Мухтар

Мухтар
Израиль Моисеевич Меттер

Книга о взаимной преданности лейтенанта милиции и овчарки по кличке Мухтар. Самоотверженный пес, готовый жизнью заплатить за любовь, выручает хозяина в опаснейших ситуациях, которые чуть не каждый день готовит им нелегкая служба.

Израиль Моисеевич Меттер

Мухтар

Повесть о работнике уголовного розыска Глазычеве и его верном друге, собаке по кличке Мухтар.

Посвящается К.М. ЗЛАТКОВСКОЙ

1

Мухтар появился в питомнике совершенно неожиданным образом.

В одну из летних ночей тысяча девятьсот пятидесятого года дежурному по Управлению милиции города позвонили с Финляндского вокзала. Было это уже под утро, дежурный порядком устал, ночь прошла беспокойно, поэтому он не сразу сообразил, о чем идет речь.

– Не понимаю, – раздраженно говорил он. – Почему отцепили вагон? Какая собака, чья?

Положив трубку, дежурный сказал своему напарнику:

– Совсем с ума посходили! Пса, понимаешь ли, испугались… Приучились, дьяволы, чуть что, трезвонить в милицию!

Оба они, и дежурный и его помощник, считали, что происшествия, выпавшие на их ночную долю, уже закончились, и этот пустопорожний звонок был тем ненужным, хлопотливым довеском, который выводил их из себя.

– Записывать в журнал? – спросил помощник.

– Еще чего! – сказал дежурный.

Но, походив по комнате минут пять, чтобы разогнать предутреннюю усталость, он позвонил на Финляндский вокзал и спросил диспетчера:

– Ну как там у вас с собачкой?

Диспетчер что-то ответил ему, на что он саркастически бормотнул:

– Железнодорожнички! Распустили сопли из-за щенка…

Но тут же дежурный сразу вызвал проводника собак Глазычева, спавшего рядом в комнате отдыха, и велел ему быстренько съездить на Финляндский вокзал.

– Заберешь там из вагона какую-то бесхозную собаку – она, говорят, хулиганит – и отвезешь к себе в питомник.

– Взрослая собака? – спросил Глазычев, беря из шкафа плащ. – Какой породы?

– Я с нее анкеты не снимал, – ответил дежурный.

Спокойно улыбнувшись, маленький неторопливый Глазычев аккуратно застегнул плащ, надел кепку, примял ее, проверил, лежит ли в кармане плаща крепкая веревка с металлическим карабином для ошейника, и вышел на площадь к оперативной машине.

На Финляндском вокзале он справился в отделении дорожной милиции, где собака и что, собственно, она натворила. Лейтенант, только что заступивший на дежурство, ничего порядком не знал, кроме того, что пес находится в отцепленном вагоне на шестом запасном пути у будки стрелочницы.

– Дать вам с собой милиционера? – спросил лейтенант.

– Да нет, – ответил Глазычев. – Палка у вас какая-нибудь есть? Метра на полтора.

Палку вынули из метлы. Не спеша Глазычев пошел на шестой путь. Будку стрелочницы он увидел еще издали, подле нее толклось человек десять народу; оттуда доносились громкие, взволнованные голоса.

Когда Глазычев приблизился, стрелочница, коренастенькая бабенка в ватнике, тыча свернутым флажком в сторону вагона, стоящего неподалеку, азартно досказывала, вероятно не в первый раз, подробности недавнего события:

– Носится кобелина по вагону, из двери в дверь, из двери в дверь! Выкатил глазища, язык на сторону… Пассажиров всех выгнал, проводница как залезла с ночи в туалет, так до сих пор там и запершись. Я уж ей через окошко кефир носила… Подходит время отправлять состав в обратный рейс, диспетчер лается, в чем задержка, а бригадир говорит: «Я не могу катать в порожнем вагоне одного пса, тем более за него не плачена проездная плата».

Затем стрелочница, переваливаясь на своих коротеньких тугих ножках и не переставая трещать, охотно повела всех слушателей на экскурсию к вагону.

Глазычев последовал за ними.

Еще издали стрелочница весело крикнула, очевидно, запертой проводнице:

– Раиса, как жизнь молодая?

В крайнем, чуть-чуть приоткрытом, вымазанном густыми белилами вагонном окошке показалось испуганное лицо пожилой женщины.

– Чего слышно? – тихо спросила она.

– В милицию звонил диспетчер, – на ходу захлебывалась стрелочница. Сейчас пришлют человека, стрельнет – и все… Выйдешь, Раисочка, на волю. А пока хорошо: тебе с перепугу недалеко бегать…

– Убивать жалко, – все так же тихо сказала Раиса. – Я могу еще потерпеть.

– Глупости! – фыркнула коротконогая стрелочница. – Было б из-за чего.

Она подвела своих спутников к середине вагона. Здесь на земле стояла высокая чурка, которую, должно быть, подкатили под окно. Взобравшись на эту чурку, стрелочница осторожно, потихоньку приподымая голову, словно кто-то сквозь закрытое окошко мог в один миг отхватить ее, заглянула внутрь вагона.

– Есть! – прошептала она. – Лежит, бандит, у самой двери…

На чурку по очереди стали взбираться любопытные. Даже какой-то старичок-боровичок, кряхтя и цепляясь за плечо стрелочницы, вскарабкался к окошку и поскреб пальцами по стеклу. Тотчас же из вагона донеслось рычание, затем густой, осипший лай. В окне показалась крупная собачья голова. Старичок ссыпался вниз.

– Видали? – восторженно взвизгнула стрелочница.

Люди столпились внизу под окном. Погавкав на них, собака склонила голову набок и стала следить за мухой, ползущей по стеклу.

Глазычев подошел к стрелочнице.

– Вот что, девушка, – сказал он, как всегда неторопливо и дружелюбно. – Публику вы отсюда уберите, а мне, если можно, одолжите на десяток минут свой ватничек. Хлебца у вас, случайно, нету? И вагончик мне отоприте.

Публика отошла в сторону и остановилась неподалеку.

Стрелочница дала Глазычеву ватник, горбушку хлеба и ключ от вагона.

– Вы бы лучше палили через окошко, – посоветовала она Глазычеву.

Он взобрался на высокие ступеньки, отпер дверь и вошел в тамбур.