На краю Бытия. Книга первая. Переплетение миров

– Граждане бандиты, сложите оружие, дальнейшее сопротивление бесполезно! Бесполезно! – повторил невидимый командир для пущей острастки, – Вы несете потери, поэтому ультимативно приказываю сдаваться! В противном случае вы будете уничтожены! Уничтожены!

Ответом на механический голос, послужили множественные выстрелы и взвывшие вдалеке сирены служебных машин, которым больше не нужно было сохранять конспирацию.

Крики ярости и отборная брань в паузах между пальбой давали окончательно понять сотрудникам полиции, что Ринат и его банда не собираются добровольно сдавать оружие, не смотря на численное превосходство блюстителей правопорядка.

Перестрелка вспыхнула с новой силой и размахом, вспышками огня озаряя верхушки разбуженных деревьев. Гулко ухнула и взметнула вверх комья земли разорвавшаяся граната, брошенная одной из сторон.

Кусты позади сидящего Сергея предательски зашелестели, выдавая осторожно подкрадывающегося человека.

Велесов напряженно и медленно обернулся назад, по направлению звука и уперся взглядом в направленный на него ружейный ствол, который держал запыхавшийся и раскрасневшийся Ринат.

Безумно улыбаясь остатками зубов, морща сломанный нос, он заорал, блеснув золотой фиксой:

– Сдал меня ментам, да Сереженька? Совесть замучила со злыми дяденьками дело иметь? А дяденьки то тебя прикормили, денежки давали, почти своим считали. Ну, сука, молись! Знал я, сволочь, где тебя искать. Нутром чуял. Как узнал что тело здесь? А, сука?

– Тебе все рассказать или только эпизодами? – зло, вопросом на вопрос ответил Сергей, досадливо понимая то, что затянувшееся прощание и сантименты только что стоили ему жизни, – ты же меня все равно завалишь, вот теперь тебе действительно терять нечего, гад! А поэтому не тяни время, стреляй!

Для пущего веса своим словам, он с треском рванул за ворот футболку, распахивая для выстрела мощную грудь, в которую был направлен дрожащий ствол ружья.

Позади Сергея раздался тихий, испуганный голос, невидимой для Рината Нади:

– Сереж, помнишь, ты впустил меня в квартиру?

– И как мне это должно сейчас помочь? – Сергей обернулся с вопросом, уставившись в темноту другого берега, видимую без каких-либо дополнений для пораженного несвойственным поведением жертвы, Рината.

– С кем это ты там разговариваешь, идиот? – уже более тихо произнес убийца.

Бандит едва не спустил спусковой крючок, но остановился, заинтересованный разговором Сергея с темнотой.

Его, совершившего столько ужасных дел за свою долгую, насыщенную жизнь, практически не знакомого с чувством страха после множества передряг и неоднократных «ходок на зону», на уровне инстинкта, пробрал липкий холодок прокрадывающегося в душу ужаса:

– Ты че, призрака увидел что ли, а? Смотри на меня, падла, убивать тебя буду! – Голос Рината дрогнул, выдавая бушующие внутри эмоции.

Невидимая для уголовника Надя тихо, но торопливо продолжала, обращаясь к Сергею, не обращая никакого внимания на поведение бандита:

– Впусти меня в свое тело так, как впустил в свой дом. Отвори двери. Мне удавалось подчинить себе насекомых, птиц и животных, вселяясь в их тела. Не думаю, что согласный на вторжение человек чем-то принципиально отличается от этих созданий. Ну же, решайся! Времени нет!

Велесов и сам понимал, что выбора у него нет. Скоро его необычное поведение наскучит бандиту, и тяжелая пуля, вскроет его грудную клетку, превращая в хладный труп:

– Я впускаю тебя, Надежда, в свое тело, как впускал тебя в свой дом, – Велесов неторопливо поднялся на ноги, похрустывая остывшими от лежания на холодной глине, суставами рук и ног:

– Я отворяю перед тобой все двери! Ну, или как то так, – тихо и зло произнес Сергей, ало, яростно блеснув глазами и медленно поворачиваясь всем телом по направлению к Ринату.

Улыбка смертельной решительности превратила лицо Сергея в маску бездушного манекена, готового к любому стечению обстоятельств.

Взгляды убийцы и жертвы встретились, заставляя воздух между глазами, осязаемо задрожать от напряжения. Сергей даже вытянул перед собой руки, стараясь предохранить себя от возможного падения лицом вниз, не зная, чего ожидать далее.

Со стороны это выглядело так, словно древний шаман камлает, притворяя в жизнь древний обряд.

Блеснула трескучая вспышка молнии. Заглушая выстрелы над тайгой, прокатился могучий, всепоглощающий раскат грома.

Сергей почувствовал, как что-то очень холодное и склизкое влили через его затылок в позвоночник, наполняя его как пустой сосуд.

Он оставался в полном сознании, но с удивлением отмечал, как перестает сегментами чувствовать свое тело: сначала перестали испытывать ноющую боль ноги, потом прошел ушибленный о корягу живот.

Холодный, мертвенный покой, перетек в руки и заполнил голову, вымывая Сергея в самые отдаленные области сознания, делая пустое понятие сумеречной зоны выпуклым и осязаемым.

Не смотря на полную потерю контроля над телом и своими действиями, он не просто не упал на землю, а расправив плечи, приосанился, отбросив невидимую, тяжелую косу назад, уставившись на Рината чужими глазами, полными голубой ярости.

От неожиданности, шокированный бандит осел на корточки и глаза его наполнились ужасом, вытесняющим привычный, надменный холод из самоуверенного взгляда. На несколько секунд, звук ближнего боя, перекрыл треск выпускаемых от чувства неконтролируемого страха, кишечных газов.

Ринат сейчас более напоминал животное, загнанное в угол стаей хищников, чем человека. Животное, осознающее страх неминуемой и жестокой расправы: его губы тряслись, а лицо безвольно разгладилось, заставляя скулы неряшливо свисать на своих прежних местах.

Но и для Велесова подобные изменения не проходили бесследно. Он чувствовал себя марионеткой, растянутой на невидимых нитях Надиной воли.

Именно она, за Сергея, опустила его глаза вниз, разглядывая руки вытянутые вдоль тела.

Точнее, того, что от него осталось:

Даже являясь островком сознания в глубинах собственной черепной коробки, Сергей чуть сам не потерял сознание, разглядывая открывающуюся из собственных глаз картину: обгорелые, покрытые волдырями, разложившиеся в воде женские руки, покрытые, местами припекшейся от огня, тканью летнего сарафана.

Пленник собственной головы осознал, что находится запертым внутри обезображенного, женского тела, которое магическим образом подменило его собственное…

Панфилова, захватив тело Сергея, наслаждалась произведенным на Рината эффектом, растягивая момент триумфа долгожданной мести.

Обожженная гортань, исковерканным, ломаным голосом спросила ошарашенного преступника:

– Ну как я тебе, дорогой? Нравлюсь? А ведь ты так хотел меня, так желал. Иди ко мне, что же ты?

Находясь в мертвом теле только островком сознания, Сергей почувствовал, как начал медленное движение вперед, шлепая распухшими от воды, покрытыми тиной обнаженными женскими ногами по скользкой глине, источая невыносимый запах гнили и гари:

– Али не мила я тебе стала, чужая жена? Иль мила? Иль не мила? – Надя повторяла это с каждым шагом, пройденным навстречу.

Ринат выдавил в ответ что-то нечленораздельное. Скорее рефлекторно, благодаря нажитым годами рефлексам, он вскинул ружье и нажал на спусковой крючок.

Оглушительно грянул выстрел, закончившимся прямым попаданием пули мертвой Надежде в правое плечо. Тело слегка отбросило назад, но она даже не осеклась, вопрошая раз разом одно и то же, как заклинание.

Грохнул и полетел отражаться эхом от берегов второй выстрел и пуля ружья снова нашла цель. Мягкий шлепок в этот раз хлюпнул в районе живота, вырывая из нутра черную жижу застоявшейся воды.

Заряды кончились, и ружье несколько раз тихо клацнув пустым, бесполезным механизмом, выпало из скованных ужасом, обессиленных рук Рината в прибрежную грязь.

Надежда подошла вплотную и опустилась перед ним на корточки.

Ее лицо оказалось напротив лица бандита. Она протянула вперёд обезображенную руку и погладила лицо врага, оставляя на нем следы гари, вперемешку с кусочками гнилой плоти.

Она тихо зашептала, склоняясь к уху Рината, своей разорванной, распухшей щекой касаясь его щеки:

– Нет, дорогой, сегодня мы выйдем в последний путь вместе. Надеюсь только ты в те места, где души под грузом содеянного находят не вечное упокоение или перерождение, а долговременное страдание, кажущееся вечностью, – Остатками рта она коснулась губ Рината в безумном поцелуе смерти.