Три главные темы человечества

– Для чего?

– Ну ткань отрезать, нитку, пряжу, стебли, да мало ли чего можно ножницами сделать! Тебе, городской, не понять. У нас везде ножницы, валяются, висят, стоят воткнутыми. Не знаю, сколько их в доме всего. Наверное, миллион, в каждой комнате.

– Откуда вы их берете столько?

– Мы?! Откуда я знаю, откуда они берутся эти ножницы. Оттуда же, откуда чемоданы с плечиками!

– Так значит, они есть?

– Ой, все! Я тебе позвонила не для того, чтоб твои тупые плоские шуточки слушать, а посоветоваться. Что мне делать? Я боюсь. Я теперь что-то очень боюсь.

– Боишься, что придется сестру нянчить?

– Да нет. Эта лошадка пусть сама уже как-нибудь жизни учится, рано или поздно она останется с этим миром наедине, и чем раньше, тем лучше. Как-нибудь выплывет, не пропадет. Я за маму боюсь, что с ней будет, когда одна останется? Этот идиотский дом совершенно не подходит для пожилого человека, там столько мест, где можно споткнуться и упасть. А если вдруг упадет? Шейку бедра сломает, и что мне тогда делать? Мелкая о себе-то позаботиться не в состоянии. Возвращаться я тоже не хочу. Я столько пахала ради чего, чтобы вернуться туда, но теперь уже образованная?

– Образованная, натраханная, при деньгах! Проведешь старость в деревне, почему нет?

– Какую еще старость?

– Ну ты не знаешь, просто тут у нас в городе год за пять. Уехала в семнадцать, вернулась в сорок два. Ха-ха-ха!

– Иди, пожалуйста, в задницу поскорей. Я тебе говорю, что мне страшно, это все серьезно, а ты токсичничаешь. Конечно, куда тебе меня понять!

– Да все я понимаю, ну стараюсь по крайней мере. Что ж теперь, давай вместе бояться! Легче что ли, будет. Ты сама мне не договариваешь чего-то, а сама понимания ждешь.

– Опять ты с этими чемоданами!

– Да, именно! Ты не чувствуешь, насколько ты открыто говоришь про сестру, про мать, цветочки-ягодки, тюки, а как про чемоданы и плечики, сразу сливаешь, сразу! Ну что я, дура по-твоему? Прочитай-ка мне еще раз, что там было? Если тебе скрывать нечего.

– Уф. « Буквально позавчера была просто катастрофа с чемоданом на чердаке. Представляешь, когда это началось, эти чемоданы, навалившись на дверь, отворили ее, и вывалились на лестницу, все там перегородив! Пришлось перебираться через эти кучи, чтобы попасть на чердак и отыскать поскорее настоящий.»

– Стоп, не поняла. Еще раз.

– Ты издеваешься?

– Да. Нет. Читай!

– « Буквально позавчера была просто катастрофа с чемоданом на чердаке. Представляешь, когда это началось, эти чемоданы, навалившись на дверь, отворили ее, и вывалились на лестницу, все там перегородив! Пришлось перебираться через эти кучи, чтобы попасть на чердак и отыскать поскорее настоящий.»

– Тебе не кажется, что она слишком часто употребляет слово «эти»? Не сказать, что такой уж у нее безупречный слог!

– Ты издеваешься?!

– Молчу-молчу, ладно. Просто я вообще не понимаю, что она пишет. Что-то началось, что началось? Почему катастрофа? А главное, что значит «настоящий»? У вас там дождь из этих чемоданов что ли пошел? Затопило чемоданами чердак? Если вы понимаете, о чем я…

– Не понимаю, я уже устала от тебя, если честно.

– Ну послушай, «затопило чердак чемоданами», ну в смысле твоей сестре! Ха-ха-ха! Ну типа повернулась она на них!

– Да-да, потрясающе.

– Да ну тебя, зануда. И главное во всем этом – найти настоящий чемодан! В смысле, а остальные что, не настоящие? Есть один настоящий чемодан, и там у вас идет дождь из каких-то ненастоящих?

– Да откуда я знаю.

– Может, это у вас какие-то шифровки такие. Вдруг, письмо попадет в чужие руки, да? Я угадала?

– Да-да, это шифр, все верно.

– Нет, правда угадала? Да?

– Да.

– И что это значит?

– Это так, глупости.

– Ну скажи.

– Отстань, это все ерунда.

– А плечики? Тоже шифр?

– Нет, плечики правда сжигаем в печи. Это наказание за то, что упали с вешалки.

– Ну серьезно!

– Я серьезно! У нас, знаешь, дрова покупать денег не было! Сами заготавливали, а если не хватает, то я тебя уверяю, что даже такая сука как ты что угодно сожжет, лишь бы от холода не сдохнуть!

– Тебе бы пошло, если б ты говорила «окочуриться», я прям вижу это!

– Я вижу как ты в жопу идешь прямо сейчас.

– Я бы тебе посоветовала что-нибудь дельное, но ты темнишь, а мысли я читать не умею. Если там шифровка какая-то, значит, дело – не пустяк, что-то важное и очень такое деликатное. Больше, чем уверена, что именно в этом вся проблема, а не в том, что твоей сестре всякая дурь по ночам мерещится. Между прочим, это я обижаться должна! Когда тебе некуда было идти, я тебя тащила ночевать к себе, когда тебе нечего было есть, покупала тебе макароны с сосисками, и даже ухажера своего тебе отдала! Я заслужила как минимум, чтобы ты мне сказала: «Извини, это слишком личное, я не могу тебе рассказать, не задавай вопросов, просто знай, что мне страшно и тревожно.» И не стала бы я ни лишних вопросов задавать, ни глумиться над тобой! Да, конечно, мне было бы интересно и любопытно, не каждый день встретишь бумажные письма с зашифрованными посланиями, да еще вот такими интригующими, ну да уж пережила бы как-нибудь!

– Да ну какие шифровки, а!

– В смысле? Это не шифровка?

– Нет.

– А что тогда? Расскажешь?

– Я не могу. Я правда не могу. Я даже тебе не могу.

– Хорошо, не рассказывай. Я теперь просто сдохну от любопытства! Скажи хотя бы, почему нельзя рассказать? Ну это слишком личное, слишком семейное, может постыдное что-то, а то и вообще криминал? Ну знаешь, бывают, действительно, моменты, когда сор выносить из дому ни к чему. Или как вы там говорите? Из хаты? Прости.

– Я не могу тебе рассказать про чемоданы и про плечики, потому что это слишком странное. Ну то есть, ты не поймешь. Никто не поймет, не то что это какая-то сельская тема или что. Просто это…