На краю Бытия. Книга первая. Переплетение миров

Даже на столь сложной дистанции в гонке не на жизнь, а на смерть Сергей старался по-прежнему рассуждать логично: «Итак, если муж Нади отнесся к звонку серьезно, даже если он подстраховался и вызвал подкрепление, у меня настолько мало шансов остаться в живых к их прибытию, что я бы сам на себя не ставил на каком-нибудь тотализаторе»

Велесов ловко увернулся от толстой ветки на своем пути: «К тому же я уже очень далеко удалился от дачного кооператива и единственным ориентиром происходящему служат редкие раскаты выстрелов в лесной гуще. Да уж… Так я еще никогда не влипал» мысли обрывисто проносились в его голове в такт его неровным скачкам по кочкам засохшего болотца.

– Ринат, ну давай уже спускать собак, мне надоело гоняться! Поехали домой, – совсем рядом послышался жесткий голос одного из бандитов, – поиграли, и хватит! Я уже до нитки вымок от собственного пота. Я в спортсмены не стремился. Пора когти рвать и новое алиби придумывать. Пускай малыши вкусят крови! Они давно не рвали человечину!

– Сам знал! – Ринат, не терпя вмешательства в руководство, злобно осек подельника в самый разгар тирады, – Валек, в тебе ума столько, что я удивляюсь, как тебя в детстве цыгане не украли. Еще раз рот раскроешь, рвать будут тебя. Усек?

– Ринат, я же не в урон твоему авторитету, я…

– Заткнись уже если язык дорог. Игнат, собак в игру!

Сергей услышал, как и без того близкое рычание стало стремительно приближаться.

Несколько собак бойцовской породы, крупных, покрытых вздувшимися буграми мышц мощными телами прокладывали себе путь под ветвями густых, колючих кустов, грудью проламывая любое сопротивление растительности.

«Вот и все, приехали, отбегали», с легкой грустью подумал Сергей и тут же за промелькнувшей мыслью, неожиданно для него самого, последовал короткий полет, завершившийся громким плеском и ощущением охлаждающей тело, смыкающейся над головой воды.

Волны суетливо забегали по встревоженной поверхности, гулко ударяя в глиняные берега. Небольшая таежная речка приняла Сергея в свои объятия, вновь вселяя в него надежду на лучший исход.

От неожиданности Велесов обильно захлебнул воды в легкие и, вынырнув, зашелся в протяжном, надрывном кашле. Его несло неторопливым, ленивым течением, и беглец судорожно старался оставаться на плаву, делая торопливые гребки по направлению потока.

Так и не услышав еще нескольких тяжелых всплесков за своей спиной, Сергей сделал вывод, что собаки, отстали и призрачный шанс выжить, влил в его движения новые силы.

Если бы он повернул голову назад, хоть на секунду, он бы понял, что псы специально натасканные на погоню не оставили бы свою жертву в покое ни на суше ни в воде.

Собакам не составило бы труда продолжить погоню и в реке, нырнув за ним, достав его для обожаемых хозяев даже со дна, но огромные животные лишь глухо рычали, остановившись на берегу.

Две пары налитых кровью глаз настороженно уставились на парящий над обрывом призрак молодой женщины, преградивший им путь,

– Вот, суки беспонтовые, ушел гнида! – разнеслось над ночной рекой, перекрывая шум далеких перекатов, – Мужики, по любому по воде уйти пытается, давайте вдоль берега! – Рычал подбежавший к берегу Ринат, раздосадованный оплошностью собак. Он, не наблюдая ничего необычного, кроме замерших в оцепенении псов.

Его щека нестерпимо чесалась и сильно распухнув, пульсировала на искривленном лице.

Всего лишь в нескольких метрах, прямо напротив него, лучились яростью, невидимые для бандита, голубые глаза Панфиловой, с ненавистью уставившиеся на своего мучителя и убийцу.

– Ну, суки! – медленно, страшно промолвил Ринат, сатанея от волны злобы накрывающей все его естество из глубины души, в которой не оставалось уже ничего святого.

Он направил наскоро перезаряженное ружье в сторону своих питомцев, взращиваемых им еще с того момента, как они были подарены ему щенками:

– Упустили падлы! Только зря баланду на вас перевожу!

Приговором прозвучало несколько выстрелов и протяжный вой, полный боли унесся в небеса отраженный обрывистыми берегами таежной реки…

Сергей был хорошим пловцом, но после длительной пробежки сил оставалось все меньше. Его голова то и дело скрывалась под водой, но упрямым поплавком вновь показывалась над темными водами.

Проплыв по собственным ощущениям около двух километров, постоянно перелезая через упавшие, зацепившиеся о другой берег, стволы сухих деревьев, пребольно задевая невидимые под водой коряги гребущими конечностями, изможденный до предела Велесов среди таежной гущи увидел меж раскидистых кустов красной смородины глиняный, небольшой, пологий откос, куда можно было взобраться без лишних усилий.

Едва под ослабшими, дрожащими ногами почувствовалось склизкое тинистое дно, Сергей, с натугой выплеснув в реку содержимое желудка, с большим количеством мутной, грязной воды.

Брезгливо поморщившись, наскоро обтерев рот ладонью, он упрямо, на четвереньках пополз вперед, ежесекундно подскальзываясь даже в таком положении на поверхности невидимого дна.

Перед самым берегом, израненными ладонями обеих рук, Сергей вошел во что-то склизкое и мягкое, неприятно чавкнувшее и просевшее под весом его тяжелого тела.

Стараясь не забивать голову мыслями о том, что бы это могло быть и не смотреть на руки, изможденный беглец в полный рост, навытяжку, с наслаждением растянулся на скользкой глине, наконец-то окончательно выбравшись на берег, наслаждаясь ее прохладной поверхностью.

С великой апатией Велесов отмечал неприятные изменения в собственном теле: в висках пульсировала кровь, грудную клетку жгло огнем надорванного дыхания, желудок ныл от обилия попавшей внутрь мутной воды.

Ноги сковала маетная тяжесть до предела, до судорог уставших мышц и связок. Сердце гулким, поминальным набатом, ухало в груди став чужим, инородным объектом, стремящимся вырваться наружу, сквозь плоть хозяина.

Кружась на быстрой карусели собственного сознания, будто после длительного вращения волчком, Сергей услышал прорывающийся сквозь полузабытье тихий голос Надежды.

– Ну, вот и все, ты нашел меня, Сереженька, спасибо родной! Ориентир – большая сосна, склоненная над водой, как я и говорила у тебя дома. Запомнишь? Если пройдешь чуть далее по берегу, наткнешься на лесную дорогу. Она делает значительный крюк и выходит на ЛЭП. Сверни направо и по проводам выйдешь прямиком в город.

– То есть, как нашел? – Велесов тяжело разбирал слова сквозь гул в ушах. До него далеко не сразу доходил смысл сказанного Надей, – Не понял, я не вижу ничего кроме твоего астрального тела, – слабый голос предательски дрожал, каждое слово прорывалось наружу с превеликим трудом.

– Как сказать тебе, Сережа, даже не знаю. Просто это так интимно и стыдно… Дело в том, что ты наступил на меня, точнее на то, что когда то было мною, когда выбирался на берег. Ринат и его люди утопили мое тело и, чтобы я не смогла всплыть, добавили несколько камней к завернутым в мешковину останкам.

– Где Ринат и его банда? – Сергей поспешил перевести тему, подавив новый рвотный рефлекс, воочию представив, во что недавно угодили его руки, и еле сдержался из вежливости к собеседнице, чтобы немедленно не обтереть их о глину.

– Я не знаю, Сереж. Я привязана к тебе. Я вообще не понимаю, почему способна чувствовать тебя! Немного задержаться могу на расстоянии, но чем больше разрыв между нами, тем больше я слабну, растворяясь в тканях мироздания. Если бы не чувство, схожее с ощущением щекотки, поселившееся в груди, я бы, видимо так и не смогла далеко уйти от своего тела, – привидение глубоко вздохнуло, рефлекторно поддавшись старой и не нужной ныне, привычке, – Ты не разлеживайся сильно. Простынешь, – с заботой отнеслась она к своему помощнику…

Возникла неловкая пауза, прерываемая лишь далеким, сердитым уханьем филина.

– Ну что, пора прощаться? – Надя первой решилась возобновить неловкий разговор, – Спасибо тебе, Сергей. Денег ты от меня, конечно не получишь, – она еле слышно, мелодично хихикнула потешаясь над собственной шуткой, – но зато избавила тебя от мук совести, оберегла от неправильного шага. Да и приключение вышло уникальным, будет что вспомнить, да детям рассказать, – Панфилова тепло улыбнулась и грациозным движением откинула, перекинутую через плечо, толстую косу назад, – Впрочем, ты сам решил, как поступить. Я послужила лишь катализатором. Думаю, рано или поздно ты бы сам пришел к выводу, что вам с Ринатом не по пути. А с полицией… что-нибудь решишь. Ты же умный. Знаешь, что и как говорить. Уверена, все будет хорошо! Прощай Сереж!

Призрак парил над водой, и Велесов невольно залюбовался погубленной красотой женщины в самом расцвете сил. Ему было невероятно жалко Надю, успевшую стать матерью двоих детей к моменту их новой встречи.

Где-то в глубине души Сергей был счастлив, что сделал все от него зависящее, чтобы отомстить за нее. Не смотря на адреналин и чувство опасности в душу робко постучался давно забытое в каждодневной суете чувство покоя от правильно, по-совести принятого решения.

Чувствуя внутренний порыв и необходимость выговориться, с несвойственной ему сентиментальностью, еле сдерживая предательски накатившие слезы, Велесов поспешил донести до привидения, всю важность произошедших за эту ночь, внутренних изменений:

– Это тебе спасибо, Надя! Ты помогла вспомнить, что все-таки я не плохой человек, не смотря на то, что юрист, – сила благородных, чистых эмоций вновь стала наливать ослабленное тело Сергея, позволив ему даже совершить усилие и сесть, – правда, мои приключения только начинаются. Крыша Рината мне точно не простит мои сегодняшние выкрутасы, так что, может быть, в скором времени свидимся, – он легко усмехнулся, отметив про себя, что не испытывает чувства должного страха к смерти, а лишь готовность к дальнейшей борьбе.

Так бывает, когда человек переходит ту грань, выдав весь свой потенциал до предела. За этой гранью чувство страха навек притупляется и становится лишь слабым, зеленым фоном, необходимым разве что для сохранения в действии механизмов инстинкта самосохранения.

Усилием воли Велесов выбросил ненужные в момент прощания мысли о дальнейших проблемах из головы:

– Зато, как и хотел, вышел из зоны комфорта, а то дом – работа, дом – работа. Надоело… – сидящий Сергей выдавил вымученную улыбку, стараясь шуткой чуть сбавить накал эмоций от затянувшегося прощания.

И осекся на полуслове.

Неожиданно тишина ночного леса, чуть выше по течению разлетелась на осколки, разрушенная целой канонадой выстрелов из разнокалиберного оружия.

В нескольких сотнях метров от места, где он обнаружил тело, разгорался и набирал обороты самый настоящий бой: накал перестрелки то резко разрастался, то затихал, разрывая тишину одиночными выстрелами и вскриками.

На уровне обострившихся инстинктов чувствовалось, что происходящее недалеко действо перекатывается с места на место, разрушая чьи-то судьбы, отнимая чьи-то жизни и мечты.

Механический, властный, привыкший отдавать приказы голос из полицейского репродуктора грозно разнесся над чащей: