Вне Времени

– Сколько? – спросил Сева.

– Пятьдесять до центра.

– Тысяч рублей? – поднял брови Сева.

– Обижаешь! Долларов, конечно.

– А по счетчику сколько?

– По счетчику будет при коммунизме.

– Тогда дай пройти. – жадностью Сева никогда не страдал, да и денег, правда, не в долларах, а в сэнгах, у него было предостаточно, особенно по московским меркам. Просто ему всегда претило беззастенчивое обирание клиентов таксистами в любом аэропорту, хоть в Москве, хоть в Сити оф Сэнгамон.

Впрочем, долго ждать автобуса не пришлось, он подкатил, как только Сева, Лес и Ринки вышли на остановку. Доехав до метро, молодые люди отправились к Севе домой.

Лес и Ринки с открытыми ртами глядели на станции, по мере продвижения к центру города становившиеся все красивее и красивее. А Сева время от времени оглядывался вокруг: в самом начале дороги ему показалось, что в конце вагона мелькнула пестрая цыганская юбка.

Соседи по вагону бросали на Ринки удивленные взгляды, но прекрасные близняшки, у которых уже давным-давно выработался иммунитет на "синдром белой вороны", не обращали на это никакого внимания. Выйдя из метро на "Белорусской", компания села в троллейбус, и уже через несколько минут молодые люди поднимались к Севиной квартире.

Сева предупредил маму и сестру о том, что он с друзьями приедет на побывку. Их уже ждали. Севина мама, соскучившаяся по любимому чаду, наготовила, по своему обыкновению, разных вкусностей на роту едоков. Лестер и Ринки поначалу несколько смутились – они не ожидали столь теплого приема на другом конце планеты. Через короткое время все расселись за старым овальным столом в гостиной, а Севины женщины, практически не ощущая языкового барьера, на чудовищной смеси английского и русского общались с Лесом и Ринки. По временам, забываясь, Севина сестра Таня адресовалась к брату с репликами на ломаном английском, а Сева в этих случаях с усмешкой поправлял ее. Таня перешла в одиннадцатый класс школы "с углубленным изучением английского", но, как Сева понял, успехи ее в иностранном языке были более чем скромными.

Вечером Сева и Лес поехали на Киевский вокзал за билетами. Ринки порывались сопровождать их, но глаза у сестер слипались – долгий перелет вымотал их гораздо сильнее, чем молодых людей. Севина мама уложила близняшек на "гостевом" диване, и Ринки моментально отключились.

Стоял вечер, сумеречное небо было уже густо-фиолетовым. Не торопясь, Сева с Лестером пешком двинулись в сторону метро. По улице, ярко освещенной желтым светом фонарей, шелестели редкие автомашины. Справа по железнодорожной ветке, соединяющей Белорусский вокзал с Савеловским, прогремела электричка.

Друзья молчали. Сева окунулся в полузабытые ощущения узнавания родных мест. Но к приятным воспоминаниям примешивалась и горечь – чувство спокойствия от сознания близости к родному дому, к своей маленькой теплой цитадели, такое обычное в прошлом, уступило место подсознательной тревоге. Тревоге за своих близких, их здоровье, благосостояние, будущее. Сева как будто вернулся в другой мир, где внешне почти все осталось, как прежде, но вот сама суть вещей – подменна. Молодой человек поймал себя на мысли о том, что хорошо бы сейчас оказаться в своей уютной комнате в Грэндтайдском университетском кампусе…

Лестер же впитывал новые впечатления. Все вокруг казалось ему до странности знакомым – молодого сэнгера одолевало чувство дежа-вю. И хотя прохладная Москва ничуть не напоминала тропические Грэндтайд и Мэджик Сити, Лестеру казалось, что он ЗНАЕТ этот, казалось бы, абсолютно чуждый для него город.

– Красиво здесь у вас… – негромко сказал он.

– Да что тут красивого? Заплевано все, замусорено… Все торгашествуют, как с ума посходили. Хотя – что еще людям делать? Выживать надо. Знаешь, Лес, когда я отсюда уезжал, народ был явно беднее, менее пестро одет. Но как ни странно, улыбались люди гораздо чаще. Вера у них еще оставалась в светлое будущее. А сейчас, куда ни кинь – все в себе сидят, как в танке… Печально.

– Тебе есть с чем сравнивать. Но город все равно у вас красивый. И главное – совершенно иной, чем у нас. Мне тут нравится!

– В Киеве, Лес, тебе понравится еще больше. Это с гарантией. У нас тут полно казенщины, а там все гораздо уютнее, много зелени, а уж Днепр один чего стоит! Нью-Хадсон по сравнению с ним имеет бледный вид. Заглядение, короче. Побродяжим вволю.

– Побродяжим… Здорово, что все так удачно сложилось с этой поездкой. Пока ноги ходят, а глаза видят – нужно смотреть мир.

Сева поглядел на своего друга и улыбнулся.

– Святая правда, Лестер. И еще, неплохо бы, чтобы в кармане что-нибудь шуршало. Помню, возили нас, в школе еще, на экскурсию в Чехословакию – так мы там с нашими скудными деньгами только ходили да смотрели на разные там шпикачки да пиво "Старопрамен", глотая слюнки.

– Давненько же ты начал пивоманить! – расхохотался Лестер.

Незаметно для себя молодые люди дошли до станции метро. Лес извинился и исчез в дверях обменного пункта. Поразмыслив, Сева последовал за ним: в его кошельке лежали три стосэнговые банкноты и всего десять тысяч рублей, привезенных еще из Грэндтайда.

Лес с легким недоумением во взгляде пересчитывал кругленькую сумму в рублях, полученную им за пятьдесят сэнгов:

– Как подешевел рубль! Я ведь еще совсем недавно слышал, что на один рубль можно было купить много всего, а тут – пять с полтиной тысяч за сэнг!

– Это все потому, что против Сэнгамона не применили самое страшное и разрушительное оружие.

– Какое? – удивленно спросил Лес.

– Российских экономистов-реформаторов!

Поменяв деньги, молодые люди спустились в метро. На "Киевской" их подхватила толпа народу, и низкорослого Леса чуть было не оттерли от Севы, но закаленный в московском общественном транспорте русский программист буквально выдернул своего рыжего компаньона из мельтешения сограждан на эскалатор. Лес отдышался:

– Да, а транспорт у вас переполнен… Но подземка очень впечатляет!

В кассовом зале, в связи с началом школьных каникул и сезона отпусков, было не протолкнуться. Очереди, змеясь, тянулись к десятку работающих касс. Большая же часть окошек была не освещена. Лес не замедлил удивиться вслух этому факту, на что Сева отпарировал:

– Дружище мое, ты приехал в Россию. Это, как ты знаешь из классики, страна таинственная. Так что приготовься ждать. Знаешь что? Ты пока стой в очереди, а я смотаюсь быстренько за пивом. Танька говорила, у нас тут новый сорт объявился, "Балтика" называется. Надо попробовать.

Выйдя на площадь из кассового зала, Сева купил в киоске – развалюхе, откровенно пованивавшем мочой, две бутылки прохладной девятой "Балтики", прельстившись экзотической ремаркой на этикетке: "Крепкое пиво". Взяв на закуску два пакетика арахиса, молодой человек направился обратно.

И – остановился как вкопанный у самых дверей кассового зала. В профиль к нему стояла… приснопамятная Марья Васильевна. Да, ошибки быть не могло, но! Теперь длинная жердеобразная фигура с острыми тонкими скобками рук, локти оттопырены в боевое положение, была наряжена в потертые синие джинсы и демисезонную кожанку поносного цвета. Только сейчас Сева понял, что больше всего выглядело диссонансом в ее образе: манера двигаться! Ненатуральные, широкие размахи рук при ходьбе были более свойственны не пожилой даме, а скорее резвому, нагловатому мужичку – бодрячку, в которого нынче и нарядилась их знакомица… Или все же знакомец?

Войдя в зал, "Марья Васильевна" резко свернул вправо и направился к расписанию поездов дальнего следования. Сева нашел глазами Лестера, и увидел, что его другу что-то усиленно втолковывает невысокий колобкообразный очкастый милицейский сержант в разгрузочном жилете и с коротким "калашом" на боку. Набитые чем-то многочисленные карманы жилета придавали милиционеру дополнительное сходство с хлебобулочным изделием. Сева подошел.

– Добрый вечер, сержант. Мы вдвоем. Какие-то проблемы?

Сержант повернулся всем корпусом к Севе.

– Документы ваши попрошу.

Сева предъявил свой паспорт, а затем перевел требование милиционера Лестеру. С трудом вчитавшись в темно-синюю книжицу сэнгамонского паспорта, сержант переминулся с ноги на ногу и сказал:

– Где он живет?

– Он мой гость, живет у меня.

– Он зарегистрировался по месту жительства?

– Мы с ним прилетели только сегодня, а завтра вечером убываем в Киев.

Дотошно проверив использованные авиабилеты Севы и Лестера, которые предусмотрительный Сева положил к себе в бумажник после высадки в Шереметьево, сержант кратко козырнул и потерял к друзьям всякий интерес. Но Севе в голову пришла оригинальная мысль.

– Сержант! Извините, можно вас на минутку?

Милиционер недовольно обернулся.

– Что еще?

– У расписания маячит фигура – во-он, долговязый, в кожанке и темных очках. Он сегодня весь вечер за нами шляется, следит. Вас не затруднит проверить у него документы?

Ни слова не говоря, сержант едва кивнул, развернулся и, рассекая толпу, с барственной небрежностью прошествовал в сторону расписания.