Бар на окраине

Вдруг на пол, возле ножки стула, прямо передо мной, упала зажженная сигарета.

– Черт! – выругалась женщина.

– Ничего, – успокоил гостью Иван Ильич, – раздави ногой, я скажу ей, она помоет.

Ножка в изящной туфельке чуть пододвинулась и наступила на мерцающий огонек сигареты.

Тонкой сигареты из Трансильвании.

Сердце мое вдруг неистово заколотилось, и в ушах мысленно прозвучал голос Марианны – низкий, с хрипотцой: «Ты не спеши, подумай… Плачу я хорошо… А работы там немного…»

Это она!

И говорят они обо мне.

Я еще сильнее сжалась под столом, но сидеть прямо у ног Марианны мне внезапно стало неприятно, и я, неслышно переступая на корточках, отодвинулась поближе к столу Ивана Ильича.

Вдруг перед глазами что-то блеснуло.

Взгляд мой невольно уперся во внутреннюю часть стола Ивана Ильича и зацепился за странный предмет, тихо поблескивавший из небольшого углубления. Я чуть вытянула голову вперед и прищурилась, чтобы получше рассмотреть его.

Это был маленький фигурный ключик, похожий на сувенирный или игрушечный. Он был как бы впаян в небольшое круглое отверстие внутри стола. Я потянулась было к нему, но тут Марианна резко шевельнула ногой, и я, испугавшись, инстинктивно отпрянула от необычной находки.

И снова замерла, боясь шелохнуться.

– Ладно, – вздохнула Марианна, вставая. Стул отодвинулся в сторону, и ножки в туфельках вышли из-за стола, – держи меня в курсе.

– Пойдем, я тебя провожу, – к ногам Марианны присоединились ноги Ивана Ильича, и обе пары ног направились к двери.

Дверь со скрипом отворилась, выпуская их обладателей в коридор.

Понимая, что очень рискую, но не в силах превозмочь любопытства, я сразу потянулась к ключу и попыталась выковырнуть его из углубления, но маленький блестящий ключик сидел довольно глубоко, и вынуть его мне не удалось.

Времени не было, и я с досадой прекратила попытки достать ключ, быстро вылезла из-под стола, наскоро поправила стулья и выскользнула из кабинета.

Пытаясь подавить невесть откуда возникшую дрожь, я механически вытащила из-под лестницы ведро и швабру. Задумавшись о странном услышанном разговоре, я заглянула в ведро с водой и увидела в нем свое отражение.

Мне показалось, что оно с крошечными рожками.

Глаза мои невольно расширились. Вдруг что-то, булькнув, с размаху влетело в ведро, отражение, закачавшись, растаяло, я обернулась и увидела позади озорно прищурившую глаза Лильку. Она держала в руках несколько карамелек. Прицелившись, белокурая певичка метнула в воду очередную конфету и задорно рассмеялась.

– Перекур, – объявила она.

Это было своевременное объявление. Я медленно кивнула, и мы направились в небольшую комнатку, ту самую, где официантка Таня выдала мне халат.

Возле выхода в зал, у края барной стойки, мы столкнулись с Иваном Ильичом, поднимающимся в кабинет.

– Здравствуйте, девочки! – широко улыбнувшись, сердечно поприветствовал он нас с Лилькой.

– Здравствуйте! – кокетливо подбоченясь, ответила моя спутница.

А я невольно опустила голову, стараясь не встретиться с ним глазами.

– Ариночка, как настроение? – Начальник не пропустил моего жеста.

Сделав над собой усилие, я подняла на него взгляд и, улыбнувшись, вежливо ответила:

– Спасибо, Иван Ильич, все в порядке.

– Лилечка, недолго, народ ждет! – переведя взгляд на Лильку, шутливо погрозил он ей пальцем.

– Две минутки! – приблизив к нему лицо, сексуально шепнула та и, дернув меня за рукав халата, увлекла за собой.

Мы нырнули в подсобку и устроились на скамейке, поставив посередке банку из-под сельди, служившую пепельницей.

Лилька порылась в кармане и достала длинную тонкую пачку дорогих сигарет, вынула две, одну протянула мне. Мы закурили.

– Ну как, привыкаешь потихоньку к ночному режиму? – спросила она, глядя вперед, на вешалку с одеждой. – Высыпаешься?..

– Как ни странно, да, – пожала я плечами. – А вот на тебя удивляюсь – каждую ночь напролет поешь почти без передышки. Откуда только силы берешь?..

Лилька повернула на меня лицо, и я очень близко увидела ее спутанные белые волосы и узкие глаза, светлые, прозрачные, как голубоватое бутылочное стекло.

– Молодая пока… – неопределенно ответила она, – работаю на износ. Да тут все так. Думаешь, Вовке или Полинке легче?..

– Думаю, нет… – машинально ответила я, стряхивая пепел. Мысли мои были далеко. Разговор, нечаянно подслушанный в кабинете, не выходил у меня из головы; что он может означать?.. Может, поговорить об этом с Лилькой?..

А вдруг она отрицательно отнесется к тому, что я пряталась под столом?.. Хотя все получилось неумышленно…

Тем не менее, мне необходимо чье-то мнение. Лилька работает тут давно, может, она знает, к чему они могут меня готовить?.. Сейчас спрошу…

Я сосредоточилась, не зная, как начать.

Лилька между тем отодвинула банку и внезапно положила руку мне на плечо, окутав ароматом сладких духов. От ее дружеского прикосновения мне стало так тепло и спокойно, что я в порыве благодарности к ее жесту сказала:

– Знаешь, я чувствую себя здесь, как в семье – все такие добрые, приветливые… Вот даже и кошечку какую-то приютили…

Едва произнеся эту фразу, я почувствовала, как Лилькино плечо дрогнуло.

– Кошечку?.. – переспросила она.

Что-то внутри вдруг велело мне молчать. Но поздно – слово было обронено.

– Мне показалось, я видела кошку на лестнице в кухню, – сказала я очень тихо, чувствуя, как рука, лежащая на моем плече, будто наливается свинцом.

– Я не видела, – ответила певица нервно.

«Наверно, это ее кошка. Притащила сюда нелегально и боится признаться», – подумала я.