Восставшая против нормы

Восставшая против нормы
Изольда Оккервиль

Апрель 2083 года, Парадизская Империя. Эдельвейс Акка, сотрудница отдела техподдержки Сектора хроноопераций Храма Немезис, приезжает в усадьбу «Темные Ели» на похороны своей матери, погибшей при странных обстоятельствах. Усадьба, доставшаяся семье Акка несколько поколений назад, хранит тайну: первая владелица усадьбы бесследно исчезла сразу же после ее продажи семье Акка. А в это время иностранная разведка планирует операцию по похищению из нижележащего времени генномодифицированной девушки.

Восставшая против нормы

Изольда Оккервиль

Я имею ввиду врачебные опыты на живых людях. … опыты эти не представляют собой чего-то исключительного и случайного; они производятся систематически, о них сообщают спокойно, не боясь суда ни общественной совести, ни своей, – сообщают так, как будто речь идет о кроликах или собаках. … Но пора уже и обществу перестать ждать, когда врачи, наконец, выйдут из своего бездействия, и принять собственные меры к ограждению своих членов от ревнителей науки, забывших о различии между людьми и морскими свинками.

Вересаев В. «Записки врача».

Что такое медицинская норма? Анатомическая норма имеет индивидуальные варианты. Поэтому крайне сложно определить грань между индивидуальным вариантом анатомической нормы, косметическим дефектом и болезнью, требующей хирургического вмешательства.

Примечание автора.

© Изольда Оккервиль, 2018

ISBN 978-5-4490-4143-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. В Парадизской Империи – май 2083 г.

– Эдельвейс Акка!

– Нет, это не я… – быстро ответила Эдельвейс и стремительно развернулась, свирепая, как пантера, готовая к схватке.

Ну как же ее достала вся эта публика!

Только что, открывая калитку, она глухо выругалась, обнаружив просунутые между прутьями рекламки «Центра репродукции человека»: учреждение предлагало услуги по клонированию… Все никак не уймутся! Они словно стервятники: стоит им узнать о случившейся у кого-то трагедии, и они тут как тут с предложением услуг, словно люди не в состоянии сами обратиться в фирму, если они в этих самых услугах нуждаются!

Сначала Эдельвейс хотела разорвать засунутые между прутьями калитки бумажки и выбросить их в ближайшие кусты, но потом просто смяла их и, криво усмехнувшись, засунула в карман: пригодятся при растопке печки. Хоть какая-то польза от рекламной продукции!

И вот в этот момент она услышала, что ее окликают по имени. Совсем обнаглели! Не иначе, специально дежурили у калитки, поджидали, когда кто-нибудь выйдет с территории усадьбы… Если сейчас посмеют предложить услуги своей фирмы, она их пошлет! Пошлет подальше в такой форме, что они и дорогу к усадьбе забудут. У людей и так горе, а тут… Ну, почему они не оставят их семью в покое?

Эдельвейс резко обернулась, готовая дать достойный отпор.

Обсаженная кустами черноплодной рябины грунтовая дорога была сплошь покрыта лужами, узкие перемычки между которыми бугрились крупным щебнем и небольшими булыжниками.

«Семь футов под килем!» – каждый раз мысленно восклицала Эдельвейс при виде подобных разливов.

Разглядеть лица стоящих на обочине людей Эдельвейс мешало светившее в глаза солнце, отражавшееся в огромной луже, пересекавшей дорогу от края до края. Придется обходить лужу по обочине, противоположной той, на которой стояли окликнувшие ее люди, разговаривать с которыми она не имела ни малейшего желания. Однако поскольку они начали первыми…

– Какого черта вы не оставите нас в покое! —громко воскликнула она, резко остановившись и в упор глядя на преградивших ей путь людей. Взгляд ее не предвещал для просителей ничего хорошего.

И в этот момент Эдельвейс поняла, что все обстоит гораздо хуже, чем она думала.

Засада была организована по всем правилам военного искусства: из-за бившего в лицо солнца перед глазами ее плясали темные пятна, и она не смогла разглядеть поджидавших ее людей, пока они не подошли к ней почти вплотную. Доктор Иеронимус знал свое дело и мог бы собой гордиться – операция была проведена блестяще. Впрочем, как и всегда, когда требовалась его изобретательность и знание психологии. Вот и сейчас он, в своей длинной черной мантии с бордовой оторочкой, так и излучал довольство и самоуверенность. Эдельвейс не сомневалась, что идея организовать засаду именно здесь принадлежала ему.

Она заметила, что за спиной доктора Иеронимуса маячили еще двое, и остановилась, выжидающе глядя на них и чуть не шипя от досады.

Угораздило же ее так глупо попасться…

Обычно, во избежание нежелательных встреч, она выбиралась из дома окольными путями – в глубине сада, в самом его уголке с юго-восточной стороны, брала начало тропинка, ведущая через лес на соседнюю улицу. Правда, эта пересеченная корнями деревьев тропинка, петлявшая по лесу, была узкой и бугристой, а разросшийся одичавший крыжовник тянул свои колючие ветви к случайным путникам, норовя зацепить и порвать одежду, но зато об этой тропинке не знал никто, кроме членов семейства Акка. И если бы Эдельвейс вышла из дома одна, она выбрала бы именно этот путь. Но сегодня она решила прихватить с собой свою свиту из человекоподобных роботов и прогуляться до центральной площади: предыдущие дни были дождливыми и пасмурными, и ее подопечные засиделись в доме без прогулки. Вести роботов по узкой неровной тропинке было невероятно сложно, и Эдельвейс решила идти по дороге.

Она не без задней мысли прихватила с собой роботов – раз уж она зайдет на почту, зайдет и в магазин. Роботы понесут тяжелые сумки. Правда, это еще сильнее затруднит их передвижение, но должны же они осваивать новые виды деятельности!

Оглушительно пели птицы, слабый ветерок доносил терпкий и душный аромат цветущей черемухи.

По грунтовой дороге роботы передвигались медленно, с трудом преодолевая неровности, но в этот день Эдельвейс никуда не спешила. В последние годы это стало особенно модным – отправляться совершать променад не иначе как в компании человекоподобных роботов. Некоторые из них прихватили с собой еще и роботов-собачек на веревочках. Это придавало им окончательное сходство с гуляющими детьми.

– Господа имперцы, кто прячет незаконно находящихся на территории Империи людей, просьба обратиться в иммиграционный контроль за получением вида на жительство для ваших подопечных! – внезапно ожил громкоговоритель у центральной дороги.

Эдельвейс вздрогнула от неожиданности и плюнула. Черт бы ее побрал сегодня выйти из дому, с запоздалой досадой подумала она.

Ведь она вообще не собиралась выходить сегодня… Однако когда ей поступило извещение, что на поселковую почту прибыла заказанная ею бумажная книга, она решила выйти с территории имения. Если бы не эта случайность… Но о какой случайности идет речь? Если бы не это извещение…

Ей стало ясно, что это не случайность, а заранее подстроенная ловушка. Ее просто выманили из дому.

Теперь она разглядела тех двоих, которые маячили на дороге за спиной доктора Иеронимуса. Ясно было, что они заодно с ним. В первый момент она не обратила на это внимание, но теперь, несмотря на то, что солнце било ей в лицо, освещая спутников доктора Иеронимуса со спины, рассмотрела обоих повнимательней. Темно-синяя форма с эмблемой на груди, берцы.

Эдельвейс не слишком хорошо разбиралась в военных мундирах, но даже ее небольших знаний хватило на то, чтобы сообразить, что эти люди не имеют никакого отношения к имперским силовым структурам. И даже если бы этим утром она не имела бы чести встречаться с одним из этих людей, она все равно бы поняла, что эти люди вообще не были имперцами – по тому, как они вели себя, как двигались, по множеству других неуловимых примет Эдельвейс безошибочно распознала в них иностранцев.

Когда-то, еще в детстве, у нее была прекрасная память на лица, редкая способность, позже утраченная из-за прогрессирующей миопии. Очки позволяли ей четко видеть, но не могли вернуть способность запоминать внешность окружающих. Казалось, что Эдельвейс навсегда утратила эту способность. Она с трудом запоминала внешность даже тех людей, с которыми общалась постоянно, хотя с помощью очков видела черты их лиц вполне отчетливо.

Однако с тех пор, как маги Секретной Федерации избавили ее от сильной близорукости, Эдельвейс заново приобрела утраченную способность запоминать внешность окружающих, и теперь с наслаждением пользовалась вновь приобретенными возможностями.

Не нужно было даже смотреть на нашивки на мундире, чтобы понять, что высокий, атлетически сложенный светловолосый мужчина лет тридцати с небольшим, в мундире ВКС США – капитан звездолета «Инвиктус» Джон Кеннет. А его спутник, молодой человек лет 26—27, темноволосый и по-юношески стройный – судя по нашивкам, старший штурман. Его имени Эдельвейс не знала.

И эти двое американцев здесь явно не с целью культурного обмена.

«Ну, вот и началось, – подумала Эдельвейс.– Оперативно сработано!»

Она, конечно, еще этим утром, при первой личной встрече с капитаном Кеннетом с первого взгляда поняла, что он относится к тем людям, которые умеют добиваться своего. Она знала, что он вернется, но не думала, что это случится так скоро.

Когда она согласилась выполнить одну важную для Секретной Федерации миссию, она знала, что ей придется сотрудничать с иностранцами, но при этом предполагала, что это будет неофициальное сотрудничество. В противном случае… Черт бы побрал этого Кеннета! Он наведет на нее имперскую контрразведку! И дело даже не в том, что в этом случае ей придется бежать, а в том, что под угрозой провала окажется важная миссия, ради которой Эдельвейс решилась приехать в усадьбу!

…А ведь как хорошо начинался день!

Завтракали они с бабушкой всегда на веранде первого этажа за большим деревянным столом. Из широких окон, выходивших на юг, открывался вид на живописный сад с небольшим декоративным прудиком, окаймленным путиловским плитняком. Густая живая изгородь из разросшейся черноплодной рябины тянулась вдоль южной границы усадьбы «Темные Ели», а за черноплодкой, почти смыкаясь широкими лапами, вздымались пышные шатры высоченных елей. В просветах между их лапами виднелась темно-бордовая черепичная крыша коттеджа соседней усадьбы.

Эдельвейс и Сельма пили чай, сидя по обеим сторонам стола, напротив друг друга.

Стол, придвинутый торцом к окну, был покрыт веселенькой клеенчатой скатертью, которой Эдельвейс особенно дорожила как одним из своих первых самостоятельно смоделированных артефактов: она сама синтезировала материал со свойствами клеенки и настройками, позволяющими назначать материалу любой рисунок из созданной ею базы данных. В это утро скатерть была украшена анимированными изображениями крупных ярких цветов, с которых собирали нектар пчелы, шмели и осы. Насекомые порхали с цветка на цветок, ползали и деловито жужжали, но звук Эдельвейс выключила, чтобы не мешал смотреть утренние новости.

– Переборщила ты с этим реализмом, – сообщила Сельма Акка, хлопнув подвернувшимся под руку полотенцем голографическую осу и чуть не разбив при этом сахарницу.– И вообще, терпеть не могу насекомых!

Эдельвейс возмущенно фыркнула, но, повозившись с настройками, рисунок материала заменила. Другой вариант рисунка для скатерти включал в себя анимированное изображение крабов, морских звезд и раковин. Жутковатого вида крабы с шипованными панцирями и огромными клешнями непрерывно ползали, как будто исполняя сложный танец, сталкивались панцирями и щелкали клешнями, сражаясь за добычу или просто выясняя отношения.