За службу и храбрость. Священники – кавалеры ордена Святого Георгия. Неизвестные страницы

Кроме того, в марте 1806 года Стефан (Вукотич) участвовал в боевых действиях Второй Архипелагской экспедиции на о. Корчула. Остров был включен в состав Габсбургской империи после раздела Венецианской республики, а в 1806 году отнят у австрийцев Наполеоном. Россия стремилась сохранить базу для своего флота на Адриатике и Ионических островах. При активной поддержке черногорцев адмиралу Д.Н. Сенявину удалось не только овладеть ключевой крепостью в Которском заливе, но и отбить у французов земли Далмации, в том числе о. Корчулу.

Вот как описывает это сражение В. Г. Броневский в «Записках Морского Офицера в продолжении кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год»

«…26 ноября [1806 г] главнокомандующий, посадив на корабли: "Селафаил", "Елена", "Ярослав", фрегат". Кильдюин", на 2 транспорта и 5 бокезских корсеров, два батальна егерей, с 150 человеками лучших черногорских и приморских стрелков, отправился к острову Курцало[8 - В документах остров именуется то Курцало, то Курцола. Современное название – Корчула.]. Чтобы не вредить домов и не убивать безвинных жителей, адмирал приказал, проходя крепость, не начинать прежде пальбы, пока не откроет оной неприятель; но коль скоро 27-го ноября первой корабль поравнялся с крепостью, французы открыли огонь. Каждое судно, проходя, выстрелило по крепости по два и по три заряда на пушку. Пройдя за выстрел, эскадра стала на якорь. 28-го предложена была капитуляция; но французский комендант не согласился, и сказал, что жителей не он, а мы должны беречь».

29-го числа на рассвете была вылазка десанта числом более тысячи человек в 4 верстах от крепости. Выманив французов, черногорцы открыли по ним огонь и отступили, завлекая их под огонь русских егерей. Однако французы, увидев, что их атакуют с флангов, бросились в бой. Силами поддержки морских солдат французов удалось обратить в бегство. В этом бое отличился брат св. митрополита Петра Негоша Савва Петрович, воевавший вместе с черногорцами и приморцами (жителями приморских городов нынешней Черногории) при поддержке нескольких русских егерей.

«30 ноября, корабль "Ярослав", с вооруженными гребными судами, открыл огонь по крепости, в то же время и войска напали с сухопутной стороны. Французы ответствовали пушечными и ружейными выстрелами, но чрез несколько минут замолчали, спустили флаг и подняли белый. По сигналу пальба прекратилась, французский гарнизон вышел, положил ружье, и сдался на власть. Затем наши войска вошли церемониально в крепость и подняли Императорский российский флаг (всем нижним чинам за взятие острова Курцало Государь ИМПЕРАТОР соизволил пожаловать по рублю на человека). В плен взято: полковник Орфенго, 13 штаб- и обер-офицеров и 389 рядовых 81-го полка, убитых на месте 6 офицеров и 150 солдат, раненых офицеров – 3, нижних чинов – 45, всего: 607 человек. Потеря наша убитыми: офицеров – 3, солдат и черногорцев -21, ранено штаб- и обер-офицеров – 9, нижних чинов -66. В крепости получено в добычу пушек 14 с довольным количеством пороха и снарядов. Во избежание затруднения в содержании пленных, отправлены они на честное слово не служить до размена находящихся во Франции, чин за чин, здоровые в Анкону, а раненые в Спалатру».

О. Корчула в XIX в.

В том же 1806 году отец Стефан был представлен Императору Александру I и 12 августа получил назначение на должность обер-иеромонаха Средиземноморской эскадры. А за участие в штурме крепости на острове Корчула был награжден золотым наперсным крестом, украшенным брильянтами и изумрудами, из Кабинета Е. И. В., ценой в 2 300 рублей.

В 1808 году отец Стефан подает необычное прошение: он просит Высочайшего разрешения носить полученный крест на Георгиевской ленте «в воздаяние [того, что] во время сражения с Турками 19-го числа июня прошлаго 1807 года <…> я равномерно по всем силам своим старался возбуждать и поощрять людей к мужеству и поражению неприятеля». Видимо, указание на боевой характер награды для него оказывается гораздо важнее, чем сам факт признания заслуг.

Просьба была удовлетворена. Адмирал Павел Чичагов в письме к князю Александру Голицыну 3 февраля 1808 года отметил: «Известный Архимандрит Вукотич просил о дозволении носить на Георгиевской ленте Всемилостивейше пожалованный ему в прошлом 1807-м году за военный подвиг крест, камнями осыпанный. Я имел щастие докладывать о сем Его Величеству и Государь Император Высочайше указать соизволил дать Архимандриту Вукотичу просимое им дозволение».

Как пишет Исакова, помимо воинской службы у архимандрита были и другие задачи: «Особое положение и особые обязанности, возлагаемые на нового обер-иеромонаха» проясняются из рапорта вице-адмирала Д.Н. Сенявина П.В. Чичагову: «Сверх сей должности я предполагаю употребить его по разным делам с духовными особами, имеющими сильное влияние на жителей здешнего края. Для чего он должен будет жить на берегу, иметь квартиру и содержание, приличное званию его, а иногда и особливые издержки для угощения тех особ, с коими будет иметь дело». Учитывая особое положение и особые расходы отца Стефана, по Высочайшему повелению ему было назначено повышенное жалованье в 30 венецианских червонцев (или 2109 рублей 60 коп. в год) и порционов вдвое больше обыкновенных священников.

Хотя при взятии крепости на о. Корчула не было умопомрачительного штурма 6-метровых стен, как при Измаиле, из описания видно, что сражение было достаточно жарким. Можно обратить внимание и на то, что бой описан так, словно русские и черногорцы давным-давно участвовали в совместных учениях.

Вообще же, благодаря успешному взаимодействию русского правительства с сербами и черногорцами, продвижение войск под командованием генерала Михельсона в самом начале войны (Далмация, ноябрь-декабрь 1806 года) прошло на удивление легко. Этому способствовало и уже ослабшее на тот момент османское влияние в крае. Крепость Бока-ди-Каторо была отнята у австрийцев без единого выстрела. При виде Российского флага тысячи черногорцев спустились с близлежащих гор, и капитану Г.Г. Белли понадобилось лишь слегка возвысить голос, чтобы за предоставленные в ультимативном порядке четверть часа австрийский флаг на крепости был спущен.

После взятия русскими войсками крепости Бока-ди-Катаро Вукотич вернулся на родину. 8 июля 1807 года он получил от вице-адмирала Сенявина инструкцию: «…узнавши на месте о положении Бока де Каттаро, будучи окруженного двумя неприятелями, меня уведомить, и впредь не оставлять Вашими известиями о сем крае, а равно и о положении Далмации и расположении тамошних народов. <…> Я уверен, что Ваше Преподобие ничего не упустите, что бы могло послужить на пользу службы и к благосостоянию обитателей». В 1808 году Вукотич передал графу Румянцеву подробный отчет о событиях и положении в Черногории.

Многие родственники и потомки архимандрита Стефана также служили России. Например, Иоанн Вукотич при Екатерине II обучался в шляхетском кадетском корпусе. Его дочь Елена Иоанновна вышла замуж за Александра Гавриловича Нациевского, впоследствии участника Бородинского сражения и взятия Парижа, генерал-лейтенанта (кавалера орденов: св. Георгия 4-й ст., Владимира 3-й ст. и 4-й ст. с бантом, Анны 1-й ст. и оружия с надписью «За храбрость»). В наши дни их потомок Олег Дмитриевич Нациевский – генерал-майор полиции. В 2000 году Вукотичи собирались в Черногории. На встречу приехали 600 родственников.

Церковь св. Трифона в Напрудном

С именем арх. Стефана тесно связана судьба московского храма святого мученика Трифона в Напрудном. Благочестивый купец Трифон Добряков, узнав о визите черногорского архимандрита Стефана в Москву, обратился через него к митрополиту и князю Петру Петровичу Негошу I с просьбой изготовить за свой счет серебряную раку для мощей его небесного покровителя, покоящихся в г. Котор в Черногории. Петр Негош (ныне прославленный в лике святых как Петр Цетинский) в ответ прислал Трифону частицы св. мощей от главы св. Трифона. Вероятно, помощь от мощей была весьма ощутима. По крайней мере, когда в 1812 году Россию постигла великая

беда в виде нашествия Наполеона, Трифон Добряков счел нужным передать драгоценные мощи Императору Александру I. По окончании войны частицы мощей св. мч. Трифона были с почестями вновь внесены в храм св. Трифона в Напрудном.

4. Святой правитель Петр I (Негош) и его дипломат.

 Архимандрит Спиридон Филиппович

Перед нами еще одна судьба архимандрита-черногорца. Как и Стефан Вукотич (см. предыдущий очерк), Спиридон Филиппович работал «для привлечения к России долмацких и на островах жителей» и, неся службу на Российском флоте, участвовал во Второй Архипелагской экспедиции под командованием адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина. Кроме того, архимандрит Спиридон Филиппович был доверенным лицом черногорского правителя и митрополита Петра I (Негоша) и резидентом Российской Империи в Европе (прежде всего в европейской Турции).

Петр I Петрович Негош (1748–1830)

(Свт. Петр Цетинский)

Имя Петра I Петровича Негоша уже упоминалось нами. Поскольку в России этот святой, прославленный церковью как святитель Петр Путинский, известен не столь широко, как в Черногории, где его знает буквально каждый, необходимо посвятить хотя бы несколько слов этой ключевой фигуре в истории отношений России с Балканами.

Петр I Петрович Негош (1748–1830) – личность легендарная. Ему удалось сплотить черногорские и брдские племена, организовав мощный костяк единого сопротивления Порте.

Судьба его замечательна еще и тем, что из нее мы можем увидеть достойный пример подлинного служения собственному народу, при котором нет места ни личным амбициям, ни личным обидам. Без сомнения, именно этот путь самоотречения во благо своих подданных привел коронованного митрополита к святости.

Для Черногории совмещение духовного и светского правления было явлением распространенным. Петр I Петрович, представитель династии Негошей, был пострижен в монахи в двенадцать лет, а в семнадцать – рукоположен во иеродиакона. В сан митрополита его посвятил Сербский митрополит Моисей (Путник) в 1784 году. Едва заняв место верховного правителя, князь Петр отправляется в Россию – добиваться помощи от Императрицы Екатерины II. Несмотря на то, что визит был согласован заранее, князь Потемкин не допустил его до дворца и самым обидным образом выставил из Санкт-Петербурга. Среди возможных причин такого инцидента называют общение владыки с одним сербским генералом, числившегося у Потемкина в недоброжелателях, а также недавний визит владыки в Австрию. Так или иначе, пробыв всего три дня в столице, святитель был с помощью полиции насильственно посажен в карету, которую тут же погнали через Полоцк, сопровождая ее до самой границы Российской Империи.

Императрица, узнав о том, что владыку Петра не допустили до аудиенции, просила его вернуться, но тот, по приезде на родину, поклялся, что ноги его не будет в России. Тем не менее, владыка не мог допустить, чтобы личные обиды вредили народу, за который он держал ответ перед Богом. Поэтому, отвергая приглашение Императрицы, он прибавил: «Прошу Ее Величество знать, что я всегда буду предан русскому царскому престолу». По прибытии же на родину, Петр Цетинский сказал: «кто против России – тот против славян».

До нас дошло и его завещание, которое святитель Петр продиктовал черногорцам незадолго до своей кончины. В нем он по традиции назначал преемником своего племянника Раде, впоследствии митрополита, правителя Черногории, выдающегося реформатора и одного из самых чтимых поэтов сербской литературы. Завещание заканчивалось словами: «Да будет проклят и тот, кто бы покусился отвратить вас от верности благочестивой и христолюбивой России, и всякому, кто бы из вас черногорцев пошел против единоплеменной и единоверной нам России, дай Бог чтобы у него у живого отпало мясо от костей, и не было бы ему добра в этой жизни и в будущей».

Сохранилось также немало документов из переписки святителя Петра с российскими чиновниками, и везде в них неизменно присутствует дух верности единоверному русскому народу, везде ощущается решимость в любой момент подтвердить свои слова делом. Так, в письме русскому посланнику в Венеции А.С. Мордвинову владыка пишет:

«Черная Гора со времен еще предков наших имела и имеет чрезмерное усердие к России и во всяком

случае не упускала оное показывать, когда только российские дела того требовали, и теперь по нещастию нашему всегда были оставлены, обвинены и забвению преданы. Но ревность наша не престает пылать к оказанию услуг наших России и в настоящем случае и тем паче возборяется, чем скорее помышляем по единоверию и единокровию нашему с тем народом, за коего мы умереть готовы».

В небольшой и какой-то очень домашней Черногории всё на виду. Каждый шаг, каждое слово правителя сразу получают самую широкую огласку. Так, народ Черногории был свидетелем тому, как владыка Петр не единожды самолично водил войска против неприятеля. В 1796 году он дважды (у села Мартиничи в июле и у села Крусы в сентябре) разбивает турок. Узнав об этом, Екатерина II наградила святителя Петра орденом святого Александра Невского с бриллиантами[9 - Орден был послан в Цетинье Павлом I уже после смерти Императрицы.], а только что вступивший на трон Император Павел I послал в Цетине дополнительно для отличившихся в бою воинов Георгиевские награды и назначил ежегодное денежное вспоможение для Черногории. Император ценил рыцарское поведение.

После падения Венецианской республики в 1797 году приморские города Бока Которская и Будва отошли к Австрии. Австрийцы захотели захватить монастырь Подмайне (Подострог) в Будве, чтобы превратить резиденцию черногорских митрополитов в крепость. Созванное владыкой Петром вече не позволило им этого. Когда после этого австрийцы послали к владыке предложение купить монастыри Подмайне и Станевичи, они получили достойный ответ: «Засыпьте эти голые камни золотом, и тогда не удастся вам купить меня вашими деньгами… Что мы саблей добыли, то без сабли не отдадим, хоть бы до колен пролилась геройская кровь».

Но в отношениях с Россией случались и недоразумения. В 1804 году нашлись злопыхатели, оклеветавшие владыку перед русским Императором Александром I. Царь послал в Черногорию графа Марка Ивелича, родом происходившего из Боки Которской, и архимандрита Стефана Вучетича, черногорского посланника при русском дворе. Они везли с собой письмо Святейшего Синода, в котором против владыки Петра выдвигались тяжкие обвинения, и по такому случаю ему предписывалось явиться на суд в Петербург. При этом архимандрит Стефан претендовал на то, чтобы заступить на место владыки.

Чтобы защитить доброе имя своего князя, черногорцы собрались на сход в Цетине. Они написали ответное послание, в котором отвергали обвинения как несправедливые и просили русского Императора прислать другого посланника, русского, чтобы тот мог разобраться во всем беспристрастно. Царь выполнил прошение, и прибывший вскоре новый посланник убедился в ложности выдвинутых обвинений. Митрополит Петр и старейшины поклялись в верности России, и прочные и добрые отношения с Россией были восстановлены. Перед приходом войск Наполеона это было исключительно важно как для России, так и для Черногории.

В 1805 году область Боко-ди-Каттара была передана австрийцами французам. Это было нарушением действовавшего соглашения с Россией, в котором было прописано, что в случае ухода из Которского залива Австрия не имеет права передавать Боко-ди-Каттара никакой другой стране. Область формально не была еще включена в состав Черногории и числилась под протекторатом Австрии. Собственно черногорцы населяли главным образом горные районы нынешней Черногории. Жители области Боко-ди-Каттара, не желая отдаваться во власть французов, объединились с черногорцами и перешли под власть митрополита Петра. Тем временем действия Наполеона не оставляли сомнений, что французы будут стремиться захватить Далмацию и все прилежащие земли. Соответственно, статус Черногории для России усиливался многократно.

Через тайного советника Сандковского владыке была послана финансовая поддержка в размере 3000 дукатов. По поводу включения области Боко-ди-Каттара в состав Черногории был сделан запрос в Петербург, и после полученного одобрения черногорцы спустились из горных областей в приморские города. Когда русские корабли вошли в залив, над портом был поднят флаг России. Русская эскадра под командованием адмирала Сенявина приняла в свой состав черногорцев в качестве морской пехоты. А об умении черногорцев сражаться говорит уже тот факт, что Далмация была в то время едва ли не единственным местом в Европе, где Наполеон терпел поражение.

Весной 1806 года была предпринята совместная операция в Дубровнике. Вице-адмирал Д.Н. Сенявин подошел к крепости с моря, а святитель Петр отрезал путь отступления французам с суши. 5 июня русские с черногорцами одержали здесь окончательную победу. В сентябре соединенные отряды русских и черногорцев разбили армию наполеоновского маршала Мармона. В ноябре 1806 года был взят о. Корчула, о котором мы писали в предыдущем очерке. Там вскользь упоминалось об отличившемся в боях брате св. митрополита Петра Савве. Он был награжден русским орденом св. Георгия 4-й степени. А самому владыке Император Александр I пожаловал белый клобук с алмазным крестом.

Как видно из документов, на кораблях находились и черногорские священники. В их числе нес свою службу и отец Спиридон Филиппович. Являясь фактически дипломатом высокого ранга, Спиридон Филиппович на протяжении все своей жизни оставался верным курсу, выбранному Петром I Негошем: словом и делом помогать России «по единоверию и единокровию с тем народом, за коего мы умереть готовы». За верность в служении архимандрит получил очень высокие, уникальные для своего времени награды: орден св. Владимира 3-й ст., митру, вышитую золотом, из Кабинета Е. И. В. ценой в 500 рублей, золотой наперсный крест, украшенный брильянтами, из Кабинета Е. И. В. ценой в 2000 рублей, орден св. Анны 2-й ст., украшенный брильянтами, из Кабинета Е. И. В. ценой в 2000 рублей и другие.

Так же, как и архимандрит Стефан (Вукотич), за участие в кампании 1806 года отец Спиридон был пожалован золотым наперсным крестом. И точно так же он просил разрешения носить его на Георгиевской ленте. Рапорт архимандрита Спиридона (Филипповича) от 26 июля 1808 года на имя военного министра графа А.А. Аракчеева хранится в Российском военно-историческом архиве:

«За сражение против французов в конце 1806 года, бывших на островах Курцоле и Брацце, Всемилостивейше награжден я золотым крестом с таковою же цепью для ношения на персях, который при отношении Вашего Сиятельства от 22 числа сего июля удостоился я получить. Благоговея глубочайшею признательностью ко Всемилостивейшему Государю Императору за все излиянные на меня Высоко-Монаршие милости, в том числе и за сей священный дар, осмеливаюсь при всем том представить на благоусмотрение и уважение Вашего Сиятельства нижеследующее:

В списках чинах, рекомендованных за отличие при изъясненном случае, показан я был иеромонахом; посему и крест Высочайше назначен в награду мне такой, какие обыкновенно белому духовенству даваемы бывают. Поелику же я имею сан архимандрита и украшен от Высочайших щедрот знаменитым орденом 3-й степени Святого Равноапостольного Князя Владимира, то сей последний препровожденный от Вашего Сиятельства крест на золотой цепи не может быть соответствен как носимому мною такового по архимандричьему сану, так и Всемилостивейшее пожалованному ордену; и для того не угодно ли будет Вашему Сиятельству учинить свое благораспоряжение о перемене сего знака в сообраздность описанным мною уважениям, и как оный определен мне в награду за военный подвиг, то я всепокорнейше прошу Вашего Сиятельства исходатайствовать мне у Всемилостивейшего Государя позволения носить оный, по примеру других духовных лиц, удостоенных за воинские дела подобных наград, на ленте Военному Ордену Святого Победоносца Георгия присвоенной. С глубочайшим к особе

Вашей высокопочитанием честь имею быть, милостивый государь, Вашего Сиятельства покорный слуга архимандрит Спиридон Филиппович». Прошение архимандрита было уважено. В 1809–1814 годах Спиридон находился в Европе, в частности в Триесте и Вене, где имел встречу с Императором Александром I.