Шизо и Зоо

– 20!

– 15!

– Себон комса! С'est bon comme ?a. Ну, хорошо, договорились!

«Ничего себе! Целая пятнаха прилипла, – подумал я. – Да я за такие деньги готов даже вычесать его и в жопу поцеловать!»

– Пойдём, я всё тебе покажу.

– Сейчас, занесу домой рюкзак, перекушу и приду, ок?

– Хочешь, я тебе разогрею пиццу?

– Я сам могу.

– Вот и отлично, бери тогда свои тряпки с собой!

– Вы можете выражаться немного мягче? Не обзывать ни меня, ни мои вещи!

– Это ты называешь вещами? Да слово «тряпка» уже комплимент для того рванья, в которое ты одет!

«Всё здесь понятно, – подумал я. – Что ни говори, это конопатое быдло неисправимо».

Я зашёл в её квартиру, находящуюся на первом этаже. Ещё та халабуда! Цветов полно, горшки везде: на проходе, в коридоре, на стенах, в общем – везде.

– Зачем вам столько цветов, мадам?

– Растения очищают воздух. Я молодею. А-ха-ха!

– Хм, очень смешно.

Она рассказала мне, что я должен был в её отсутствие выполнить, познакомила со своей собакой и поставила мне русский боевик с французскими титрами.

– У Вас нет нормального фильма, который не нужно читать?

– Это суперкино, тебе понравится, малыш.

– Я не малыш.

– Ну, называй себя тогда сам, как хочешь.

– Что это за чёрные кирпичи, кассеты что ли?

– Ах это? Обычные фильмы. Старый видак, не обращай внимания. Я его привезла в Швейцарию 20 лет назад. Когда мне приходилось учить французский язык, я включала один из них, наслаждаясь просмотром.

– Судя по Вашему французскому, система не сработала.

– Не умничай! Твоя мама тоже до сих пор заикается, подбирая в разговоре нужные слова!

– Так она его вообще не учила. Видимо, правильно делала.

– Ладно, располагайся, я пойду, приятного вечера.

– Бон суаре, мадам!

* * *

Вечером, уже затемно, я пришёл домой, отца ещё не было, но, к моему удивлению, мама была дома. Так как невыносимо было больше молчать, я решил поведать ей своё мнение о животных, высказаться по поводу издевательств над ними, обрести нового союзника в лице моей зомби-мамы.

– Ой, Фредди! Отстань от меня со своим бредом! И вообще не говори мне о таких страшных вещах, я сейчас расплачусь!

– Агнешка, – я первый раз назвал её по имени, так как после её ответа мне вовсе не хотелось впредь называть её матерью. И тут я высказался: – Знаешь, что из-за таких, как вы, впечатлительных, отказывающихся смотреть правде в глаза, в мире погибают животные, а ведь они такие же наши соседи, как и та рыжая тётя Катя, у которой я сегодня провёл половину дня! Лучше бы её в клетку засунули, дикую грубую бабу!

– Фредди, как тебе не стыдно?

– Мне стыдно, мама? Ты говоришь о стыде? Я не ослышался?

– Ну, слава богу, сыночек, ты опять назвал меня мамой!

– Это по привычке. Но я не шучу! Вы все такие прямо правильные! То не говори, так не думай, это меня ранит! Первопричиной всего являются мысли. А то, что происходит дальше – это их следствие. А на самом деле вы все раненые на голову! Понятно? Я ненавижу людей! Мне стыдно, что я вынужден коротать свои дни рядом с бездушными, абсолютно не имеющими своих принципов уродами!

– Я в этой семье, например, самая красивая!

– Да я тебя как в первый раз увидел, чуть не умер от страха!

– Ну, ты! Фредди! Перешёл все границы дозволенного! Негативные чувства обычно имеют триггер – событие или мысль, которая вызывает тревожный ответ! Будь осторожен, сопляк!

Она резко вынула из-под дивана бутылку с недопитым белым вином и швырнула её мне в голову. Я увернулся, плюнул рядом с ней на пол, выругался матом и ушёл в свою комнату.

Через час кто-то позвонил в двери, мама открыла и о чём-то разговаривала минут двадцать с тётей Катей. Это точно была она, этот прокуренный голос нельзя спутать ни с чем в мире. В итоге, судя по крикам, они, как всегда, поругались. Мать минут через тридцать вернулась в комнату, но не стала долго задерживаться, после чего воцарилась тишина. Несколько минут спустя мама принялась заливаться истерическим смехом. Да так громко, что меня так и подмывало спуститься и узнать, в чём дело. Ибо между нами произошла ссора, в этом не было никакого смысла. Моя мама – не быстро отходчивый человек. Она может обижаться неделями.

Минут через сорок явился отец. Я так обрадовался, бегом спустился вниз, но мама затащила его на кухню и заперла за собой дверь.

– Папа?

– Фредди, погоди, я разговариваю с твоей мамой на личную тему.

– Па, я не хотел её обидеть, просто она вывела меня из себя своей безразличностью и поверхностностью! Па?

– Фредди, я сказал – подожди!

Я просто стоял и ныл около запертой кухонной двери, объясняя ей – двери, что я не виноват в перепалке с мамой. Ручка опустилась вниз, дверь отворилась, отец вышел из комнаты, в упор глядя мне в глаза.

– Фредди, скажи мне, ты вообще больной?

– Я не виноват, она меня вывела!

– Я не о том.