Южный Крест пока за горизонтом

Южный Крест пока за горизонтом
Иван Владимирович Кудишин

"Королева" Тихого океана четырехтрубный лайнер "Титания" ускользает из враждебного порта накануне начала Второй мировой войны. Но по пути к родным берегам его ждут смертельные опасности…

Светлой памяти Сэнди (Шурмана) О’Карпова

-Что, по-Вашему, это значит, а, Сотонэ? – выщелкнув за борт окурок сигареты, капитан первого ранга Ларин Эллиотт обернулась к старпому.

–Похоже, мы наживаем большие неприятности, мэм – степенно ответствовал пожилой монументальный моряк с роскошными седыми усищами, получивший с легкой руки боцмана Брайена кличку «Морж». Старпом основательно так облокотился на перила красного дерева и сделался похожим на огромный чугунный кнехт. С мостика прекрасно просматривалась акватория порта Дарметт, привольно раскинувшегося на берегах гигантской естественной бухты, на пять миль вдававшейся в побережье острова Помпеи. Поперек выхода из порта, откуда за прошедшую ночь как ветром сдуло все гражданские суда, катера ставили боновые заграждения (наплавные заграждения, иногда с пиками, перекрывающие проход в узкостях. Эффективны против катеров и судов небольшого водоизмещения – прим. авт.).

–Вы полагаете, война? – спокойным голосом спросила Ларин.

–Не полагаю, а уверен. Если еще не объявлена, то скоро, ждать недолго!

–Ждать? А старого бегемота … не хотите?!

–Мэм, эти спичечки – Сотонэ, украдкой ухмыльнувшись на соленое словцо своей молодой начальницы, кивнул на боны – наша «Титания», конечно, разметает, к бабке не ходить… А вот что будет далее – сие вопрос. И потом, ведь народ-то еще не до конца погрузился.

Старый моряк кивнул на пирс. Под высоченным бортом лайнера раздавалось гудение: сэнгерская колония торопилась покинуть негостеприимные берега королевства Помпея. «Титания», похоже, оказалась последним кораблем, способным эвакуировать сэнгамонских граждан из страны, являвшейся уже полтораста лет извечным антагонистом их Родины. Пирс напоминал муравейник: на борт пускали всех сэнгеров, того пожелавших. Затесалось, как слышала Ларин, и десятка полтора русских: дипломаты отправляли свои семьи прочь из Помпеи. Билетов, естественно, ни с кого уже не требовали. Хотя, если даже и нашелся бы какой-нибудь засранец с сэнгамонским гражданством, решивший по собственной воле остаться здесь, на негостеприимном острове, и предложить свои услуги кому бы то ни было, он вряд ли мог рассчитывать на что-то большее, чем концлагерь: помпейцы не жаловали перебежчиков.

Вдруг с пирса донесся ропот. Ларин перегнулась через ограждение крыла мостика и увидела, что помпейские полицейские разворачивают кордоны возле пирса, отсекая толпу от набережной. Кто не успел, тот опоздал… Ларин обернулась к матросу – секретарю (На гражданских судах и боевых кораблях сэнгамонского флота обязанности по заполнению вахтенного журнала возлагались на матроса – секретаря, постоянно находившегося на ходовом мостике – прим. авт.), склонившемуся над раскрытым вахтенным журналом:

–Секретарь, распорядитесь, чтобы вахтенные у трапа успокоили публику. Мы возьмем на борт всех до одного. Только пусть не орут в мегафон: помпи об этом знать необязательно!

Секретарь молча козырнул и потянулся к телефону. Набрав три цифры, отдал вполголоса короткое распоряжение.

–Сотонэ, похоже, из нашей «Титании» хотят соорудить самую большую сэнгероловку в мире! – Ларин пристально рассматривала боны в бинокль – Когда выйдем в море, удвоить наблюдательные вахты! Позаботьтесь о затемнении. Все передатчики опечатать: впредь до специального распоряжения объявляю режим полного радиомолчания. Скорее всего, они подстраховались на случай прорыва, нас могут торпедировать в открытом море. Ур-роды!.. Впрочем, будем рациональны. Вызовите Меллинджера, Сотонэ, и распорядитесь, чтобы оборудовали спальные места в салонах и коридорах, скатерти из ресторана первого класса пустите на гамаки. Штук пятьсот у нас в кладовках имеется, они прочные, из русского льна. Не хватит – используйте шезлонги с солнечной палубы! Да, пусть распорядитель рейса тщательно считает пассажиров. Нам же нужно будет кормить их, а провизии в обрез. А я пока что запрошу буксиры.

–Есть, мэм!

Сотонэ неспешной походкой вразвалку удалился с мостика. «Интересно, может хоть что-нибудь на Земле вывести Моржа из себя?» – в который раз мелькнула мысль у Ларин. Старика назначили в ее экипаж в начале года, когда все резервисты из торгового флота были призваны. Юджин Уолтер Сотонэ, урожденный Евгений Сатановский, приехал с престарелыми родителями из Одессы еще в Первую мировую (теперь уже Первую, а еще недавно – Последнюю из Войн, ха-ха!). Опытный моряк, работавший на должности штурмана в Российском обществе пароходства и торговли еще при царе, он повидал всякое. Что бы ни случилось, он сохранял полную невозмутимость, чем здорово помогал своим более молодым коллегам – судоводителям компании «Сэнг Нэвиглайнз», с которыми его свела судьба на борту старой прославленной «Титании». Ровный и вежливый с гораздо менее опытным начальством, требовательный, а когда надо – и лютый с подчиненными, Морж пользовался всеобщим уважением. Сейчас Ларин вздохнула спокойно: моржеусый педант-аккуратист четко выполнит все ее приказы, контролировать его попросту излишне.

Толпа с пирса, тем временем, приглушенно гомоня, по трапам втягивалась в чрево гигантского турбохода. Ларин отметила, что грузовые стрелы на баке так и остались закреплены «по-походному»: о серьезном багаже люди и не думали. Это изначально был не рядовой отход, а бегство, факт, предельно ясный для всех и каждого. Леди-капитан вздохнула и поднесла к уху черную трубку радиостанции ближней связи:

–Капитан лайнера «Титания» Ларин Эллиотт просит на связь диспетчерскую порта.

–В диспятчялской не могут отвятить Вам, мэм: поломка связного оболудования. – ответил ей бесстрастный голос с сильным помпейским акцентом на частоте диспетчерской.

–С кем я говорю?

–Начяльникь полтовой полиции майол ЕвРРат РоРРиет. – буквы Р в своем имени майор произнес раскатисто, старательно. Видимо, из китайской диаспоры: им «Р» с трудом дается…

–По расписанию мы отходим через полчаса. Нам нужны буксиры.

–Буксилы ня могут быть плядостявлены, мэм: они заняты на манявлах воянно-молского флота.

Так-к! Значит, их попросту хотят задержать в порту до объявления войны, а затем захватить, как куропаток.

–Спасибо. – ровно проговорила Ларин и прервала связь без обычного «Конец связи». Поднесла к глазам бинокль. На противоположном берегу бухты у своих причалов, видимые даже сквозь легкую пелену тумана, стояли – постаивали четыре мощных портовых буксира… Поёжилась: влажный бриз с моря пронизывал холодом, сентябрь в Помпее – не лучший месяц. А скоро зарядят обложные дожди со снегом, за ними ударит лютый полярный мороз, и фарватер для судов, входящих в Дарметтскую гавань, станут очищать ото льда ледоколы «Мигдал» и «Курчун». Хорошо бы поскорее оказаться как можно дальше отсюда!

Толпа на пирсе заметно поредела. Над головами клубился легкий парок. Люди кутались в пальто, надвигали поглубже на глаза и уши разнообразные шляпы и шапки. Матросы с «Титании» по приказу распорядителя рейса спустились по штормтрапу на пирс и принялись успокаивать публику. Ропот стих: люди поняли, что их не бросят, что «Титания» возьмет на борт всех. Только где-то в глубине толпы тоненько, с подвывом, едва слышно плакал ребенок. Сердце сжалось. Ничего, всех вывезем! И доставим домой в целости и сохранности. Хоть Ларин и гражданский капитан, но диплом Метрополисской военно-морской академии у нее тоже имеется. Рубить хвосты ее учили отлично. Да и Сотонэ, как он уже успел показать, мастер экстракласса! Как он в узкостях маневрирует! Вот полторы недели назад он швартовался в Находкинской бухте без буксиров. И хоть бы царапина. Виртуоз, одно слово! А ведь длина «Титании» – двести девяносто пять метров! Построенная двадцать шесть лет назад, «Добрая леди Тихого океана» до сих пор входила в десятку самых крупных лайнеров мира.

–Штурмана Снайдерса в штурманскую рубку! Принесите туда же карту погоды в северной части Тихого океана. – распорядилась Ларин, и через капитанский мостик направилась в свою каюту. Там в сейфе уже который год лежал опечатанный полотняный конверт с распоряжениями на случай начала военных действий для капитанов гражданских судов, работающих на линии Сити оф Сэнгамон – Нагасаки – Находка – Дарметт. Теперь вскрыть его было самое время. Пусть война еще не объявлена – вряд ли ее осудят за подобную предосторожность… Набран код, ключ с клацаньем провернулся в скважине… Вот она, сугубая и трегубая мудрость высоколобых военно-морских аналитиков из отдела планирования, заключенная в грубоватую ткань и запечатанная серовато-синим сургучом (традиция, что тут поделать?!).

Решительно сломав печать, Ларин пробежала документ глазами, и ее собольи брови взлетели недоуменно вверх. «В случае, если начало боевых действий застало вас у южных берегов Помпеи, вам предписывается незамедлительно лечь на курс 260 и следовать к берегам Камчатки… Вдоль Курильской гряды и побережья Японии затем следовать на юг, а на траверзе острова Окинава ложиться на курс 130 и по ортодромии идти в Сэнгамон.» То есть, в общих чертах повторять свой же маршрут мирного времени! Ну да, и миролюбивые, белые и пушистые японцы так и быть, зажмурятся, пропуская «Титанию» мимо своих берегов. И своим лучшим друзьям не сообщат! Да и не факт, что Япония не выступит на стороне Помпеи, хотя отношения с ней у Сэнгамона пока вполне мирные. Ага, до двадцать второго июня у Западного Союза с Германией тоже была полная дружба и любовь… Кстати, сколько времени этот, с позволения сказать, хитрый план лежит в капитанском сейфе? Поди, с начала тридцатых. Черт бы побрал этих штабистов! Пусть сами подставляются.

На душе сделалось тоскливо и безысходно. Не сегодня – завтра Сэнгамон будет втянут в новую мировую войну. Ларин была абсолютно чужда политика, но изоляционисты, вопившие в парламенте лозунги, сводившиеся к немудрящему речению «Наша хата с краю!», вызывали у нее отвращение. Хотя, с другой стороны, в два последних захода в Находку «Титания» сгружала там большие партии станков, грузовики и даже самолеты. Президент Маршалл, верный союзническому долгу, подписал указ о военной и технической помощи Западному Союзу уже вечером 22 июня, как только гитлеровцы пересекли границу СССР.

И вот теперь – Дарметт. Радиоперехват уже неделю доставлял плохие новости: активизировался военный флот Помпеи, все крупные боевые единицы вышли в море, гражданские радиостанции прекратили транслировать джаз и модные фокстроты, отдавая предпочтение заунывным военным песням и героико-патриотическим маршам нацистского композитора Освальда Рильке. Представитель разведывательного департамента Ноэль Грант, появившийся в составе экипажа лайнера еще год назад, отрабатывал свой хлеб сторицей, регулярно получая тревожные шифровки о красной готовности к военной конфронтации и о том, что активизировались подводные лодки потенциального противника. Самое ценное – ему передавали квадраты их развертывания, разведчик в помпейском генштабе, как видно, обладал всей полнотой информации.

Наконец, посадка пассажиров завершилась. На гладком асфальте пирса там и сям валялись мусор и брошенные вещи. Кружились, подхваченные шаловливыми крохотными смерчиками, какие-то мелкие бумажки. Мерзли полицейские в оцеплении, пуская изо рта струйки пара, тут же таявшие на несильном, но морозном ветру. Трапы убрали.

На мостике, возле двери в штурманскую рубку, ее ждали штурман Снайдерс с рулоном метеокарты под мышкой, и распорядитель рейса Меллинджер.

–У Джорджа для вас срочное сообщение! – пропустил распорядителя вперед Снайдерс.

–Капитан! У нас почти двукратная перегрузка, на борту две тысячи семьсот пятьдесят восемь пассажиров, из них около восьмисот детей, самому младшему – четыре месяца.

–Матерей с детьми – в каюты первого класса. Мужчин размещать преимущественно на шезлонгах и гамаках.

–Мы по своей инициативе уже оборудуем спальные места в кладовых и трюмах.

–Отлично, Джордж! Теперь. Немедленно инвентаризуйте все запасы провизии в кладовых и морозилках. Составьте рацион из расчета двухразового питания в течение тридцати дней. Молоко – только детям. И срочно примите меры по затемнению судна! Привлекайте пассажиров – пусть для себя же расстараются. Действуйте, Джордж!

–Тридцать дней? Не много ли? – удивленно спросил Меллинджер.

–Да. Месяц, на всякий случай. Мы же будем петлять, как заяц. А голодовки на борту никак нельзя допустить.

Пухловатый лысый распорядитель, добрый славный штатник, перебравшийся в Сэнгамон в тридцатом, спасаясь от депрессии, обычно являвший собою воплощение радушия и предупредительности, четко повернулся через левое плечо и удалился по трапу вниз. Говорят, он командовал взводом в Первую войну… «Все-таки, повезло мне с экипажем. С такими не пропадешь!» – мельком подумалось Ларин.

–Брентон, пошли колдовать! – кивнула она штурману на дверь рубки.

Десяток секунд спустя они уже плечом к плечу склонялись над погодной картой, высокий статный моряк с офицерской выправкой и хрупкая девушка с отменной фигуркой и копной темно-русых волос. Карта была составлена позавчера. Конечно, верить ей можно с оглядкой, но все же, общая картина вырисовывалась более или менее точно. Для начала Ларин дала штурману ознакомиться с мудростью штабных планировщиков, а потом сожгла листки папиросной бумаги в пепельнице. Брентон полностью согласился с тем, что рекомендации «гроша выеденного» не стоят, и тут же предложил альтернативу:

–Смотрите, капитан: теплые области низкого давления к югу от Дарметта. Притом, околоштилевая погода. Выходит, туман, и густой! Видимость нулевая. Поворачиваем не на запад, а на восток, и потихонечку, не поднимая волны, сяпаем к южной Аляске. Естественно, крейсерским ходом! Через тридцать шесть часов будем уже у Джюно. Там резко разворачиваемся, и двигаем на глубину, потом делаем зигзаг…

–Да понятно, что помпейских пароходов там нету. НО! Брентон, у нас ограниченный запас хода, топлива-то нам помпи недогрузили!

–Ну и что? Зайдем в Ванкувер, Эл-Эй или Фриско!

–И американцы нас интернируют тут же!

–А мы – как частное судно.

–Под флагом страны – комбатанта (Комбатант – участник боевых действий. Прим. авт.), Брен, ты что, полицейских на пирсе не видел? Мы же скоро станем комбатантами.

–Несколько аргументов против, можно? Помпея всегда клала с агрегатом на международные соглашения и правила. Да, сейчас ее флот в море, но войну они объявят – если объявят – не раньше, чем их корабли выйдут на позиции. А это верных десять дней. Флот вышел вчера. Потом. На нашу «Титанию» помпи всегда истекали слюной, как на военный транспорт, вот и сейчас считают, что подловили. Так что захватывать нас будут – опять же, если будут – еще в мирное время, и у нас остается недельный люфт до Ванкувера, ежели подсуетимся.

–А ты боны поперек горла бухты видел?