькая… ну, думаю, что за беда? Жениться-то я не женюсь… а так, тряхну стариной. Бабиться не люблю – а девчонку потешить можно. Вместе послушаем соловьев. Это – по-настоящему твое дело; да вишь, у этого бабья глаз нету. Что? я, кажись, перед тобой?

Лучков говорил долго. Но Кистер его не слушал. У него голова пошла кругом. Он бледнел и проводил рукою по лицу. Лучков покачивался в креслах, жмурился, потягивался – и, приписывая ревности волнение Кистера, чуть не задыхался от удовольствия. Но Кистера мучила не ревность: он был оскорблен не самим признанием, но грубой небрежностью Авдея, его равнодушным и презрительным отзывом о Маше. Он продолжал пристально глядеть на бретёра – и, казалось, в первый раз хорошенько рассмотрел его черты. Так вот из чего хлопотал он! Вот для чего жертвовал собственной наклонностью! Вот оно, благодатное действие любви!

– Авдей… разве ты ее не любишь? – пробормотал он, наконец.

– О невинность! о Аркадия! – с злобным хохотом возразил Авдей.

Добрый Кистер и тут не поддался: «Может быть, – думал он, – Авдей злится и „ломается“ по привычке… он не нашел еще новых слов для выражения новых ощущений. Да и в нем самом – в Кистере – не скрывается ли другое чувство под негодованием? Не оттого ли так неприятно поразило его признание Лучкова, что дело касалось Маши? Почему знать, может быть, Лучков действительно в нее влюблен?.. Но нет! нет! тысячу раз нет! Этот человек влюблен?.. Гадок этот человек с своим желчным и желтым лицом, с своими судорожными и кошачьими движениями, с приподнятым от радости горлом… гадок! Нет, не такими словами высказал бы Кистер преданному другу тайну любви своей… В избытке счастия, с немым восторгом, с светлыми, обильными слезами на глазах прижался бы он к его груди…»

– Что, брат? – говорил Авдей, – не ожидал, признайся? и теперь самому досадно? а? завидно? признайся, Федя! а? а? Ведь из-под носу подтибрил у тебя девчонку!

Кистер хотел было высказаться, но отвернулся лицом к стене. «Объясняться… перед ним? Ни за что! – шептал он про себя. – Он меня не понимает… пусть! Он предполагает во мне одни дурные чувства – пусть!..»

Авдей встал.

– Я вижу, ты спать хочешь, – проговорил он с притворным участием, – я тебе не хочу мешать. Спи спокойно, друг мой… спи!

И Лучков вышел, весьма довольный собою.

Кистер не мог заснуть до зари. Он с лихорадочным упрямством перевертывал и передумывал одну и ту же мысль – занятие, слишком известное несчастным любовникам; оно действует на душу, как мехи на тлеющий уголь.

«Если даже, – думал он, – Лучков к ней равнодушен, если она сама бросилась ему на шею, все-таки не должен он был даже со мной, с своим другом, так непочтительно, так обидно говорить о ней! Чем она виновата? Как не пожалеть бедной, неопытной девушки?
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 13 >>
На страницу:
6 из 13