Мы остаёмся жить

– Рассказывай уже – мне как раз хочется спать.

Мы сидели у подножия статуи ангела на улице Ужупио. Я обнимал её. Без сомнений, это была та самая Машенька, которую я знал уже столько лет, хоть и всё равно слишком мало. Однако теперь, она молчала; и я знал, что это означает. Девушка прижалась к мое груди у памятника ангела в далёком северном городе, насквозь продуваемому ветрами, пока я продолжал свою историю. Отпустив её и указав пальцем на солнце, выходившее из-за грозовых туч – я прикрыл глаза, открыл рот и начал говорить.

Разрушение Второе

Утром, нас разбудил добрый римлянин, угрожавший нам топором. Его можно было понять – мало ли кто мог оказаться на нашем месте. Мы могли быть и бродягами-варварами, и простыми воришками. Но оказались патрициями, по воле случая угодившими в неприятности.

Слегка усмирив его пыл, нам пришлось объяснить ему, что мы вовсе не те, за кого она нас принял. Будь у нашего утреннего гостя мозгов чуть побольше, он вообще не стал бы нас слушать; а просто ударил бы подозрительных незнакомцев пару раз по черепушкам топором – и дело с концом. Но, видимо, это римлянин мало успел повидать в этой жизни и не успел как следует разобраться в людях нашего времени, раз решил не просто дать нам выговориться – но и предпринял попытку понять всё, что нагородили ему двое напуганных его топором странно разодетых человека из его повозки.

– Это – самая безумная речь, которую я когда-либо слышал, – только и ответил он на все наши увещевания.

Готов поставить всё золота римского императора на то, что этот крестьянин – самый странный гражданин империи, кого нам с Флавием Тиберием приходилось встречать за полвека нашей с ним дружбы.

– Вы, ребята, точно сошли с ума, – продолжал он.

Забавная выходила ситуация: два старика в повозке с сеном и крестьянин с топором перед нами – и обе стороны конфликта разумом считали друг друга за полоумных.

– В последнее время, в округе много развелось таких как вы, – сказал римлянин, который всё ещё осторожничал и не опускал топор, – кого ещё варвары зарубить не успели – так те все с ума, да и посходили. Иногда мне кажется, что я – последний трезвомыслящий человек во всей империи.

Он всё же опустил топор и мы смогли вздохнуть с облегчением. Но он тут же поднял его обратно.

– Так, что, говорите, вы делаете в моей повозке?

– Дело в том, что мы ищем нашего друга. Точнее, я ищу сына своего друга, а вот он – просто ищет сына.

– Понятно. Значит, в моей повозке лежит ещё одно тело и вы его там ищете?

– Не совсем.

– Тогда всё ещё более странно. Вы называете моё сено своим другом и сыном своих друзей, так? Или наоборот?

– Да нет же! Вот этот человек – мой друг; и я помогаю ему найти его пропавшего сына. Вернее, не совсем пропавшего, а сбежавшего. А в вашей повозке мы оказались случайно. Мы направляемся на север.

– На север?! Да кем вы себя возомнили, раз вздумали туда идти?! Вот, к примеру, этот старик – твой друг – кто он?

– Его имя – Флавий Тиберий Перн – уважаемый человек, своими усилиями добившийся любви общества.

– Один из сильных мира сего?! За свою жизнь я повидал не мало таких; и только один из них был живым – его пленили и на следующий день собирались казнить. И жизни их лишили те, к кому вы так торопитесь попасть. Да что и говорить: сами римляне нанизывали их благородный головы на копья, чтобы их облик украшал дороги империи. Твоему другу стоит смириться с тем, что его сына – уже давно нет в живых, раз он направился на север. Там: вы найдёте только разграбленные города и одичавших римлян. Жизнь – давно оставила те края; отныне, там властвует только смерть. Я видел те земли; и если хотите услышать мой совет, то возвращайтесь туда, откуда пришли – в Рим – тогда, может быть, вы проживёте ещё несколько лет. Хоть и Рим – не самое безопасное место в нашем мире. Во всей империи не найдётся больше героев, способных держать меч против варваров. Все армии разбиты, а битвы проиграны. Сотни тысяч мужчин убиты; сотни тысяч женщин и детей угнаны в рабство в неизвестные земли, а сотни городов – стёрты с лица земли теми, кто никогда не сможет восстановить их. Мир никогда не видал трагедий, худшее этой. И вы – хотите направиться в самое логово львов. С тех пор, как умер Аэций – даже десять римских легионов не смогли бы пройти сквозь племена варваров.

– Где не пройдут десять легионов, – наконец сказал Флавий Тиберий, – два человека – смогут найти путь.

– А ты, благородный римлянин – не из робкого десятка.

– Ты тоже, раз решил покинуть Рим в такие времена. Не могу понять только: почему ты говоришь нам вернуться в Вечный Город, раз сам бежишь оттуда сломя голову?

– Я же говорил: там – небезопасно; и всё же, такие люди как вы всегда смогут найти, чем откупиться от вандалов и им подобным. Я знаю один домик в горах – там я надеюсь пережить самые тяжёлые времена; женится на варварской девушке, оставить потомство и встретить старость. Я надеюсь, вы не станете рассказывать об этом варварам, когда попадёте им в руки? Мне очень важно, чтобы о моей тайне – не знал никто.

– Можешь быть спокойным. Твой секрет про убежище в горах – мы унесём с собой в могилу, – заверил его я, – мы с моим другом благодарим тебя за оказанную помощь. Мы предпочли бы идти дальше, раз нашим дорогам суждено разойтись.

– Я не стану ни помогать, ни мешать вам. Каждый – сам хозяин своей головы. Но я верю в Господа, а он говорит помогать нуждающимся. Вы, пара благородных кретинов – как раз подходите под их описание. Может, у меня найдётся для вас немного воды и хлеба, чтобы облегчить ваш безумный путь.

– Не знаю даже, как отблагодарить тебя за это, – сказал Флавий Тиберий, – но если когда-нибудь ты решишь вернуться в Рим, а он к тому времени не будет разрушен – тебе будет достаточно лишь вспомнить моё имя. Найди мою виллу и ты получишь там от моей семьи награду, которую заслужил. Проси у них, что хочешь – и ты получишь это.

– Постараюсь запомнить это. Всегда лучше иметь место, куда можно было бы сбежать.

– Дай тогда ещё один совет напоследок: как нам выжить среди варваров?

– А никак, – улыбнулся добрый римлянин, – я не знаю. Знал – не стал бы так напрягаться, чтобы спасти свою шкуру. Но мне, как и вам, известно, что варвары – такие же люди, как и мы, римляне. У них те же слабости – запомните это; возможно, это поможет вам, а может, и нет. Они истребляют нас лишь для того, чтобы не исчезнуть самим. Они – слабы; наша беда в том, что мы стали ещё более хрупкими и беспомощными, чем они. Так пусть же Господь милосердный дарует вам веру в себя, чтобы вы могли стать сильнее и хитрее, чем они. Удачи вам.

С этими словами, он сдержал своё обещание, оставив нам пару сюртуков с водой и кусков хлеба; и укатил свою тележку прочь. Странный он был человек.

– Если он направляется далеко в горы – зачем ему столько сена? – спросил меня Флавий Тиберий.

– Догони его и спроси. Не видишь разве, что он – сумасшедший, один из десятков тысяч напуганных варварами римлян?!

– И правда, – покачал головой мой спутник.

Затем, мы двинулись в путь, в неизвестные земли за известной целью. И всё равно: ни один из нас понятий не имел, куда именно приведут нас ноги.

Мы старались держаться подальше от больших дорог, на которых орудовали разбойничьи банды, способные ограбить и убить нас без лишних слов. Мы шли вперёд, сами прокладывая тропы, способные лишь строить догадки, куда они ведут; а пока, мы лишь слышали, как земля поддаётся нашим усталым ногам.

Отдыхать нам приходилось больше, чем идти вперёд. Так длилось до тех пор, пока не исчезли последние сельские тропинки; и идти дальше нам предстояло по прекрасным холмам и полям, на которые так богата эта удобрённая людскими останками земля. Прошло несколько и наши хлеб с водой кончились. Была осень; мы собирали урожай с диких деревьев и набирали воду из встречавшихся нам ручьёв. Мы встретили ни единого человека, хоть и повсюду встречали следы его присутствия: разграбленные виллы, пустые селения. Тем временем, Флавий Тиберий становился всё менее разговорчивым. Он и без того не был любителем поболтать; но теперь я мог наблюдать, как жизнь день за днём угасает в его здоровом богатырском теле, подобно тлеющему угольку – как саранча его поедала тоска и отчаяние. Он всё меньше и меньше сам верил в то, что сумеет дожить до того момента, когда в последний раз сможет увидеть Аппий Примула. Да сумеем ли мы его найти?! Ведь страна, покорённая варварами – так огромна…

В один из таких дней, мне в плечо вонзилась стрела. Флавий Тиберий в ужасе упал на землю, прикрыв лицо ладонями; в его голове пронеслись мысли, что это конец всему. Я же остался стоять, каждую секунду сражаясь с адской болью. Я схватился за стрелу и одним рывком вытянул её из себя – мне повезло, что она вошла не так глубоко. Бросив её на землю, я закричал:

– Покажись! Мы безоружны и слишком слабы, чтобы убежать. Так смотри же нам хоть в лицо, когда убиваешь нас, невинных!

Но как бы я ни кричал, никто так и не появился. И других выстрелов после первого не последовало, будто стрела появилась из неоткуда и выпустил её никто. Но мы оба продолжали неподвижно стоять на месте, поскольку нам было ясно, что движение для нас – смерть. Неизвестно, сколько ещё вечностей нам пришлось бы пережить на месте, если бы стрелок так и не показался спустя то ли десять минут, то ли десять часов. Мы ожидали увидеть беспощадного варвара; но встретили напуганного охотника.

– Я принял вас издалека за оленей и испугался, обнаружив, что это не так, – стал оправдываться он, – я убежал, но затем вернулся за вами. Мне очень жаль.

Я ослабел от потери крови. Смерть моя была близка, как и новое перерождение. Но в этой жизни у меня ещё хватало сил, чтобы сказать:

– Мог бы и быстрее показаться…

– Я боялся. Думал, что вы меня убьёте; и даже решил покончить с вами раньше. Но передумал.

– Мне нужна помощь, – сказал я, продолжая держаться за рану на плече, – а мой друг – очень устал.

– Конечно, я помогу вам. Сначала, я подумал, что вы – варвары. Но ты говоришь как римлянин. Пойдёмте за мной. Я помогу тебе идти.

– В такие трудные времена: единственный шанс на выживание – помогать друг другу, пусть и незнакомцам, – сказал Флавий Тиберий, подняв глаза на охотника.

– Верно. Недалеко отсюда, – сказал подстреливший меня, – находятся развалены Вольтеры. Граждане отказались сдаться. Варвары ворвались в город и убили всех его жителей, забрав с собой всё, что можно было унести. С тех пор, некоторые их банды ходят вокруг и собирают урожай с посаженных крестьянами фруктовых деревьев. Ведут себя так, будто теперь это их земля. Но меня – они до сих пор не поймали. Вы – первые римляне, которых я встретил за несколько лет.

– Неподалёку отсюда проходит границы провинций Италия и Цезальпийская Галлия.

– Верно: день или два пути. Но провинциями эти земли больше никто не называет. Римляне здесь больше не живут. Везде, где проходят орды варваров, они оставляют лишь безлюдные пустыни и руины некогда великих городов. Есть те, кто селится в них; есть и те, кто просто уходят. Цивилизация гибнет; человечеству, кажется, скоро тоже настанет конец.