История села Мотовилово. Тетрадь № 2. Жизнь своим чередом

– Послушаем, что ли? – обращаясь ко всем присутствующим, спросил Сергей.

– Пусть врет! – хладнокровно и за всех отозвался Смирнов.

– Нет, тезка, Николай Сергеевич никогда не врал и сейчас не собираюсь, – называя себя по имени и отчеству, горделиво заявил Ершов.

– Валяй, валяй! – разрешительно кивнул Сергей Ершову.

– Так вот, – начал Николай свой рассказ, – мы с отцом да с соседом Федором как-то зимой пошли в лес, чтоб медведя проучить за его вредные проделки. Он у нас да у соседа на Онискином поле два загона овса обсосал и повытоптал, хоть не сей. Долго мы бродили по Дерябе и по Вязовову лесу, его искали, изрядно поизмучались, а все же нашли. Его берлога оказалась за Дряничном болотом, в валежнике, еле отыскали. Подошли мы осторожно к берлоге, смотрим, из чела парок идет и снег около ее потяжелел. Я выбрал жердину и, вооружившись ей, начал совать в чело, вызывая медведя наружу. Отец стоял поодаль, держа наготове топор и подавалки, а Федор с ружьем занял место в сторонке, держа ружье наизготовку. Федорова собака-волкодав, учуяв зверя, принялась громко лаять. Вдруг слышим, внутри что-то зашевелилось, затрещали сучки. Чую, у меня по всему телу охотничий азарт потек, перемешанный с дрожью в коленках. Вскоре из чела показалась медвежья голова, а вскоре из берлоги он и весь вывалился. Вылез он, встревоженный, из теплого-то логова, ухмыляется, а глазами выбирает, на кого бы из нас на первого наброситься, а сам хитрит, задом к челу пятиться. И выбрал меня. Я был от берлоги самым ближним. Федор, выстрелив в него, ранил – он разъярённо заревел. В это время я жердину бросил, а в руки схватил у отца подавалки и ими, наставив в грудь медведя, смело пошёл на него. Собака, лая, донимает, нет-нет, да и куснет его за ноги. А не вхвальбу сказать, силы, ловкости и смелости в то время у меня было, хоть отбавляй. Как-никак холостяк я был – нагуль. И как на грех, я второпях-то возьми, да и споткнись о какой-то корень, и упал. Я и ахнуть не успел, как медведь навалился на меня всем весом, а в нем, пожалуй, пудов двадцать с лишним будет, и давай мурзовать своими когтищами на мне одёжу. Клочья летят, и шапка с головы свалилась. Честно признаться, я тогда с испугу в штаны наклал. Чую я, каюк мне пришёл, крышка. Ладно, у меня в кармане, в запале, нож был, я выхватил его и распорол медведю брюхо от горловины до самого срама. Он, бешено рявкнув, обессилено взревел и рухнул на меня еще плотнее всей тушей. Тут мужики подоспели, отец топором докончил дело, а меня из-под туши едва выволокли, изрядно помятого и всего изволоженного в кровище, а знатки-то от его когтей и сейчас видны. Нате-ка, вот, полюбуйтесь на следы медвежьей охоты, – поднимая рубаху выше пупка, показывал Николай рубцы синеватые и царапины. Во время своего рассказа, Николай даже и не заметил, как чересчур увлёкся разговором и вошёл в такой азарт, что начал мешать правду с голой выдумкой. Хотя его речь и не была чистой (он шепелявил с детства – на морозе лизнул топор, кончик языка остался на топоре), но разговор его лился, как из рога изобилия.

– Эх, ты, и врёшь, Николай, как сивый мерин, – подковырнул его Николай Смирнов, – мне кажется, ты иногда забываешь, что находится у тебя под шапкой, – стараясь унизить Ершова перед собравшимися, заметил он. Ершову такие слова пришлись не по-нутру, они его ошарашили до нестерпимой обиды. Он заёрзал на стуле, заёжился, словно ему под рубаху плеснули холодной водой. Но все же, остепенившись, он собрался с ответом:

– Я же не виноват, что меня такого сделали. Ведь не по моему заказу меня отец такого состряпал, – сводя на шутку, оправдывался он.

– Ну, мы, конечно, тогда медведя-то ободрали, кожу-то отец на себе домой приволок, а тушу мы с Федором волоком до села тащили. Мясо для свиней и собакам досталось. А ты говоришь, я начинающий, – обращаясь к Сергею, с неподдельной деловитостью закончил свой рассказ Николай.

– Ну, а теперь пора и по домам? – спохватившись, сказал Смирнов, а то мы и так засиделись. Время-то, наверное, часов десять.

Когда охотники стали расходиться, Сергей напомнил:

– Так, не забудьте! Завтра до восхода солнышка всем быть в сборе, за селом, около Соснового болота.

Ночью ударил мороз, к утру запасмурило, сверху снежило. Николай встал рано. Обувшись для легкости в лапти, одевшись в потрёпанный полушубок и надев на голову шапку-колпак, он вышел на улицу. На востоке чуть брезжил рассвет. Поправив на плече ружье, он двинулся к назначенному месту, в кармане у него гремела банка с пистонами и шелестела дробь. Придя на место сбора, там уж гуртовалась толпа мужиков. Сюда пришли кто с топором, кто с подавалками, а Яков Забродин со своей неразлучной клюшкой. Его спросили:

– А ты, Яков, с клюшкой-то куда?

– Как куда, на волков, – невозмущённо ответил он. – У меня клюшка не хуже ружья, как ошарашу, любой волк замертво покатится и лапы вздернет, – похвально отзываясь о своем оружии, ответил Яков.

А Осип Батманов приволокся с капканом. Мужики, толпясь, вели разговор о волках и предстоящей облаве, курили. Парни, греясь, толкались. Слышался говорок:

– Слышал, волк за год съедает шестьдесят пудов мяса…

– Николай Сергеич, – обратился к Ершову Семион Селиванов, – бают, у тебя больно табак хороший, не угостишь ли?

– Да, не плох! – отозвался Николай, вынимая из кармана кисет. Он не так хорош, как заборист, – продолжал нахваливать свой табак Николай, – как разок хватанёшь, так до самой задней кишки достанет. Недаром я его всегда на крайней гряде от бани сею.

Пока он балагурил насчёт табака, его кисет обошёл круг мужиков и вернулся к нему, значительно потощав.

Смех, шутки, толкотня…

К толпе подошли, чуть припоздавшие, Лабин Сергей, Иван Додонов и Яков Лобанов.

– Ну, кажется, все в сборе, – сходу начал свою речь Сергей. – Мужики! – обратился он к толпе мужиков, – слушайте мое указание и инструктаж.

– Сначала мы, охотники в количестве восьми человек, имея при себе двенадцать стволов на вооружении, пойдём вперед, а вы пока останетесь здесь. Как только мы дойдем до лесу, и вы трогайтесь. Мы дойдем до Серёжи и там заляжем, а вы, дойдя до лесу, гоните волков на нас, а мы их там встретим. Когда вы дойдете до леса, развернитесь цепью и, охватив весь бор и «лашкины грядки». Пройдёте по всему лесу. Старайтесь кричать и стучать по деревьям. Встревоженные волки устремятся к Серёже, побегут в дальний лес.

– Ну, мы пошли! – скомандовал он охотникам. От толпы отделился отряд из восьми человек. Сзади всех плёлся Николай Ершов.

Дойдя до леса, Николай Смирнов известил своих товарищей:

– Тут, около болотичка, в прошлый раз я приваду выложил и стряхнину на пенек насыпал. Надо забежать, поглядеть, – и он, свернув с дороги, удалился в кусты можжевельника.

– Пусто! – громогласно прокричал он издали.

– Надо бы лес-то зафлажить, – с чувством знатока проговорил Ершов.

– Без флажков обойдёмся, – сказал Сергей.

Выйдя из леса и не дойдя еще до реки, охотники стали расходиться в стороны, чтобы занять свои места, согласно присвоенным номерам. Иван Серяков и Митька побежали трусцой, им идти до своих мест всех дальше. Сергей долго наблюдал за своими товарищами, торопливо спешащими к своим заставам. Все охотники рассредоточились по своим местам, засели, спрятавшись за крутым берегом Серёжи, выставив стволы ружей.

Вскоре они заслышали шум и гам толпы, эхом раздавшиеся по лесной чащобе бора. Толпа гонщиков сделала свое дело – подняли со своих пиров и логовищ волков. Вспугнутые со своих мест, они нехотя направились к Серёже, а там, за рекой, скрыться во втором лесу. Охотники стали зорче всматриваться в окраину леса, и вскорости каждый из них заметил стаю из семи волков, вышедших из леса на поляну. У каждого охотника в груди учащенно забилось сердце, всех охватил азарт.

Зачуя людей и порох, волки в нерешительности остановились. Навострив ушли, они внимательно прислушались, потом трусливо побежали к реке.

Первым из своей засады дуплетом выпалил Сергей, он выстрелил в упор в устремившегося прямо на него, величиной с теленка, волка. Волк, подпрыгнув, рухнул на землю замертво, начал биться в агонии. Остальные, учуяв опасность, рассеялись. Два волка, отколовшись от стаи, поскакали к Вторусскому, один бросился вскачь, намереваясь перескочить Серёжу у Соловьиного брода. Но здесь, выстрелом в бок его встретил Иван Додонов. Но волк, видимо, слегка раненный, галопом миновав реку, поскакал к Дрякишному болоту. Иван выстрелил ему вдогонку. Волк забороздил задом по дороге, Иван, догнав его, выстрелил ему в голову.

Пятый волк попёр на Федора Лушина. Федор, выстрелив, подранил волка в грудь, но волк не свалился, а превозмогая рану и собрав остаток силы, доплюхал до омута и ползком пополз по льду, стараясь достичь противоположного берега. Федор, прицелившись, хотел добить волка из второго ствола, но произошла осечка: курок сухо щелкнул по бойку, выстрела не последовало. Сосед Федора, Лобанов Яков, видя замешательство Федора, поспешил к нему на помощь, и они двумя выстрелами прикончили злобно оскалившегося и рычащего на них огромного волка.

За двумя волками, которые устремились к Вторусскому, погнались Серяков и Митька, но их погоня оказалась безрезультатной, как ни как, у волков по четыре ноги, а у человека всего их две – поди угнаться за ними! А с остальными двумя волками произошло следующее: они оба было направились на «Свиной нос». Николай Ершов, не дав им подбежать поближе, выстрелил в них, не метившись. Волки, взбрыкнув от испуга, остановились и галопом замахали к мосту.

Николай Смирнов подпустил волков на близкое расстояние и с уверенностью стрельнул в ближнего, но пуля вскользь коснулась волчьей головы только ворохнула густую шерсть. Пока Николай тормошился с перезарядкой, волки махом перескочили через него и скрылись в лесу за водяной мельницей.

Бой был закончен. Мужики-загонщики, как им было сказано, выгнав из бора волков и дойдя до края леса, из боязни, как бы не попасть под выстрелы, повернули обратно, пошли домой, а парни и молодые мужики из интереса остались. Их подмывало почти детское любопытство, посмотреть трофеи.

Охотники собрались в одном месте. Всех трех убитых волков волоком стащили тоже в одно место, окровянив снег. Начались рассказы о впечатлениях об успехах и промахах. Всех беспокойнее переживал свою неудачу Николай Смирнов. Подойдя к месту сбора своих коллег, он вразумительно шлепал ладонью себе по лбу, досадно ругая себя, докладывая своим товарищам:

– Вы понимаете! В азарте, я растерялся и забыл опустить прицельную рамку. Надо было ее поставить на пятьдесят шагов, а она у меня стояла на сто. И не переставая бить себя по лбу, он ругал свою забывчивую голову. – Ну и болван, ну и чердак, ну и кумпол же у меня сегодня! Как не мой, не сварил, из-за него явный промах и позор, – сокрушенно продолжал он журить себя, – волки-то почти через меня махнули! Ну и ну!

В свою очередь Николай Ершов осведомил остальных, сказав:

– Я гляжу, два волка прут прямо на меня, ну, думаю, голубчики вы мои, и бабахнул им прямо в упор из правого ствола. Хотел и из левого-то, нажимаю на крючок, а выстрела не слышу, думаю, что за дьявольщина. Разгляделся, а курок-то у левого-то ствола не взведен! Второпях-то я, видимо, и забыл его взвести-то, а пока образумился и провозился с злополучным курком, гляжу, а волки-то уже вдали от меня. Я с досады пальнул им вслед из второго-то ствола, а, видимо, промазал, они уж далеконько ускакали.

– Но я с уверенностью знаю, что первым выстрелом я изрядно поранил одного, потому что он вспрыгнул и заскулил, и замахал вот на Николая Федоровича. Ну, думаю, тёзка добьёт, у него глаз-то меткий, пристреленный. Он, по его словам, зверю между глаз целится, – не знай хваля, не знай подковыривая своего тёзку, высказался в адрес Смирнова Ершов.

– Да ты совсем в него не попал, если бы поранил, кровь была бы.

– А мы с Митькой гонялись-гонялись за волками, да разве за ними угонишься! Сначала-то побоялись, как бы людей не поранить, не стреляли, а потом палим им вслед-то, а все, знать, впустую, – так доложил Серяков о своей неудаче.

– Вот как-никак, а все же троих уложили, – восторгался Николай Ершов, наклоняясь к самому большому убитому волку и разглядывая раны. – Вот, поглядите-ка, мужики, одна дробинка через сердце навылет прошла.

Сгрудившиеся охотники и парни с интересом и завистью смотрели на трофеи.

– Ну, что, за лошадью пошлём или до села потаском их попрём? – наивно спросил Ершов у Сергея.

– Да разве их дотащишь, – заметил тот.

– Тут без лошади не обойдёшься, кого бы послать-то? А ну-ка, парни, дуйте скорее в село, да скажите тятьке, чтоб он немедленно ехал на лошади сюда за волками, – сказал Сергей, обращаясь к зазевавшимся парням.

– А мы здесь пока побудем! – вдогонку крикнул он убегающим в село ребятам.