Сад между мирами

– Хей, на самом деле меня здесь быть НЕ должно, понимаешь? Еще вчера я находился в Париже, а сегодня утром проснулся посреди парка в другой стране, весь побитый, как пес. Без малейшего понятия как, почему и зачем. Буду безмерно благодарен, если ты теперь поможешь мне и отыщешь рабочий телефон или хотя бы выход отсюда. У меня совсем нет времени.

Билли молчала несколько секунд с невозмутимым выражением лица. Затем повела бровью, что-то шмыгнула себе под нос и скомандовала "За мной!" Вот так мы перешли на ты.

Она согласилась вывести меня на ту сторону забора, но прежде оставит растение в "надежном месте".

– Опять куда-то топать? Мои ноги просто не выдержат.

– Угнаться за мной смогли и это смогут.

Невыносимо. Мало того, что день начался по-дурацки, так и все люди, с кем ни заговорю, странные и не спешат на помощь.

– А это точно Америка?

В отличие от Шима, она не интересовалась ни моей карьерой, ни личной жизнью, ни уж тем более хобби. Наша молчаливая прогулка заставила погрузиться в мысли о прошлом и тут же испортить самому себе настроение. Перед глазами мелькало лицо Эрики, которая ушла от меня почти месяц назад. С тех пор все пошло кувырком и пьяные барные встречи постепенно входили в привычку.

"Лучше бы не вспоминать ничего!"

К сожалению, волшебного пульта, стирающего память у меня с собой не оказалось. Нужно просто переключиться на что-нибудь другое. Или на кого-нибудь…

– Слушай, Билли, – начал я разговор. – объяснишь зачем ты украла растение?

– Мы с дедушкой собираем особые виды цветов с разных островов. Конкретно этот – цветок изумрудной лозы. Его еще называют Нефритовый цветок – редкий вид древесной лианы из тропических лесов Филиппин. Недавно этот вид появился здесь для культивирования.

– И ты решила, что сама с ним справишься лучше?

– Ты не понимаешь, что оно значит для меня… Нам сюда! – девушка схватила мою руку и резко свернула в чащу, уйдя от разговора.

Мы продирались сквозь густые заросли малины, сплетенные между собой в один длинный, тернистый туннель. Места в нем едва хватало на одного, но так как Билли крепко ухватилась за меня и не отпускала, я сгорбился, сощурил глаза, закрыл большую часть лица рукой и послушно следовал за ней. Вместо того, чтобы выбраться из парка, я уходил все дальше вглубь, минуя стену колючек, булыжники и странных насекомых.

"Ай, оу, можно поосторожней", – вскрикнул я, когда ежевичная ветка вонзила два шипа в левую ладонь, оставив за собой покрасневшую царапину. Но сумасбродная девчонка не ответила и ускорила шаг, будто мы бежали от опасного зверя. И зачем только связался с ней?

"Пришли".

Если по всему парку проходили асфальтированные аллеи, заборчики, а вдоль них скамейки с фонарями, то здесь сформировался кусочек дикой природы. Большую поляну окружали вплотную рассаженные дубы с массивными стволами, изумрудные ели и кедровые сосны непривычно высокого роста. С ветки на ветку перепрыгивали белки и бурундуки, осыпая еловыми иголками все вокруг. А в мшистом пеньке и вовсе прорыла себе норку лисица!

– Где это мы?

– В закрытой части рощи, – вполголоса прошептала она, боясь то ли напугать зверей, то ли привлечь внимание посторонних ушей. – Ты можешь подождать меня здесь. Я только отнесу растение кое-куда и вернусь. Не попадись ворчуну-барсуку.

– Оставляешь меня одного? Здесь?

– Прости, не могу поступить иначе.

С этими словами Билли ринулась за ели и на этот раз не дала себя догнать.

"De plus en plus еtrange".

(Все чуднее и странноватей)

Я остался один и попытался сконцентрироваться на текущей ситуации и плане по возвращению домой. Вынул конверт и еще раз осмотрел его. Совсем не помню, как писал это и что за послания внутри. Так, сегодня четырнадцатое…Нет, уже пятнадцатое мая. Значит, открыть я его смогу только двадцать второго. Отец наверняка переживает и уже поставил на уши всю жандармерию города или еще хуже – позвонил матери и взволновал ее понапрасну. А заголовки газет вовсю кричат:

"Знаменитый теннисист пропал перед главными соревнованиями страны! В последний раз его видели пьяным в баре…"

Или еще хуже:

"Натан Леруа боится проиграть Жаку Пьеро – своему противнику номер один?"

Через три недели состоится турнир, где мне предстоит непростая схватка за титул чемпиона Франции. Если все пройдет гладко, то в следующем году отправлюсь на Олимпийские игры в Токио представлять свою страну. Несколько лет назад я чуть было не взял первое место в одиночном разряде, но в последний момент нелепо уступил победу шведу-левше. Звание “Первой ракетки мира” возбуждало и завораживало, приоткрывало занавес в совершенно другую реальность. Я смогу доказать себе и всему миру талант и упорство. Показать себя. Завоевать славу и уважение. Стать вторым Жан-Филиппом Гасьеном или даже лучше.

“Нужно срочно вернуться!”

Навязанная самому себе мотивация подействовала и я начал лучше соображать. Хорошо, пойдем по порядку. Вчера мы с Михаэлем, как обычно, встретились на углу бульвара Монпарнас и Севр, зашли в бар. На входе я поздоровался с приглянувшийся мне официанткой Тиной, а друг как обычно поболтал с барменом. Тот налил четыре шота виски, за ним были какие-то коктейли, а после полуночи задница Тины оказалась в моей руке. После помню песню GRIPSY KINGS, драку Михаэля с каким-то геем, пошел дождь и… Ничего. Что могло случиться после? Самолет из Парижа в Нью-Йорк летел бы часов девять, если не больше, а с учетом разницы во времени. Да и не пустили бы меня (или нас) на борт в таком состоянии. А главное – кто стоит за всем этим? Враги? Конкуренты? Эрика? Бред.

От построения догадок меня отвлекло не дружелюбное животное. Серое, с полосатой мордой, оно приближалось с громким сопением и фырканьем. Что там Билли говорила про барсука? Я запрыгнул на пенек, из которого выбежала худенькая лиса с ярко-бронзовой шерстью и скрылась среди ягодных зарослей. В тот момент длинная заноза вошла мне в пятку.

"Да чтоб тебя, дурацкая природа!”

"А ну кыш! Убирайся отсюда", – вмешалась Билли.

Животное послушно оставило пенек в покое и сбежало, оставив нас наедине. Когда Билли вернулась ее было трудно узнать: мешковатая спортивная одежда сменилась на светло-голубое тканевое платье, волосы аккуратно заплетены в две короткие косички, а обувь и вовсе пропала. На коленке появился самодельный пластырь из подорожника.

– Я и тебе такой взяла! – воскликнула она и подошла ближе.

Делая вид, что не замечает моего удивления, девушка взяла мою руку и приложила кусочек листа к ладони, крепко обвязав лейкопластырем, прямо как то растение.

– Что этому барсуку было нужно?

– Да не обращай внимания, он любит тут всех шугать.

– Всех? Много кого сюда приводишь? – спросил я и вынул деревянную иголку из пятки.

– Заходят иногда туристы или рейнджеры парка. Саймон же всех отсюда гонит, кроме меня.

– В чем же секрет?

– В понимании животного мира.

– Все ясно. А почему ты без обуви?

– Так удобней. Да и решила тебе подыграть.

В конце концов, после всего этого сумбурного приключения, Билли, как и обещала, отвела меня к выходу. Солнце уже стремилось к горизонту, когда мы оказались у той самой оранжереи, где случайно встретились. Но на этот раз входить не стали, а обошли с правой стороны и через узкую тропинку вышли к большому отверстию в каменном заборе.

– А официального входа здесь принципиально нет? – возмущаюсь я и представляю что нужно будет еще как-то пройти через клумбы с розами.

– Так ведь интересней, – пожимает плечами девушка.

Я спешно прощаюсь с ней и выхожу на оживленную Вашингтон-авеню.