На Краю Бытия. Переплетение миров

Сам того не замечая, Велесов действительно стал привыкать к чудесам, творящимся здесь повсеместно.

– Сейчас, быстро вскипячу чайник, – старик махнул рукой и из открывшегося шкафа сквозь пространство комнаты к нему в протянутую ладонь, будто послушный, верный пес кинулся большой, старинный чайник, глухо брякнув неровной крышкой.

Сергей только сейчас, в отражении разгорающегося огня, смог разглядеть старика более подробно:

На вид ему было лет шестьдесят. Абсолютно безволосый, наделенный природой грустными, усталыми глазами с изумрудной глубиной зрачков, он что– то увлеченно напевая себе под нос, ставя чайник на большую металлическую плиту, встроенную в каменный камин, шевеля тонкой нитью неулыбчивых губ, и смешно утирал большой, прямой нос действительно больше похожий на клюв.

Каменный человек больше напоминал Сергею земного альбиноса, спрятавшегося от мира из-за своей нестандартной внешности, чем первого живого Фаэтонца, виденного им при жизни.

Множество морщин или трещин покрывало его лицо, черты которого были будто бы высечены из камня, настолько четкие, угловатые границы они имели.

Человек уже был в таком возрасте, когда трудно было определить национальные черты, поэтому Сергею было трудно сопоставить внешность Фаэтонца с характерными признаками одной из земных рас.

Скорее всего, подобный облик мог бы быть у простого землянина, если бы в его родове произошло смещение всех известных на текущий момент генофондов.

– Разглядел? – спросил он Сергея, не оборачиваясь в его сторону и ставя чайник на огонь, – садись за стол, сейчас сварганю что-нибудь легкое покушать.

– Как твое имя? Мне же нужно как-то к тебе обращаться, – спросил старика Сергей, все еще с трудом признавая в нем своего недавнего, летающего спутника.

– Хоть Пушком назови. Впрочем, Ворон, вполне сойдет. Люблю этих птиц, поэтому чаще всего пребываю именно в их образе. Так что я не расстроюсь, если продолжишь величать меня так же, как при встрече. Мне за всю мою жизнь дали столько имен, что я, прости, позабыл настоящее. Видимо оно мне было и не нужно, раз само по себе покинуло мою память. Оставлять ненужное знание и брать с собой необходимое – мое прижизненное кредо, – Ворон взмахнул рукой и из шкафа на стол вылетели две большие кружки, со стуком встав на свои вышарканные места на столе.

Больше не проронив ни одного слова, старик стал что-то деловито готовить на большой, скворчащей сковородке, снятой им со стены полностью сосредоточившись на процессе.

Аппетит приходит во время еды. Попив отвара из закипевшего чайника, Сергей досыта поел вкусной, мясной похлебки, черпая ее по очереди с фаэтонцем деревянными ложками из чугунной сковородки с большими бортами.

– Все, спасибо, – Сергей тяжело откинулся на спинку грубо сколоченного, неровного стула, – Сил больше нет, все очень вкусно, но я так умру от обжорства. Что это за ингредиенты?

– Потом покажу. – Ворон улыбнулся, отправляя очередную ложку в наполненный крепкими, зелеными зубами, угловатый рот, – эта планета таит в себе множество интересных животных, птиц и растений, не знакомых тебе ни внешне, ни по вкусовым качествам.

– А я, почему то думал, что чем развитее существо, тем меньше ему нужно еды, особенно мяса. У нас на планете бытует мнение, что мясо вообще способно отравить организм. Существует даже разного рода учения о вегетарианстве и о полном отказе от еды.

– Что такое вегетарианство? – старик даже прекратил жевать большой, сочный кусок мяса, только что отправленный им в рот, – я ранее не встречал такого термина.

– Это когда человек отказывается, есть животных и переходит только на растения, – наскоро разъяснил фаэтонцу Сергей это понятие.

– Насколько я знаю, в основу вашей природы вложен наш код и код Атлантов. Мы всегда позиционировали себя как хищников. И мясо нас никогда не отравляло. Глупо как то.

– Ну, не будем судить чужой выбор, – Сергей улыбнулся, подловив собеседника на субъективном суждении, так не подходящем его образу мудреца.

– Это еще, почему, не будем судить? Мы не будем осуждать выбор, но судить о том, о сем просто необходимо. Всегда нужен фундамент убеждений, на котором будет расти, и крепнуть устоявшаяся личность.

– Так значит это место все-таки реально? – Сергей поспешил перевести тему в нужное ему русло, опасаясь того, что Ворон опять уйдет в пространственные, философские рассуждения, – давным-давно я читал, что человек, умирая, полностью лишается личного опыта, если его не держат долги и обязательства на Земле. Он с чистой душой отправляется в путешествие по иным мирам. Но я всегда считал, что предстоящие перед ним в послесмертии картины лишь бесконечно растянутые во времени образы из глубин собственного подсознания, не более реальные, чем картины сна. И я ни как не предполагал, что в подобных снах таится столько незнакомых вещей, явлений и вкусностей!

– Нет, ты не умер. Но и не жив. Впрочем, как и всегда до этого – Ворон засмеялся, наконец-то насытившись похлебкой:

– Подобные путешествия действительно возможны только в измененных состояниях развитого сознания и души. Не каждому это дано и чаще всего, к сожалению, люди отправляются в подобные путешествия, находясь на грани жизни и смерти. Но что важно, места, куда они попадают, обладают разными, уникальными наборами качеств и иногда кажутся более реальными, чем знакомый им с детства, окружающий мир. Я даже был знаком с маленьким мальчиком с земли до тебя, приходящим на поверхность мертвого Фаэтона из своих снов. Благодаря полученной информации из своих путешествий, у вас на планете он стал знаменитым ученым, на многие годы обогнавший свое время.

– Интересно, как звали этого мальчика? – Сергей стал единым, живым воплощением любознательности. Каждое слово диалога с Фаэтонцем становилось для Велесова откровением. Он боялся упустить даже маленький факт, брошенный вскользь.

– Никола Тесла, – Ворон не делал из имени тайны, – он, как и ты обладал невероятной силой души, способной восстанавливать из пепла чужих воспоминаний целые миры.

– Так весь этот мир расположен лишь внутри твоей головы? Невероятно! Не укладывается в голове!

– Вселенная вообще невероятна в своей сути. Неважно где или в ком расположены воспоминания. В твоей реальности, или в параллельной вселенной, в настоящем, прошлом или будущем. Важно другое. Что именно привело тебя именно ко мне, что ты искал при жизни, чтобы попасть сюда? И всегда задающий вопрос… – фаэтонец замолчал, выжидая ответную реакцию человека.

– Сам знает ответ, – закончил Сергей фразу за Ворона, – и, кажется, я понимаю, что я искал большую часть жизни. Ответы. Ответы, которых было так ничтожно мало в моем повседневном окружении, – Велесов задумчиво уставился в неровный прямоугольник окна, – мне всегда казалось, что все, что меня окружает в жизни как-то не правильно. Не наполнено. Я считал, что человеческая жизнь ничтожна. Уж очень малый нам отпущен срок, чересчур мало возможностей, чтобы хоть что-то узнать об окружающем мироздании. И больше всего в жизни я боялся, что когда я умру, там, за порогом, не будет ничего и большинство вопросов возникающих в ходе жизни так и останутся без ответа. Жизнь в прошлом была невыносимой.

– А вот тут ты не прав в одном. Ты сам делал свою жизнь невыносимой, облачая в бетонный мешок стен. Стены были везде: в твоем опыте, сознании, душе. Великий инструмент фантазии был тобой не использован и не раскрыт. Мысли материальны. То, что создается в голове, способно менять личность, общество, мир. Всегда были широко распахнутые двери, ведущие в иные грани сознания – Ворон закончил пить душистый отвар и поставил массивную кружку на стол, – просто твоя клетка нравилась тебе своим темным уютом, стабильностью. Ты был настолько глуп, что даже не старался познать мир за ее решетками. И Земля полна чудес. Любви, радости, уникальных мест, магии и колдовства. И мир полон проблем, которые должен и может решить только неравнодушный человек. Только простые обыватели, погрязнув в болоте собственного опыта, не видят всего этого.

– И часто к тебе приходили ищущие ответы? И почему именно к тебе?

– Ну, из Землян ты второй. При жизни довольно часто. Последний посетитель моей расы был у меня в гостях тоже очень и очень давно. Тысячи лет назад. Я уже отвык от компании существ, способных вести разговоры, – Ворон хмыкнул, мановением руки отправляя свою кружку обратно в шкаф, – помнишь, я упоминал, что каменные люди появились в этой системе даже раньше Атлантов? Мы были первыми бактериями, ставшими разумными в солнечной системе, а наличие разума порождает великую ответственность от грамотного его использования. Для защиты планет от деятельности живых существ был вложен уникальный механизм. Материя оживает только тогда, когда с ней контактирует жизнь. Один из законов Вселенной. У каждой планеты есть Хранитель, первое разумное существо на ее поверхности, порождающее род Хранителей. Родной дом наделяет их уникальными качествами, свойствами и способностями. Но и Хранитель дает куску камня, парящему в темноте необходимые не материальные составляющие, делая живым Дух этих мест. Я последний из этого Рода. Моя сила не была передана следующему поколению, так и не появившемуся на свет. Но я могу передать знания. В этом мое предназначение. На данный момент на твоей планете Хранителя нет. Скорее всего, ты займешь это почетное место.

– До меня Хранителем земли был Тесла?

– Побойся Создателя, – Ворон расхохотался, сжимая ладонями раздувающиеся бока, – вот выдал, так выдал, – сквозь слезы проговорил Ворон, едва порыв смеха пошел на спад, – Никола был отличным ученым, но никак не стремился отвечать за все человечество. Среди расы Гиперборейцев еще не было ни одного существа способного занять этот пост. У Атлантов был. Последний лидер «чистых». Имя его Ра Хранящий Устои. Гор Ищущий Истину лично убил его в последнем акте затянувшейся гражданской войны. С тех пор ваша планета беспризорна. Может быть, пока передохнем?

Сытый до предела информацией и пищей Сергей не нашел ни одного аргумента против.

На пару с Вороном наскоро вымыв замаранную трапезой посуду, на оборудованном деревянным, щелистым причалом перекате реки они вернулись в избу, самостоятельно, без магии расставив предметы грубой утвари по местам.

Открыв сундук, стоящий за шкафом в дальнем углу землянке, Ворон предложил Сергею на выбор множество вариантов одежды разного фасона взамен потерявшей белоснежность за день, тоге.

Кожаные штаны, добротные, удобные ботинки, холщовая рубашка и большой нож на черном поясном ремне вот то, что Сергей взял себе из гардероба фаэтонца, основательно порывшись в одежде разного размера и фасона. Встречались и совсем странные варианты, видимо принадлежащие прежним гостям Ворона.

Предпочитая практичность, Сергей, руководствуясь подсказками старика, вырядился по образу и подобию местного жителя и стал похож на древнего варяга из скандинавских былин. Не хватало только огромного топора, бороды и покрытого металлическими бляхами круглого щита.

После примерки одежды, перед тем как темнота стала подниматься из земли, поглощая далекое, лиловое солнце, они множество раз сходили за хворостом, запасая его с избытком, как на ночь, так и на будущее, ровно слаживая его вдоль стены землянки ровно нарубленными штабелями, про запас.

Едва вечер вступил в свои права, заметно похолодало. Сказывалось более далекое расположение Фаэтона от поверхности Солнца. Не отвлекаясь от работы, Ворон все силился ненавязчиво донести до Сергея информацию, постепенно ломающую его восприятие мира до самого основания:

– Вселенная крайне многогранное явление. Все то великолепие космических светил, миллиарды галактик окружающего тебя пространства есть только одна его вариация. В бесконечности все бесконечно. Но это не значит, что материя не имеет границ, а вариации не имеют логического конца, – в его руке ухнул топор, и новая партия рубленых дров полетела в траву, добавляя работы Сергею, не успевавшему за темпом работы Ворона.

Старик, между тем продолжал, абсолютно не сбивая ровного дыхания при рубке:

– Точно также можно сказать, что по соседству с вашей реальностью существует и развивается множество других. Весь секрет в том, что у каждой «параллельности» должен быть исток. Такой закон универсален и существует везде. Но что может стать единым истоком материи и живым существам, населяющим многообразие одной из параллельностей? Или что могло стать истоком нашей? Не задумывался над этим?

– Не доводилось, – Сергей тыльной стороной ладони обтер обильный пот со лба, с надеждой вглядываясь в садящееся солнце, невольно поторапливая его уход.

– То-то и оно. Внутри каждого живого существа существует своя, полноценная вселенная, источником которой он является. Вселенная его мыслей и чувств. Чисто технически внутренняя вселенная редко находит свое выражение в материальном мире, полностью существуя внутри отдельно живущего существа. Правда, есть и приятные, и неприятные исключения, например, в виде творчества, способного повлиять на умы мириады живых существ, которые изменят окружающий их мир полностью. Это тот редкий случай, когда иллюзия становиться реальной и осязается другими как реальность. Самое смешное, что и в макро масштабах существует такой же принцип. Все что нас окружает, есть не что иное, как иллюзия, ощущаемая нами как реальность, исходящая из единого первоисточника – души и разума Создателя.

– Что? – Сергей старался, чтобы в его голосе не промелькнула накатывающая от усталости раздражительность, – все это чересчур сложно. Иллюзия, ощущаемая нами как реальность. Что за бред?

– Скорее не бред, а сон, – Ворон не заметил сарказма в голосе Сергея, – сон нашего Создателя, источника всего вокруг, ощущаемая нами как реальность. Подумай, когда ты спишь, кажутся ли тебе иллюзией события происходящие вокруг? Я даже не про Черную Планету, а про обычные, мирские сны?

– Иногда я осознаю себя внутри тканей сна, понимаю, что все происходящее вокруг твориться не по настоящему, но чаще всего я полностью верю событиям, разворачивающимся передо мной, – в глазах Велесова вспыхнуло озарение, – хочешь сказать, что принцип один и тот же? Мы внутри сна другого существа?

– Да. Или его фантазии. Скорее всего, Создатель сам осознает, что спит. Этому даже есть научное подтверждение. Если максимально приблизить основной кирпичик из чего состоит материя, а именно атом, мы обнаружим, что он практически полностью состоит из пустоты, за исключением ядра. Приблизим ядро и увидим там… пустоту. То, что воспринимается нами как материя, не более реально, чем сны проходящие поутру.