Черчесов: Стани, Стас, Саламыч

– Она, конечно, облегчает тренеру задачу. Есть какие-то вещи, которые работают в экстремальной ситуации, когда игроки принимают правильное решение, так как лучше понимают друг друга из-за того, что выступают за один клуб. Разумеется, хочется отобрать самых сильных игроков, но оркестр и есть оркестр: в условиях ограниченного времени связки – это то, что работает.

– Вы раньше тренировали только клубы. Не почувствовали, как поменялись ролями с коллегами? Не было такого, что вас возмущало то, как с вашим игроком поступил тренер сборной?

– Всегда отпускал в сборную с удовольствием. И у меня никогда не было проблем с диалогом: ни с Капелло, ни с Хиддинком, ни с Адвокатом. Нужно ведь понимать, чего хотят коллеги. Работая с «Легией», я по три раза в месяц встречался с тренером сборной Польши Адамом Навалкой. Потому что мы отправляли ему по пять игроков. И он понимал нюансы нашей работы, лучше осознавал, что хочет видеть. Считаю, профессиональная солидарность должна быть. Понятно, что если игрок уезжает в сборную и по той или иной причине десять дней остается без игровой практики, это значит следующее: предыгровая тренировка легкая, затем пропуск матча, опять такое занятие и снова не играет. Четыре дня не в тонусе. Естественно, игрок приезжает другим. Довольно редко вернувшийся из сборной футболист играет в первом же матче за клуб. Все-таки сил тратится много, в том числе психологических. Но сборная есть сборная, ее надо поддерживать. Это мой принцип.

– От сборной, естественно, будут требовать максимума на Кубке конфедераций и на чемпионате мира. Но практически в один момент из команды ушли центральные защитники, а менять их автоматически пока не получается. Получает травму Дзагоев – и тоже никто просто с ходу не встает на его место. В России нет ни U21, ни тем более U19, которые могли бы дать все и сразу…

– И тем не менее это рабочий процесс. Если кто-то мне порекомендует какой-то другой подход, кроме как тренироваться, вести селекцию, верить в игроков, определять и раскрывать их потенциал – посоветуйте, обязательно прислушаюсь.

– Но вы никогда не рассуждаете о развитии российского футбола: выстраивании системы, пирамиды и так далее…

– Сложно мне что-то выстраивать: я одалживаю игроков у клубов.

– То есть от главного тренера глобально ничего не зависит?

– Зависит. Потому что, к примеру, Джикия играл в «Амкаре», потом приехал в сборную, и вот сейчас в «Спартаке». Нужно искать, находить, стараться быть более проницательным, более общительным с коллегами. По-другому никак.

Потом, читая книгу, вы будете вспоминать этот разговор часто.

* * *

Черчесов заранее встал на рельсы, с которых не собирался сходить ни при каком давлении. Он отказался от малейшего погружения в детали своей работы, однако постарался объяснить, как эти самые рельсы выглядят. Рассчитывал ли он на понимание? Скорее, был бы рад встретить его у редких людей, не питая в этом плане особых иллюзий в отношении журналистов.

– Ваше отношение к обществу зависит от того, что вы от общества ожидаете. А оно, в свою очередь, ждет, как поведете себя вы, «зеркалит» вас, – говорит спортивный психолог Вадим Гущин. – Черчесову не все равно. Он живой. Ему бывает больно, что его не понимают. Вдвойне – что не поняли в его любимом «Спартаке». Принцип «счастье – это когда тебя понимают» в нашей стране по-прежнему действует.

Во время первого длинного разговора в Нойштифте Черчесов до конца не мог знать, понимаю ли я его. Особенно когда я задал заранее заготовленный вопрос о том, как он относится к мнению, что из бывших вратарей получаются специфические тренеры. Гора озарилась вспышкой молнии.

– Пусть Бубнов тебе на этот вопрос отвечает! – фыркнул Черчесов.

Я не успел испугаться, что он встанет и уйдет. Решил вообще его не бояться. Иначе никогда не узнаю, как он это делает…

* * *

Все, что было нужно сборной для того, чтобы показать хотя бы проект самой себя, – это концентрация. Ей предстояли два тестовых матча – с Венгрией в Будапеште и с Чили в Москве. На стадионе «Ференцвароша» она была близка к восьмидесяти процентам. Венгры, ради которых болельщики поют гимн а капелла даже после таких поражений, играли сердцем, наши – неожиданно – головой. Да, с помощью футбола венгры всегда хотели показать что-то, чего не было в их истории, чего они не могли достичь на полях сражений, в политике. Не стоило этого делать – проиграли 0:3, а им пели. Отношение, которое сборная России заслужит только после того, как выдержит не один ливень народной паники.

Счет 3:0 в Будапеште временно развеял скепсис. Тем не менее опора оставалась зыбкой. Зобнин, динамовский «ребенок» Черчесова, садился в автобус на костылях, и самым грустным было то, что никто на тот момент не мог гарантировать ему возвращение к чемпионату мира. В сборной по-прежнему не было ни одной прочной связки, которая бы работала, разбуди ее участников в шесть утра с похмелья. Это время ушло окончательно с Березуцкими и Игнашевичем. Поиск самоидентификации должен был продолжиться не только в следующей игре с Чили, но и на самом Кубке конфедераций. Но как быть с вечным страхом – «не осрамиться перед иностранцами»?

Ровно за день до того, как Артем Дзюба покинул сбор в Австрии с официальным объяснением «травма», Черчесов провел небольшой брифинг, во время которого снова предпочел не говорить о том, что считал лишним.

– Понимаете ли вы всю ответственность, которая будет довлеть над сборной?

– Такой пафосный вопрос… Я помню, были петиции болельщиков разные. Но раз они были, значит, люди неравнодушны. Во всяком случае, я так те петиции воспринял, хотя на первый взгляд может показаться, что это какой-то абсурд. Один ваш коллега написал: «В последнее время сборная приучила нас разговаривать только о футболе». Это уже приятно.

– У Чили есть лидер Алексис Санчес. У Португалии – Криштиану Роналду. У России есть такой человек?

– Есть впереди большой турнир, где себя должны проявить наши лидеры. Это Акинфеев, Самедов, Глушаков, Жирков, Смолов, Дзюба. Лидеров ведь не назначают, они выкристаллизовываются. Мы ждем в том числе и наших болельщиков, которые должны стать двенадцатым игроком.

– Возможны ли до Кубка конфедераций еще эксперименты?

– У нас не было вообще никаких экспериментов. Были ситуации, когда восемь человек не могли приехать на сборы. Если бы все были всегда здоровы – а у нас нет Дзагоева и Фернандеса и сейчас, – то о слове «эксперимент» мы бы не вспоминали. А так это просто возможность дать играть другим.

– Как можно охарактеризовать сборную России одним словом? Джикия вот сказал «боевая»…

Черчесов улыбнулся:

– Я пока внимательно наблюдаю.

– И какое главное наблюдение вы на данный момент сделали?

– Что мы ни о чем не мечтаем, работаем, ищем решения в каждой ситуации. И стараемся, чтобы они были правильными. Мы верим в футболистов, не сомневаемся в них ни в человеческом, ни в спортивном плане. В конце концов, в футболе есть соперник, который тоже чего-то хочет. Мы не приукрашиваем, никого не успокаиваем. Все, что наше, – наше.

Петиция с предложением разогнать сборную, которую упоминает Черчесов, – лишь попытка иконизировать то безумие, которое сопровождало каждый инфоповод, связанный со сборной России на протяжении двух лет. Давление было столь мощным, что команду, возможно, не разогнали лишь по одной причине: без дела остались бы миллионы «тренеров», набиравших состав лучше Черчесова перед каждой игрой, не говоря уже о Кубке конфедераций. Тем временем у сборной России выбор был минимальный, притом, что ни одна линия не была готова на сто процентов. И этого объективно сложно было достичь, даже несмотря на то, что годом ранее российский паспорт был вручен Роману Нойштедтеру.

Нойштедтер приехал в сборную из клуба, где вообще, как правило, разучиваются играть в футбол. Достаточно вспомнить, как богатейший стамбульский клуб выступал в последнее время в еврокубках. Как проигрывал «Вардару», как выглядел в Лиге Европы в матчах с «Краснодаром». На фоне «канареек» тульский «Арсенал» вам покажется лондонским. Обеспечивать сборную новыми неожиданными именами Черчесову было непросто. Кто-то возмущался отсутствием Мамаева, который «понимал Смолова с полувзгляда». Но понимание могло закончиться уже в это межсезонье, ведь мы знаем, что Федор выходил на поле, придерживая рукой чемоданы. Таким образом перспектива этой связки не могла не ограничиться Кубком конфедераций. «В сборной должны играть лучшие», – писали в газетах. «В сборной должны играть лучшие», – говорил в микрофоны Черчесов. Представление о лучших оказалось разным, но верили не тренеру. Особенно после того, как групповой турнир Кубка конфедераций Россия преодолеть не смогла.

Заграничные примеры бывают удобными для того, чтобы на них опереться, бывают не очень. Йоахим Лёв, тренировавший Черчесова в «Тироле», известен тем, что забывает навсегда о тех футболистах, в правильности мотивации которых не уверен. Стоило загулять перед Евро-2016 Максу Крузе, который после тяжелой берлинской ночи оставил сумку с деньгами в такси, как бундестренер расстался с ним навсегда. Конечно, в официальных объяснениях таких слов не звучало, но случай с Кевином Кураньи, не ставшим досматривать с трибуны матч, на который не попал в состав, помнили все – если Йоги прощается, то, видимо, окончательно. В дальнейшем мы убедимся, что у Черчесова все происходит далеко не так однозначно. Наверное, как раз потому, что мы с 2008 года, в отличие от Германии, относились к своему футболу как к богатой, но глуповатой и не самой красивой любовнице.

Первый матч Кубка конфедераций с Новой Зеландией, несмотря на победу, не способствовал созданию мифов и легенд о новых богатырях. Во-первых, «киви» местами выглядели совсем уж слабо. Во-вторых, даже на этом фоне у многих наших игроков можно было наблюдать то ли пробелы в футбольном образовании, то ли утрату навыков. Кому-то было трудно вести силовые и верховые единоборства. Кому-то традиционно не хватало умения читать игру. Кто-то принимал (особенно на своей половине поля) неправильные решения. Недостатки бросались в глаза даже на фоне команды, где тридцатипятилетний Эндрю Дюрант играл чуть ли не либеро. И тем не менее футбол был – с эмоциями, азартом и желанием выпрыгнуть из узких рамок, о чем свидетельствует невероятный голевой пас в касание, которым Полоз одарил Глушакова, а также многократные попытки играть схожим образом и до, и после, без раскатывания мяча поперек поля, что в мире тактического маркетинга называется «уловками», а на самом деле означает неуверенность в себе и партнерах. Если так происходило, значит, сборная не зря тратила в Австрии время на обретение кондиций и взаимопонимания.

Впереди было много сомнений и незримых споров с теми, кто не понимал ни Черчесова, ни команду. Но именно на Кубке конфедераций стало заметнее постепенное оздоровление микроклимата в сборной. У профессиональных «ожидателей» тем не менее оставалось немало простора для творчества, пусть, как говорил Андрей Аршавин, их ожиданиям еще долго было суждено оставаться собственными проблемами.

Летом 2017 года сборная России, выиграв у Новой Зеландии, но проиграв Португалии и Мексике, показала проект, который, как и отсутствие желающих принять ответственность на себя в 1917-м, расколол общество. Одни твердили про «дно», другие (похоже, меньшевики) старались защитить позиции, которые завоевала сборная России за эти три игры. С шансами на успех, равными нулю. Потому что в створ ворот не попали Джикия и Смольников…

Раскол подтвердили сразу несколько событий: поведение тренера команды-чемпиона и игроков команды – участницы Лиги Европы 2017/18 – Массимо Каррера сказал, что не заинтересован в попадании сборной России в плей-офф; Дзюба и Кокорин показали что-то у себя под носами, делая селфи все в той же Австрии, где оба, несомненно, прилагали максимум усилий, чтобы не выпасть из обоймы Роберто Манчини, который только что принял «Зенит».

Но любой тектонический сдвиг лишь помогает закрасить белые пятна на карте. «Хайп» с усами на тот момент позволил Черчесову убедиться: на Кубке конфедераций он сформировал костяк команды, которая будет представлять Россию на чемпионате мира через год. Тем, кому захотелось переиграть и раскрасить яркими фломастерами серый фон собственного досье, теперь следовало прыгнуть не просто выше головы. Да, в этой сборной не было вечеров поэзии у камина. Но были задачи, к решению которых ты либо готов, либо нет. И пока одни поигрывали икроножными мышцами перед объективом смартфона, другие – костяшками пальцев на клавиатурах, а третьи – челюстями перед микрофонами, сборная плакала, потела, расстраивалась, сомневалась, но неслась в прессинг, как в игре с Мексикой, даже не всегда умея угнаться за самой собой.

Мы видели три захватывающих матча, пусть из Ерохина иногда лезла наружу «СКА-Энергия», а из Васина – «Уфа». Наверное, это случилось вопреки тем, кто сделал карьеру этих людей доселе максимально незаметной. Кто-то называл эффект Кубка конфедераций электричеством, кто-то – убожеством. Но главному тренеру и игрокам не оставалось ничего другого, как идти дальше. Даже если все адресованные вопросы стоило назвать идиотскими. Нам нужен европейский подход? Но если мы к нему не готовы, наверное, стоило сорвать маски.

Глава вторая. 5:0

Однажды Черчесову позвонили от Франца Беккенбауэра. Вратарь к тому времени уже жил в Австрии, до окончания его игровой карьеры оставалось совсем немного. Если звонок Черчесова и смутил, вида он, конечно, не подал.

При встрече Кайзер Франц вел себя просто. Назвал Станислава «соседом», хотя от Оберндорфа, где Беккенбауэр живет с 1982 года и где в его дом упирается дорога с символичным названием Kaiserweg, до Инсбрука не так близко. Удивился, что до сих пор ни разу не встретились. Оказалось, Черчесов понадобился Беккенбауэру по важному делу: туристы отчего-то стали игнорировать эту часть Тироля, что расстраивало местных жителей. Беккенбауэра попросили помочь. Тот решил привлечь для рекламной акции русского вратаря.

На лужайке перед домом Кайзера установили ворота, в них Франц пробивал Черчесову пенальти. Голкипер отразил почти все, после чего позволил себе прокомментировать:

– И как вам после этого удалось стать в семьдесят четвертом чемпионом мира?

Да, у Франца великолепное чувство юмора, он долго смеялся. И Черчесов на тот момент уже достаточно прожил в Европе, чтобы понимать, когда можно так сострить.

Многие смогли бы и пошутить, и рассмешить Кайзера?

Когда Черчесов стал тренером сборной России, один склонный к размышлениям и наблюдательности коллега заметил:

– Он кайфует, глядя по сторонам на мир, который был ему не виден ни из «Терека», ни из «Амкара», ни даже из «Динамо». Заряжается от пресс-конференций, где не всем нравится, на мероприятиях, на которые никогда нет времени и которые всегда не в тему. Он наконец-то дошел до своей цели, быть может, предназначения, которые сам себе определил.

Самоопределение… Важное слово, лежавшее в кармане Станислава Черчесова всю его жизнь. И никакое отношение со стороны, как к неудобному тренеру, пришедшему в сборную в не самый удачный момент истории, не могло это изменить. Та шутка над Беккенбауэром, уместная и естественная в раскрепощенной Австрии, имела куда больше смысла, чем просто рассмешить заслуженных людей на лужайке. Для Черчесова встреча с такими людьми стала оценкой его усилий, одним из тех промежуточных итогов, к которым он шел, заставляя себя терпеть и пахать. Позволять себе жестко шутить над «соседом» Беккенбауэром – право, которое на улице не раздают.