Меж бессмертных и неживых. Сборник рассказов

– Привет, – сказало лицо.

– Привет, па, – отозвался я, вставая. Голова закружилась. – Какими судьбами? Черт, я ведь лег только…

– Ты, наверное, гадаешь, на кой я тебе звоню, – перебил он. – Я, честно говоря, тоже. Не в смысле «почему звоню», а почему именно тебе… Понимаешь, у меня возникла одна проблема, с которой мне просто не к кому больше обратиться.

Так. Запись. Есть некоторые вещи, которые я очень не люблю. Одна из них – видеосообщения. Те, кто меня знает – их человек примерно пять живых, – избегают отправлять мне видеозаписи. Отец шестой. Он тоже знает меня – и вот именно поэтому…

– Дело в том, что я мертв.

– Отличный ход, па. Я весь внимание.

– Надеюсь, теперь ты отнесешься к тому, что я тебе скажу, с должным вниманием.

Зар-раза. Он знал…

Я уселся на стул напротив монитора и попытался привести мысли в порядок. Если это не шутка, следует ожидать какого-нибудь пустяшного наследства… А если я хоть сколько-нибудь знаю своего па, то вместе с квестом в стиле «отомсти за меня, Симба».

– У меня есть информация, – сказало изображение отца. – Тебя и твоей жизни она не касается. Ее нужно просто передать людям, которые сумеют ей правильно распорядиться…

– Надо же, почти угадал.

– …И ты это сделаешь. Она спрятана здесь неподалеку. – Изображение мотнуло головой куда-то, видимо в сторону окна. – Можешь считать это повторным приглашением в гости, если тебе так будет проще. На Маяковке есть неплохой отель, называется «Маяк». Давай, до скорого. – Он помолчал, потом добавил: – Сделай так, чтобы это не досталось бессмертным. Идет?

Запись закончилась. Я попытался проиграть ее еще раз – и обнаружил, что файл стерт. Хороший фокус, па.

Я добрался до ванной. Почистил зубы. Набрал воды в чайник, вернул его на подставку, включил. Насыпал в чашку две ложки растворимого кофе. Выглянул в окно.

Короче, оттягивал как мог.

Наконец, решился: заглянул на сайт железных дорог посмотреть, когда ближайшая свободная «пуля» до Москвы. Оказалось, через полтора часа. Свободных мест было много, время у поезда неудобное. Выбрал место в четвертом вагоне место у окна, оплатил… Оказывается, в том, чтобы покупать билет в один конец, есть что-то жутковатое.

Еще бы… Когда тебя с того света приглашают погостить, поневоле станешь мистиком.

Я оглядел комнату. Что мне может понадобиться, кроме двух-трех носков на случай атомной войны? Разве что компьютер.

Такси решил не вызывать. До вокзала пешком полчаса.

Поезд был практически пуст. Я предъявил считывателю свой пасскард, двери открылись и я вошел в вагон. Уселся в свое кресло у окна. По ту сторону стекла начинало светать. Очень хотелось спать, от недосыпа слегка мутило, но – заснуть?.. Сейчас?..

Значит, если верить видеозаписи, отец мертв. Странно, но поверить в это было просто – и в то же время невозможно. Он для меня никогда не был особенно живым. Такое абстрактное понятие: «отец» – начисто лишенное связи с реальным объектом. Я понимал, что вряд ли явился на свет вегетативным путем, но и только.

Потом объект «отец» все-таки решил войти в мою жизнь. Пять лет назад, когда умерла мать, он связался со мной, предложил приехать… Тогда он обитал в одном из спальных районов мегаполиса, в двухкомнатной квартире с железной дверью, громадной стереосистемой и жутким набором киберимплантов. Там я продержался неделю и сбежал, забыв попрощаться. Но, полагаю, что узнали мы с ним друг друга неплохо.

Я, например, понял, откуда у меня взялась нелюбовь к бессмертным… Которые, как показывает практика, вовсе не.

Москва встретила проливным дождем. Я вышел из поезда, поднял воротник плаща и, втянув голову в плечи, побрел к зданию вокзала. Наверняка там можно купить кофе. Может быть, даже с кофеином.

В реденькой толпе сонных пассажиров я прошел сквозь «светляка» (совсем недавно эти штуковины заменили всевозможные металлодетекторы и рентген-аппараты) и, двигаясь вдоль длинной стойки, заметил небольшое оживление среди сидящих за ней господ в серо-голубом. Двое транспортных полицейских встали из-за своих мест и направились ко мне.

– Доброе утро, – сказал полицейский чуть пониже ростом, сверкнув непрозрачными электронными очками. – Разрешите взглянуть на ваш пасскард.

Вежливость – это прекрасно.

– Прошу.

Полицейский взял карточку, сличил фото на ней с моей физиономией, поскреб зачем-то ногтем по краешку и поднес к левому стеклышку очков.

– Вы пользуетесь кибернетическими имплантами? – спросил он.

– Нет. – Ну неужели я мог сказать что-то другое? Это после просвечивания-то?

– Чистюля, – брякнул другой полицейский.

Я молча взглянул на него. Широкая грудная клетка, бицепсы до предела натягивают ткань рукава форменной куртки, глаз за темным пластиком очков не видать. Почти бессмертный. Только работа неудачная.

Первый полицейский недовольно покосился на своего коллегу и вернул мне пасскард:

– Прошу прощения за беспокойство. Можете идти.

– Что ж, спасибо… Надеюсь, это теперь не запрещено?

– Что именно? – Полицейский вскинул брови.

– Не пользоваться имплантами.

Он пожал плечами:

– Пока нет. Кое-где это даже приветствуется.

– Это хорошо… А, извините еще раз, кофе здесь где-нибудь можно выпить?

– Во-он там, – указал второй полицейский рукой в перчатке, – сразу за инфостендом есть буфет с кофе-автоматами.

А это как понимать? Тоже вежливость, или чувство вины им не купируют?

Поезда по внутренней кольцевой ветке метро шли с интервалом в восемь минут. Я дождался поезда, сел в практически пустой вагон и потер лицо руками. Что-что, а спать здесь не стоило.

Тащилась электричка небыстро. Я разглядывал серые бетонные стены за окнами вагона, кое-где изрисованные граффити, и пытался вспомнить, как метро выглядело пять лет назад.

Никак не выглядело. Я же его не видел.

Наконец добрались до Маяковской. Выход на Садовую-Триумфальную был закрыт, давно и, кажется, уже навсегда. Я прошел длинным переходом в реденькой толпе таких же незваных гостей метро и выбрался на Тверскую-Ямскую, первую из нескольких, прошел до Садового кольца…

Вдоль всей улицы тянулась бесконечная железобетонная стена.

Челюсть у меня отвисла. Зато я понял, что значили в инструкции по нахождению отеля слова «от метро направо и вниз по улице до бреши в стене».

Я завертел головой. Над улицей кое-где порхали неприметные дроны-колибри. Ну, колибри не танк.