Суверен

– Ну, он не одинок в своем любопытстве. У короля один-единственный сын. Для того чтобы обеспечить своей династии надежное будущее, ему необходимы еще наследники.

– Один из моих старых знакомых, из тех, что служат при дворе, рассказал, что нынешней весной король едва не умер. Язва на ноге чуть было не свела его в могилу. Он даже ходить не мог, и его возили по Уайтхоллу в кресле на колесах.

Я с интересом взглянул на Барака. Среди соглядатаев и осведомителей, состоявших на королевской службе, у него оставалось немало приятелей, которые снабжали его новостями, подчас самого пикантного свойства.

– Если бы представительница семейства Говард родила королю сына, это изрядно усилило бы позиции папистов при дворе, – размышлял я. – Ведь их глава герцог Норфолк приходится королеве родным дядей.

– Говорят, религия ничуть не интересует королеву, – покачал головой Барак. – Да и чего удивительного? Ей ведь всего восемнадцать. Совсем еще девчонка. Старый хрыч отхватил лакомый кусочек, – добавил Барак с косой усмешкой.

– Кранмер намекнул, что в последнее время Норфолк утратил расположение короля, – сказал я, сочтя за благо пропустить мимо ушей непочтительное замечание Джека.

– Может, старине Норфолку придется расстаться с головой, – буркнул Барак, и в голосе его послышалась горечь. – Мало ли что взбредет на ум королю.

– Говорите тише, – предостерег я.

Здесь, в незнакомом городе, я ощущал себя не слишком уверенно. Улицы, в отличие от лондонских, были узки и кривы и, судя по всему, всегда плотно забиты прохожими. Ехать верхом в такой густой толпе было до крайности неудобно, и я решил, что в этом городе мы будем передвигаться исключительно пешком. Несмотря на многолюдство и на оживленную торговлю, несомненно связанную с ожидаемым прибытием короля, царившая на улицах толчея ничуть не напоминала лондонскую жизнерадостную суету. Лица были угрюмы и неприветливы, и я постоянно ловил на себе враждебные взгляды.

Мальчишка не обманул нас, пообещав, что мы легко отыщем скотобойню по вони. Запах сырого мяса ударил в ноздри, когда мы находились от бойни по меньшей мере ярдах в двадцати. Мы въехали в узкую улочку, где на прилавках были разложены куски разрубленных туш, над которыми во множестве кружились мухи. Мостовую здесь покрывали кучи требухи самого отталкивающего вида, и мне оставалось лишь радоваться, что мы верхом. Барак, сморщив нос, наблюдал за торговцами, отгоняющими мух от своего товара, и за хозяйками, которые, высоко подняв юбки, дабы не испачкать их кровью, высматривали куски поаппетитнее. Я поглаживал Предка, испуганного зловонием, и бормотал успокоительные слова. Наконец прилавки остались позади. Свернув на другую, более спокойную улицу, мы увидели в ее конце городскую стену, над которой возвышалась навесная башня, окруженная стражниками. Далее виднелась зеленая гора, увенчанная серой каменной громадой.

– Вот он, замок, – сказал я.

К нам приблизилась молодая девушка. Я обратил на нее внимание, ибо за ней следовал слуга, на камзоле которого красовалась королевская кокарда. Девушка была на редкость хороша собой, мягкие ее черты дышали свежестью, кожа поражала белизной, а пухлые губки неодолимо привлекали взор. Ее нарядному желтому платью могли бы позавидовать лондонские модницы, из-под белоснежного чепца виднелись пышные белокурые локоны. Она заметила мой взгляд, но, равнодушно отвернувшись, стрельнула глазами в Барака, сопроводив свой маневр обворожительной улыбкой. Барак не замедлил улыбнуться в ответ, обнажив свои превосходные зубы, и приветствовал красавицу, приподняв шляпу. Девушка скромно потупила взор и скрылась из виду.

– Вижу, здесь царят вольные нравы, – проронил я.

– По-вашему, молодая красивая девушка не может улыбнуться молодому красивому парню? – расхохотался Барак.

– Не вздумайте затевать здесь интрижки. Красавицы из Йорка, того и гляди, проглотят вас заживо.

– Ну, если меня проглотит такой прелестный ротик, я не буду возражать.

Мы приблизились к навесной башне. Около нее тоже торчали на шестах отрубленные головы, а прямо над воротами была прибита гвоздями полусгнившая нога. Я показал часовым письмо, подтверждающее мои полномочия, и ворота открылись перед нами. Мы проехали по навесному мосту, перекинутому через обмелевший ров, полный грязи и ила. Взглянув на главную башню, я заметил, что она пребывает в плачевном состоянии. Белые стены, покрытые лишайником, пересекала глубокая трещина, идущая от вершины башни до самого ее низа. По навесному мосту во множестве сновали люди, и, увидев нескольких законников, облаченных в черные мантии, я вспомнил, что в замке находится городской суд Йорка. Когда мы, миновав мост, подъехали ко вторым воротам, по обеим сторонам которых возвышались сторожевые башни, путь нам вновь преградили часовые в мундирах королевской стражи. Один из них схватил Предка под уздцы и пристально взглянул на меня.

– Какое дело привело вас в замок?

Сильный акцент, ощущавшийся в речи парня, свидетельствовал о том, что передо мной уроженец здешних мест.

– Мы прибыли из Лондона. Нам необходимо увидеть господина Редвинтера, служащего архиепископа.

– Отправляйтесь к южной башне, той, что на другой стороне двора, – распорядился солдат, продолжая буравить меня глазами.

Въехав в ворота, я обернулся и заметил, что часовой подозрительно смотрит нам вслед.

– В этом городе чертовски много стен и ворот, – заявил Барак, когда мы въехали во внутренний двор замка.

Все вокруг говорило о том, что замок знавал лучшие времена. Сооружения, окружавшие нас, отличались внушительными размерами, однако, подобно главной башне, имели до крайности обветшалый и запущенный вид. Здание суда, на ступенях которого стояло несколько стряпчих, погруженных в жаркий спор, казалось, вот-вот развалится.

«Неудивительно, что король предпочел остановиться в аббатстве Святой Марии», – подумал я.

На вершине башни болтался какой-то бесформенный предмет. Присмотревшись получше, я различил, что это человеческий скелет, закованный в тяжелые цепи.

– Еще один мятежник, – вздохнул Барак. – Похоже, трупы и скелеты являются главным украшением этого города.

– Нет, судя по всему, это не участник последнего мятежа, – возразил я. – Видите, кости успели побелеть от времени. Скорее всего, это не кто иной, как Роберт Эск, который пять лет назад возглавил «Благодатное паломничество».

Звон цепей, долетевший до моего слуха, заставил меня вздрогнуть.

– Здесь так много башен, что отыскать нужную нам будет не просто, – заметил я, натягивая поводья.

На противоположной стороне двора виднелись еще одни ворота, окруженные сторожевыми башнями. Мы подъехали к ним и спешились. Несмотря на короткий отдых, который выпал нам в доме старого законника, я по-прежнему чувствовал себя усталым и разбитым. Что до Барака, то он, казалось, полностью восстановил силы.

«Сегодня вечером непременно проделаю упражнения, укрепляющие спину», – мысленно пообещал я себе.

Появился часовой, человек не первой молодости, с грубым широким лицом. Я сообщил ему, что мы прибыли по поручению архиепископа Кранмера и хотим увидеть господина Редвинтера.

– Он ожидал вас вчера, – процедил часовой.

– Да, мы должны были прибыть в Йорк вчера, но задержались в пути по не зависящим от нас обстоятельствам. Будьте добры, прикажите отвести лошадей в конюшню и покормить. Они едва держатся на ногах от усталости и голода.

Часовой подозвал еще одного солдата.

– Идите с ним, – сказал я Бараку. – Думаю, будет лучше, если в первый раз я встречусь с Редвинтером наедине.

Во взгляде Барака мелькнуло откровенное разочарование, однако он не стал перечить и вслед за солдатом двинулся в сторону конюшен. Часовой подвел меня к двери в башню, отпер ее и начал подниматься по винтовой лестнице, которая почти тонула во тьме, ибо свет туда проникал лишь сквозь узкие, точно щели, оконца. Я следовал за ним. Поднявшись примерно до половины лестницы, я изрядно запыхался; наконец часовой остановился у массивной дубовой двери и постучал в нее.

– Войдите, – донеслось изнутри.

Мой провожатый распахнул дверь, посторонился, пропуская меня внутрь, и захлопнул дверь за моей спиной. До слуха донеслись его удаляющиеся шаги.

Комната, в которой я оказался, производила чрезвычайно угрюмое и мрачное впечатление. Окна здесь были такие же узкие, как на лестнице, так что в помещении царил сумрак. Голые стены не имели никаких украшений, каменные плиты пола покрывали плетеные циновки. У одной из стен я увидел аккуратно заправленную кровать, у другой – письменный стол, заваленный бумагами. За столом, в мягком кресле, сидел какой-то человек, погруженный в чтение книги. Свет свечи, стоявшей рядом, разгонял полумрак, позволяя ему разбирать строчки. Я ожидал, что мастер Редвинтер предстанет передо мной в унылом одеянии тюремного надзирателя, однако на нем был хороший коричневый камзол и шерстяные штаны. Завидев меня, он отложил книгу, поднялся и растянул губы в широкой кошачьей улыбке.

На вид Редвинтеру можно было дать лет сорок. На обеих щеках залегли глубокие продольные морщины, но лицо, обрамленное короткой черной бородкой, было правильным и даже приятным. И в бороде, и в волосах сверкали серебряные нити седины. Он был худощав и невысок ростом, однако жилист и, вне всякого сомнения, не обделен силой.

– Добрый день, господин Шардлейк, – произнес он негромким мелодичным голосом и протянул руку. В речи его слышалась особенная лондонская картавость. – Фулк Редвинтер к вашим услугам. Я ожидал вас еще вчера.

Улыбка, обнажавшая мелкие белые зубы, по-прежнему играла на его губах, однако взгляд голубых пронзительных глаз был холоден как лед. Рука, которую я сжал в своей, оказалась чистой и холеной, ногти были аккуратно подстрижены. Вне всякого сомнения, новый мой знакомый ничуть не походил на обычного тюремщика.

– Вас утомил подъем по лестнице? – участливо осведомился он. – Я вижу, вы запыхались.

– Мы с помощником всю ночь провели в седле, мастер Редвинтер, – ответил я довольно холодным тоном, желая с самого начала утвердить свое главенство.

Опустив руку в карман, я нащупал печать архиепископа.

– Я должен показать вам вот это, – сказал я, протягивая печать Редвинтеру.

Несколько минут он пристально ее разглядывал, потом вернул мне.

– Все в порядке, – заявил он и вновь растянул губы в улыбке.