Имя нам легион. Чертово болото

Послушавшись доброго совета, Денис послушно сбавил скорость, не испытывая никакого желания поймать камень или ствол дерева в сгустившемся сумраке. Благо, явление длилось не долго – не прошло и минуты, как неяркое, осеннее солнце, выглянув из-за пелены равномерной, серой дымки, вновь осветило капот внедорожника, к удивлению наблюдательного Копылова осветив противоположную сторону автомобиля, чем ту, что освещалась перед въездом в туман.

«Странно» – вновь пытливый ум бизнесмена подловил реальность на легком, логическом несоответствии привычному ходу вещей, – «Вроде не петлял, не сворачивал… Чертовщина какая-то»

Ржавый трактор, зияя провалами стекол, встретил путников на небольшом, накатанном перекрестке, надежно перекрыв подъезды к деревне, отыскав свое последнее пристанище на пыльной развилке заброшенных дорог.

Удручающее зрелище. Покосившаяся телега, со спущенными колесами, практически полностью перекрывая обочину, еще сохраняла следы перевозимой копны сена, но полусгнивший стог, много лет проливаемый дождями и талой водой, был чёрен и мёртв.

Денису пришлось отвернуть в густую траву противоположной обочины, чтобы объехать неожиданное препятствие по коварному, непредсказуемому бездорожью.

Благо, трава не содержала невидимых камней или стекол, способных пробить колесо, а поэтому, благополучно завершив маневр, Денис направил движение в сторону дедовского дома, свернув в хорошо знакомое с детства, ответвление вправо.

Судя по густой, примятой колесами траве обочины, у Копылова сложилось четкое ощущение, что его автомобиль – это первое транспортное средство за много лет посетившее эти забытые Богом края.

Миражом, поодаль, отразившись в лобовом стекле в просвет между трактором и телегой, мелькнули покосившиеся заборы и посеревшие дома Бамбуя, скрываясь пожелтевшей листве пышных кустов акации. Ни одна труба не дымилась, не смотря на осеннюю пору и даже черный, чугунный дымоход небольшой котельной не оставлял на небе следов горения.

Ни одна корова, ни одна коза не паслась в полях, собирая последний урожай живой травы.

Даже заметив это, Денис, вопреки рациональному мышлению, не заострил особого внимания на фактах, в грезах предвкушая долгожданную встречу со старыми, добрыми местами детства.

Старый дом, расположенный в приличном отдалении от первых заборов Бамбуя, был надежно скрыт от глаз соседей довольно большой, сосновой рощей.

Плавный поворот руля и спустя всего несколько минут, показавшихся Копылову вечностью из-за долгого ожидания возвращения, колеса машины подняли в воздух невесомую пыль гравийки, мягко затормозив у хорошо знакомого, деревянного забора.

На первый взгляд ничего не поменялось за столько лет. Только слегка рассохлись доски, и облетела синяя краска с деревянной поверхности. Чувствуя разрастающееся волнение, Денис, наскоро размяв у машины ноги после длительной езды, осторожно приоткрыл покосившуюся дверь калитки, проходя внутрь огорода.

Длинный, плиточный тротуар, ведущий вглубь приусадебного участка, располагался слева от западной, глухой стены дома, раздваивался и расходился в стороны у ствола старой березы. В осеннюю пору это великолепное дерево было особенно прекрасно. Пышная крона ее была богато усыпанная желтой листвой и в некоторых местах практически соприкасалась с землей.

Летом белая красавица неизменно радовала дедушку и бабушку умиротворяющим шелестом ветвей, но в преддверии долгой зимы, раскидистое древо уже предпочитало покой, тихо перебирая густыми косами, не смотря на легкий ветерок, гуляющий повсюду.

В свою очередь, слева от тротуара, облокотившись на забор, серел полусгнивший навес дровяника, грустно шелестя обрывками чёрной, блестящей на солнце, толью, некогда плотно покрывавшей крышу.

По-прежнему полный серых поленьев и богато усыпанный различными сортами мха, дровяник служил фоном, своеобразной стеной для пустой собачьей будки, притаившейся посреди поленьев, с которой ухватистые деревенские соседи давно утащили толстую цепь.

С первого шага нахлынули воспоминания… В стародавние времена неизменно встречал Копылова звонким лаем большой, дворовой пес грозной кавказской породы.

Гриша – так звали крупного, коричневошёрстного питомца, в темноте больше походящего на медведя, нежели на представителя собачьего рода, на удивление обладал добрейшим нравом и его лай никогда не содержал угрозы для питомца знающих людей. Однако сам вид рвущейся с цепи собаки, непосвященных и не прошеных гостей, ставил в оторопь на пороге просторной ограды, пока к ним на встречу не выходил дедушка Константин.

Дворовый пес ненадолго пережил своих хозяев. После смерти бабушки и дедушки верный питомец захандрил и вскоре покинул этот мир, не желая расставаться с людьми, которые его любили и взращивали со щенячьего возраста. По крайней мере, именно так преподнесли его уход родители Дениса.

Руки предательски задрожали, реагируя на предательски увлажнившиеся глаза.

«Спокойно, Денис, спокойно!» – попробовал сам с собой совладать Копылов, – «чуть позже ты позволишь себе дать волю чувствам, ну а пока, при продавце, не стоит выдавать эмоций. Пусть думает, что это обычный осмотр и дом давно для меня ничего не значит»

При всем при этом Копылов прекрасно понимал, что значат для него эти прогнившие, дворовые строения. Сейчас, заключая сделку с Воронцовым, он покупал даже не сам дом. Он покупал воспоминания.

Дойдя до тротуарной развилки Денис остановился, оглядывая предстоящий фронт работ.

Приусадебный участок на холме, помимо заросшего бурьяном картофельного поля и дома, вмещал в себя еще несколько надворных построек. Короткий тротуар, уводящий влево на развилке, утыкался в видавшую виды летнюю кухню, сделанную из бруса. За летней кухней притулился к торцу пристроенный к ней курятник, давно лишившийся сетки-рабицы (видимо опять работа вездесущих соседей по деревне). Там же виднелась разношерстная гора разнообразных досок и брусьев, оставшихся на месте снесенной бани из шпалы.

Потрескавшийся фундамент для новой постройки и вправду виднелся неподалеку от старого места постройки, но судя по всему, был залит много лет назад – поверхность бетона, влажная от обилия не высохшей росы, была испещрена трещинами и осыпана отслоившимися кусками монолита. Становилось, очевидно, что на данный момент фундамент был совершенно непригодным для застройки.

Только бревенчатый красавец – дом, пусть и в слегка запущенном своем варианте, все еще внушал ощущение незабвенности и монументальности. Лиственничные, округлые бревна стен давно не ведали кисти доброго хозяина, но были литыми, целостными, без следов трухлявости, тлена и разложения. Только это и порадовало нового, но еще неутвержденного хозяина усадьбы.

Денис замер на развилке, оглядывая мёртвое, неуютное подворье. Расположенная справа от него лицевая сторона бревенчатого дома, тускло блестящая немытыми стеклами старых, грязных и мутных окон веранды, слегка отравляла светлые чувства своей ирреальностью, вступая в яркое противоречие с чистыми образами детства.

Дед Константин был аккуратистом. Уж он-то умел содержать хозяйство в полном порядке, не смотря на все трудности перестроечных годов… Новые же хозяева, по всей видимости, были полными «пофигистами».

Воронцов, безмолвной тенью следовал за спиной потенциального покупателя, стараясь не вмешиваться в осмотр. Едва Копылов перевел на него взгляд, словно бы оценивая его хозяйские способности, как последний, будто бы извиняясь за текущее положение дел, старательно отвел глаза в сторону, якобы безразлично рассматривая ствол березы, зашелестевший ветвями при его приближении.

Несколько кустов акации, высаженных здесь же первыми хозяевами, возле правого ответвления тротуара, для того, чтобы корни неприхотливых растений сдерживали недалекий обрыв холма от досрочного сползания вниз, ссохлись, тихо шелестя неживыми побегами.

Сиротливо скрипел, проворачиваясь под действием ветра старый флигель на крыше дома, выполненный в виде черного, чугунного петушка. Раньше этот флигель для Дениса обладал магической притягательностью и надолго привлекал внимание своим танцем под воздействием стихий, но сейчас флигель казался ему мрачным и излишне тёмным на фоне жёлто-зеленого леса, виднеющегося за излучиной реки.

Но хоть природа оставалась абсолютно неизменной! Ласковый шум воды, отрезвляя голову, коснулся ушей Копылова, помогая с наслаждением вдохнуть чистый, морозный воздух пасмурной непогоды.

«Ничего! Все поправимо», – подумалось ему, – «но пятьсот семьдесят тысяч за этот дом – цена явно грабительская. Дом не стоит и четырехсот. Нужно сбивать стоимость». В Денисе проснулся предприниматель, трезво оценивающий ситуацию, независимо от наплыва эмоций.

– Вижу, тебе не очень все по нраву, – первым тактично начал беседу Воронцов, аккуратно пристраивая большую сумку на крыльцо. Он сделал это так легко и непринужденно, будто бы не пыхтел на пару с Копыловым несколько десятков минут назад, силясь запихать объемный баул в салон автомобиля. Закончив манипуляции, продавец продолжил:

– Я понимаю, за домом давно не следили. Для нашей семьи он был чем то, вроде дачи. Я готов хорошо скинуть цену.

– Насколько хорошо?

– С учётом прежней скидки… скажем… еще на пятьдесят. Устроит?

– Ого, – удивился Денис подозрительной сговорчивости своего оппонента, мысленно решив сбить цену именно на полтинник. Воронцов будто бы прочитал его мысли – ты так легко на всё соглашаешься?

– Повторюсь, дом для меня ничего не стоит…

– Что ж. По рукам, – не стал упускать явную выгоду Денис, – Как тебе будет удобнее оформить сделку? Наличкой или перевод средств?

– Лучше перевод, – улыбнулся удовлетворенный решительностью Дениса продавец, видимо радуясь скорому завершению мытарств, сопровождающих любую крупную продажу, – деньги пригодятся мне не здесь, а в более теплых краях. По этому случаю предлагаю отпраздновать предстоящую покупку! Я метнусь до Бамбуя, прикуплю, что ни будь к чаю и, собственно, сам чай. Ты пока окончательно осмотрись.

– О, это лишнее, – не согласился, было, Денис, на чаепитие, но был безжалостно перебит тезкой.

– Нет, не лишнее. Ты не представляешь, как меня выручил! Лёгкое, безалкогольное чаепитие на крыльце – что может быть лучше? Позже мы проследуем в Братск и все оформим нотариально, а пока тебе нужно лично поздороваться с этим местом, как со старым другом после долгой разлуки, а мне попрощаться и отпустить с легкой душой.

– Тебя подбросить? Сумка то тяжелая.

– Это лишнее – тут везде два шага. Я быстро пройду через лесок и вернусь обратно. А как говорят путешественники – расстояния и груз есть лучшие тренера для тела. Заодно и разомнусь. Осваивайся пока. Вижу, что этот дом реально дорог твоей душе, раз берешь его даже в таком запущенном состоянии, и я искренне не хочу мешать столь интимному моменту нового знакомства.

С этими словами, не дожидаясь пререканий со стороны Копылова, Воронцов ушёл, легко вынырнув в узкую щель между калиткой и забором, оставленную Денисом, и не одна расшатанная плитка не посмела скрипнуть под его ногой, обутой в синие кеды.

Внутренне Денис похвалил продавца за тактичность. Ему действительно было необходимо остаться наедине, растягивая момент радости долгожданного приобретения. Не смотря на пошарпанный вид дома, Копылов был рад, как никогда.

Денис, не удержавшись, вернулся в салон автомобиля, достав из большого бардачка загодя припасенный фотоаппарат, заточенный именно под журналистский, скорый вариант съемки, а поэтому оснащенный встроенной, мощной вспышкой для фотографирования в темноте.

Сделав несколько пробных кадров березы, поймав ее в безветренном покое на фоне старых построек, заядлый художник уже предвкушал свою первую, одинокую прогулку по полудиким окрестностям, чтобы запечатлеть навеки уже редкий, исчезающий колорит русской глубинки.