Имя нам легион. Чертово болото

По общению Евгений был тих, медлителен, расчетлив, но предельно умен и образован, к тому же умел терпеливо и полностью выслушивать самые длинные монологи Дениса, ни разу не перебив его при этом.

К тому же врач страстно любил фотографию и шахматы, что еще более сблизило двух очень разных людей как друзей.

– Значит, говоришь, наплыв покойничков сегодня? – спросил Денис неизменно усталого Евгения, со вкусом надкусывая мягкое естество молочного печенья, размоченного в душистом чае, налитом в советский, монументальный, граненый стакан, вставленный в самый настоящий, старый, железнодорожный подстаканник.

Евгений видел в этом своеобразный символ. В его представлении морг являлся этакой конечной станцией в долгом, жизненно пути, а он являлся, в своем роде, проводником на тот свет.

– Да… сезон что ли такой. Одни грибники, да рыбаки. Кто заблудился, кто со зверем не совладал, кто утонул и почти все со стороны Бамбуя. Странное место. Ума не приложу, зачем тебе там покупать недвижимость? Деревня давно мертва…

– Не мертва, а мало заселена, – Денис для убедительности даже поднял указательный палец вверх, – я интересовался в интернете. По данным последней переписи 2010 года на территории по прежнему проживает пару десятков человек. Мне эта удаленность и предельное захолустье необходимо как воздух, друг. Я устал. Столько лет в бизнесе. Ни отпуска, ни отдушины. И где благодарность? – Копылов громко отхлебнул быстро остывающий чай, наполнив мёртвое пространство морга живым, житейским звуком, – Даже семья и та вся в своих заморочках. Да и тянет в те места, Женя. Все-таки детство… – повторил он мечтательно, невольно выдавая главную мотивацию вернуться.

– Ты часто твердишь, что устаешь или что семья от тебя отдаляется. Но ты ни разу не сделал ничего, чтобы изменить ситуацию, Денис… На твоем бы месте я бы давно передал бизнес компетентному лицу, – Евгений чуть-чуть улыбнулся, потешаясь над страданиями Копылова.

Уж он-то точно знал его работящую натуру и понимал, что скорее солнце повернет вспять, чем Денис доверит, кому бы то ни было бразды правления собственным детищем.

К его предельному удивлению, именно сегодня, бизнесмен внес новую лепту в стандартный разговор:

– Нет, Женя, действительно всё. Я уже озадачил секретаря поиском преемника. К понедельнику она предоставит ряд резюме. Буду выбирать как среди людей «с улицы», так и среди своих работяг.

– Надо же…

– Я понимаю, что достал тебя, и дальше разговоров дело не заходило, но сейчас я действительно настроен окончательно высвободиться из круговорота стандартных дел.

– Дарья в курсе?

– Только отчасти. Она тоже думает, что я только напрасно сотрясаю воздух, и моя натура трудоголика возьмет верх.

– Эво как… Тогда могу только пожелать тебе удачи, – для более веского сопровождения собственных слов патологоанатом даже похлопал Дениса по плечу своей большой ладонью, похожей на спящего паука, вытянувшего ноги.

– Спасибо, Женя! Кстати, ты слышал, что сегодня в моем дворе двойное убийство произошло?

– Слышал. Я уже обработал тела. Они в ячейках. Ничего бы примечательного, если бы не отсутствие глаз при поступлении. Убийца был особо жесток и выколол их острым предметом еще при жизни потерпевших. Так что будь внимателен, мне кажется, в городе завелся какой-то маньяк. Возможно религиозный…

– Религиозный, – одними губами повторил за Евгением слова Денис, размышляя о том, как бы снабдить Дарью и Арину дополнительными средствами самозащиты, – надеюсь, полиция вскоре призовет его к ответу.

– Скорее нет, не скоро – не согласился Евгений, отхлебнув остывший чай, – в приватном разговоре с вашим участковым… как там его?

– Павел Иннокентьевич, – подсказал Копылов другу.

– Да, да, именно он… так вот, он говорит, что зацепок нет. Убийца появился, словно ниоткуда и ушёл в никуда. Ни отпечатков, ни орудия преступления. Только след босой ноги на капоте автомобиля.

– Странно… Хотя… будет ли с тобой участковый делиться полной картиной преступления? Может быть тебе и сказал, что зацепок нет, боясь спугнуть предполагаемого маньяка. Может быть это вообще ты, – Копылов рассмеялся, ярко представив данную перспективу, – никто ведь не знает, чем ты занимаешься, оставшись наедине с покойничками. Может, делаешь новых.

– Предельно странно, Денис,– Евгений либо не понял, либо не оценил, либо вовсе не услышал шутку, надолго уйдя в размышления.

Два друга надолго призадумались, погрузившись в не тягостное молчание. Это качество Евгения, Денис также обожал. На одной руке хватило бы пальцев, чтобы пересчитать всех людей за долгую жизнь Копылова, с кем можно было бы вот так запросто сидеть и ни о чем не говорить десятками минут.

Вопреки обыкновению, первым тишину нарушил именно Евгений. Патологоанатом ни с того ни с сего попытался предостеречь товарища:

– Знаешь, Денис… Я не буду тебя переубеждать, однако будь осторожен в деревне. Те тела, из Бамбуя, они… они… – Женя замялся, и как всегда, когда говорил о неудобных вещах, старательно отвел взгляд в сторону.

– Что? – Денис даже перестал жевать печенье, замерев в ожидании продолжения.

– Нет, ничего, – как то чересчур торопливо, на одном дыхании выпалил врач и с видимым удовольствием переключил внимание на трель поступившего звонка, нажав клавишу приема на допотопном, кнопочном мобильном телефоне, – извини, я отвечу.

– Да без вопросов.

Тела. Вот что выудило цепкое сознание Дениса из общей речи товарища.

Все-таки профессия накладывает свой отпечаток, напрочь отбив брезгливость и отвращение. На заре собственного дела Копылову пришлось много раз бывать «в поле», собирая бренные останки никому не нужных бомжей и забулдыг в разной стадии разложения. После такой закалки, невольно теряешь чувство правильного и не правильного отношения к покойникам, довольно бесцеремонно перемещая их истрепанные тела.

Едва Евгений, раздосадованный своей торопливостью и излишней словоохотливостью, нырнул в светлый, освещенный электрическим светом наружного фонаря, провал дверного проема, ведущий на улицу, как Копылов, решительно поставив граненый стакан на стол, сам решил осмотреть ближайшее к нему тело, в поисках ответа.

С первым не угадал. Разможженная голова старой бабушки противно дернулась, повинуясь тянущей воле прилипшей к простыне крови. Вместо виска старушки, посреди кучерявых, седых волос зияла самая настоящая пробоина, ведущая внутрь уже пустого черепа.

Правильно сопоставив факты, Денис пришел к выводу, что данная благообразная женщина не относилась к грибникам или рыбакам и Копылов, стараясь скрыть следы невольного любопытства, аккуратно накрыл тело тканью, постаравшись придать голове былое положение.

Тревожно посмотрев на уличный выход, опасаясь возвращения своего товарища, Денис приоткрыл следующую простыню.

Грузный, рыжий, короткостриженый мужчина с синим лицом. Выпученные глаза, изодранная кожа шеи, приоткрытый рот, завалившийся на бок язык, недвусмысленно намекали об удушении.

Ко всему прочему тело еще сохраняло запах перегара, а набор синих, специфических наколок на пальцах волосатых рук подсказали Копылову о причастности жертвы к одной из пьяных разборок, коих много происходило в последние дни.

Больше доступных тел не наблюдалось. Третий стол был пуст и старательно убран. Все прочие кровавые находки педантичный Евгений всегда скрывал от любопытных глаз в ровных, герметичных ячейках специального, слегка проржавевшего стеллажа.

Так и не удовлетворив своего любопытства, Денис направился к обеденному столу, как четкий, тихий, человеческий стон, явно донесшийся из нижнего ящика стеллажа, и тихие, скребущие звуки, донесшиеся из глубины закрытой ячейки, вынудили его замереть на полушаге, мгновенно облившись холодным потом.

Он прислушался. Тишина. Настолько глубокая, всеобъемлющая, что слышно даже тиканье часов на стене.

«Показалось?» – пронеслась в голове спасительная мысль, подсказывая разуму логическое отсутствие ошибки. Обычно в стеллажах содержались трупы, обработанные, выпотрошенные и готовые к погребению. Женя не любил накапливать работу…

«Ну же! Решайся! Трус!» – мысленно убеждал себя Денис, чтобы вопреки страху открыть хоть какую-то ячейку, – «Женя скоро придет. И ты так и не сможешь утолить свое любопытство»

Первый шаг в сторону ячеек оказался самым трудным. Он словно бы символизировал решение переступить незримую черту между страхом и любопытством, между муками совести и удовлетворением собственного желания.

Однако едва маленький, короткий шажок вперед произошел, как в душе исчезли все сомнения. Быстро, воровато подбежав к ближайшей ячейке, он рванул на себя тяжёлую, металлическую каталку, скрывающуюся в её глубине.

Бинго. Грязный, покрытый запекшейся глиной и тиной, слегка распухший труп показался перед глазами, пустым, наскоро заштопанным нутром подсказывая Копылову, что перед ним не идентифицированная личность, с которой рациональный Евгений не очень-то долго возился. Ему нужно было только верно определить причину смерти. С остальным (приведением тела в надлежащий вид), в случае обнаружения родни, предстояло возиться ритуальному агентству Дениса.

Одежды не было, но общий вид, а также застрявшая в белых волосах, мелкая листва и сучья подсказывали любопытному мужчине, что данный человек нашел свое упокоение не в родной постели, а далеко за пределами дома.

Хоть смерть и обезобразила лицо неизвестного, Копылов смог, при помощи фантазии, оценить его прижизненную красоту: высокий, стройный блондин, примерно тридцати пяти – сорока лет от роду. На теле ни единой татуировки или большого шрама. Лицо утопленника, ни смотря на долгое нахождение в воде, ранее являло собой правильный овал, без присутствия лишнего жира.

Нос тонок, слегка вздернут вверх, создавая впечатление легкого «зазнайства» его обладателя. Кожа чиста и бела, не смотря на разводы грязи, поэтому светлые брови были еле видны над прикрытыми глазами.

– Кхм… – вежливо прокашлялся старый друг, чтобы привлечь внимание, видя замешательство Дениса.

– Я не видел, как ты вошел.