Последняя возможность увидеть солнце

В этот же момент выражение лица попутчика сильно меняется. Это выглядит, как смесь удивления, отвращения и рвотного позыва, который тот старательно старается сдержать.

– Как она выглядит? – спрашивает он.

– Наша встреча была достаточно экстремальной… Для меня, – говорю я, вспоминая ту замечательную ночь. – Поэтому единственное, что я нормально помню, – больничный халат.

– Стало быть, она… Как же тесен наш город, – говорит он и становится еще более мрачным.

– Знакомы?

– Ну, типа того…

– Не будем?

– Да.

И мы вновь погрязли в тишине.

– Интересно, чей это сон, – первый голос начинает очередную цепочку размышлений.

– А сон ли это вообще? – второй голос, как всегда без промедлений, подхватывает тему.

– Если даже сон, то он очень странный, очень персональный, – третий голос.

– Очень персональный, даже не смотря на то, что сейчас мы разделили его, – задумчиво говорит четвертый голос.

– Я хочу уничтожить того, кто заключил меня здесь! Его или чертенка! – орет пятый.

– Как же я устал! Что-то мне не очень хорошо, – говорю я и чувствую, как тело само по себе сползает на поверхность. – С чего бы это?

– Эй, чувак, ты чего?! – кричит попутчик. – А что за следы? Я этого не видел раньше! Не замечал…

– Это кровь… Моя кровь… С моих стоп… Они стерлись, сбились, рассеклись о неровности поверхности, – говорю я, и голова входит в крутое пике.

Я лечу сквозь пространство, оставаясь на одном месте.

– Я вращаю планету, оставаясь на месте? – думаю я. – Или же планета вращает меня? Или же я двигался так быстро, что, остановившись, поплыл по инерции, как автомобиль, скользящий по льду? Или же это планета двигалась быстро и толкала меня вперед, а потом резко замедлилась, передав мне остатки импульса и запустив меня вперед, как вагон несущийся по рельсам, в то время как основной состав остался позади, сбавив скорость…

– Постой! – резкая мысль. – Поезда не толкают перед собой вагоны!

Вот что начало волновать меня в тот момент.

– Ты как? Идти сможешь? – взволнованно, напугано спрашивает попутчик.

– Поезда не толкают перед собой вагоны! – вот, что я произношу вслух, отвечая на его вопрос, двигаясь по инерции своих мыслей.

– Что?

– Нет, ничего. Это неважно, – отвечаю я, наблюдая за тем, как Вавилонская башня впереди переворачивается на сто восемьдесят градусов по вертикали, а затем размывается по краям в противоположные стороны, сливаясь в фигуру, напоминающую змею английской буквы «S».

– Встать сможешь? – спрашивает он.

– Помоги, – отвечаю я и протягиваю ему руку. Парень помогает мне подняться.

– Ну что, как?

– Нормально, –пойдем, – вместе с этими словами я поднимаю руку вверх, чтобы махнуть в сторону башни. Это движение влечет меня вслед за собой. Я лечу лицом в поверхность, раскинувшуюся над землей, под небом, в самом центре. Буквально секунду назад я видел ее, а сейчас лишь темень, наполнившая мои глаза…

—–

Глаза закрыты. Руки шарят вокруг. Лапаю стройную и возможно красивую… холодную ножку кровати.

Я лежу на полу своего скромного жилища, я лежу практически под кроватью. Проходит еще пара секунд, моя голова начинает раскалываться от сильной боли.

– Похмелье, – медленно произношу я шепотом, но не слышу своих слов.

Только сейчас я понял, что уши заложило от давления. Открываю рот. Еще через несколько секунд начинаю различать глухие хлопки. Даже не хлопки, удары. Это стук. Стучат, нет, барабанят в дверь. Громко.

– Открывай, – далеким сумрачным голосом доносится до меня еще через несколько секунд.

Медленно и мучительно поднимаюсь на ноги.

– Сейчас, – говорю я и только через секунд понимаю, что ору, что есть сил. – Сейчас я открою!

Хриплый голос вырывается из меня криком. Подхожу к двери. Из-за похмелья перед глазами мутное стекло. Открываю. Там стоит сын жирного ублюдка… Просто ублюдок.

– Что надо? – спрашиваю я.

– Утро! Работать! Арбайтен-арбайтен! – кричит он. Медленно и лениво разворачиваюсь и иду вглубь хижины, чтобы собраться.

– Это последний раз, когда я столь благосклонен к тебе, – раздраженно говорит он. – Это последний раз, когда мой отец оказывает влияние на меня.

– Хорошо, дай мне две минуты, – произношу я сквозь хрип, передвигаясь в тумане и слушая приглушенные звуки мира.

Я досадная ошибка, допущенная жизнью.

– Еще один паршивый день в нашем Богом забытом городе, – думаю я. – Опять идет снег, крупными хлопьями летит прямо в глаза, чтобы скрыть нечистоты, скопившиеся на улицах, за их пределами, внутри стен…

– Голова… – коротко произносит первый.

– Болит… – второй.

– Сильно… – третий.

– Плохо… – четвертый.

– Как же я хочу сдохнуть! – говорит пятый.

В этом момент по холодному, по тающему от тепла стоп снегу я иду в туалет.