Любовь среди руин. Полное собрание рассказов

– Удав-констриктор – блеск!

– Да уж, с его-то пищеварением.

– И ужалить не может – только удавить.

– И гипнотизирует кроликов.

– Надо мне будет написать портрет Адама, гипнотизирующего кролика.

И тут же:

– Имоджен, ты не идешь?

– Не могу. Меня дико клонит в сон. Не напивайся, хорошо? И разбуди меня утром.

– И все-таки ты на меня сердишься, Имоджен.

– Я слишком устала, милый мой, чтобы на кого-то сердиться. Спокойной ночи.

Дверь закрылась.

– «Милый мой»… Она в бешенстве.

– Так и знал, зря вы заставили меня это читать.

– Она весь вечер была какая-то странная, я считаю.

– Мне она сказала, что, перед тем как спуститься, обедала с Адамом.

– И надеюсь, переела. У Адама все переедают, ты не находишь?

– А всё либидо.

– Но, знаете, я все равно очень горжусь этим персонажем. Интересно, почему раньше никому из нас не приходила мысль о Дублине?

– Бэзил, ты и правда считаешь, что у Имоджен может быть роман с Адамом?

Обстоятельства

ПРИМЕЧАНИЕ. Помимо пропуска некоторых согласных, никаких попыток передать фонетические особенности речи Глэдис и Ады, кухарки и горничной из небольшого домика в Эрлс-Корте[2 - Эрлс-Корт – район в западной части центрального Лондона, округ Кенсингтон и Челси.], предпринято не было, и, надо полагать, так они и говорят.

Смысл диалогов в фильме опытный киноман угадывает по жестам актеров, реальными же «субтитрами» являются только фразы, выделенные прописными буквами[3 - Рассказ написан в эпоху немого кино, за два года до премьеры первого полнометражного звукового фильма «Певец джаза» 6 октября 1927 года в Нью-Йорке.].

Клуб «Кокатрис»[4 - Кокатрис – мифическое существо из средневековых бестиариев в виде двуногого дракона с головой петуха, иначе – Василиск.], 2:30 ночи. Cредоточие лондонской ночной жизни

На «титульной заставке» натюрморт с бутылкой шампанского, бокалами и комической маской – или она зевающая?

– Oй, Глэдис, началось! Так и знала, что опоздаем.

– Пус’яки, милая, я хорошо вижу в темноте. Ой, простите… Честное слово, думала, места не заняты!

Эротическое хихиканье и легкая потасовка.

– Да отстань ты, нахаленыш, дай пройти!

– Сюда, Глэдис, ‘он там два места!

– Не, ну надо же… пытался усадить меня к себе на колени!

– Да ланно, Глэдис, проехали! Что хоть за картина-то? Комичная?

Экран почти весь затемнен, будто пленка сильно передержана. Прерывистый, но яркий луч кинопроектора высвечивает густую толпу танцующих, болтающих, жующих.

– Нет, Ада, – это гроза. Я бы даже сказала, песчаная буря. Видела на днях с Фредом похожий фильм.

Всем по нраву моя крошка[5 - Популярный хит Фэтса Уолера (1904–1943) «Everybody Loves My Baby».]

Крупный план: голова девушки.

– А ‘от и его крошка. ‘Мотри, не она ль?

Довольно милая головка, стрижка «фокстрот»[6 - Стрижка «фокстрот» – короткая стрижка с высоким затылком, один из вариантов стрижки «шингл-боб», популярной в 1910–1920-е годы; разновидности этой стрижки получали названия модных танцев.], превосходная посадка. Только начинаешь оценивать изысканность ее формы (пленка слишком плоха, чтобы составить хоть какое-то впечатление о текстуре) – а в кадре вместо головы уже тучный пожилой мужчина c саксофоном. Пленка мутнеет – в духе авангардных киностудий континентальной Европы: саксофонист уже превратился в воронку вихревого движения, лица высвечиваются и снова исчезают, а обрывочные субтитры не дожидаются, когда их прочтут.

– Ну а я буду считать, что он легкий.

Голос с кембриджским акцентом с более дорогих мест:

– Экспрессионизмус!

Глэдис пихает Аду в бок и шепчет:

– Иностранец!

После нескольких переключений перспективы фокус внезапно становится стереоскопически ясным. Девушка сидит за столом, наклоняясь к молодому человеку, который подносит зажигалку к ее сигарете. К ним подсаживаются еще трое-четверо мужчин. Все в выходных костюмах.

– Нет, Ада, он не комичный – это из жизни «общества».

– «Общество» тоже бывает комичным, тебе ли не знать!

Девушка настаивает, что ей надо идти.

– Адам, я должна. Мама думает, что я пошла в театр с тобой и твоей матерью. Не знаю, что будет, если она узнает, что я не там.

Общее прощание и оплата счетов.

– По-моему, Глэдис, он слегка перебрал, тебе не кажется?

Герой и героиня садятся в такси и уезжают. На полпути до конца Понт-стрит[7 - Понт-стрит – фешенебельная улица в Королевском квартале Кенсингтон и Челси, проходит по районам Найтсбридж и Белгравия, на северо-востоке упирается в площадь Белгравия.] героиня останавливает машину.