Сад между мирами

“Главное, что он ответил, а значит – жив. Уже хорошо. Вернусь домой и все разъяснится”, – подумал я и покинул “смотровую площадку”.

Марк что-то набирал на своем стационарном компьютере, когда я вернулся в его кабинет. Рослый мужчина под метр девяносто сидел, сгорбившись, над монитором и двумя пальцами громко стучал по клавишам, будто они сделаны из стали. Ему было за сорок и с техникой он так и не подружился. Словно прочитав мои мысли, начальник отдела по защите прав французских граждан стукнул кулаком по столу:

– На том свете видал я эту цифровизацию! Дурацкий интернет захватил мир.

Я невольно вспомнил вчерашний разговор с тем парнем из парка и флешмобом против техники. Марку бы там наверняка понравилось. Извинившись, он тучно поднялся из-за стола, отхлебнул кофе из своей огромной кружки “Старбакс” и проводил меня на следующие процедуры. Выходя из кабинета, я заметил надпись, вытатуированную на его шее: “Vivre est nocif”.

После пяти часов беготни по этажам, разговоров с разными людьми, литра кофе и муторного ожидания я получаю хорошую новость с родины: отец оплатил билет на самолет фирмы “Эир Франс”, и уже СЕГОДНЯ вечером я смогу вылететь из страны с бланком от консульства вместо паспорта. А там разобраться в случившимся, поговорить с Михаэлем и узнать, куда пропала моя мать.

15:40

– У вас есть возможность добраться до аэропорта? – поинтересовался Марк Корнелли, догнавший меня у выхода.

– На самом деле нет, но я что-нибудь придумаю.

– Не нужно тут думать. Я сам отвезу вас по поручению консульства. Ваш вылет в 21:50. Мы встретимся здесь в 19:30. – отчеканил самый отзывчивый сотрудник этого места.

– Хорошо! Даже не знаю, как вас отблагодарить…

– Это моя работа месье. До встречи!

Он вернулся обратно, а мне ничего не оставалось делать, как еще четыре часа где-то проваландаться. На улице царила угнетающая жара. Казалось, асфальт вот-вот расплавится и растечется по городу, а соседние здания обрушатся, словно кусочки расплавленного шоколада. Мозг и без того закипал и бурлил от недавних событий. Единственным спасением в округе оказался Сентрал-парк – один из крупнейших и известнейших парков в мире. Ровно вырезанный прямоугольник между 59-й и 110-й улицей протяженностью четыре километра – оазис посреди душного Нью-Йорка и “зеленые легкие” Манхэттена. Я перешел дорогу и сразу оказался в самом парке, у одного из искусственных озер. Духота постепенно улетучивалась и волнение отступало. На оживленных улицах я всегда чувствовал себя жертвой. Вечно спешащий поток, шум сирен, рев мотоциклов, лай собак, клаксоны машин и велосипедов, плач детей, агрессия со стороны – все это заставляло меня вздрагивать и волноваться, чаще всего беспричинно. Долгие годы, проведенные в одних и тех же местах родного городка Во-ле-Пениль, я держался подальше от реального мира, не любил путешествовать и первым заводить разговоры с незнакомцами. Моим мирком были спортивные залы с беговыми дорожками и теннисными столами. Но после ряда выигранных соревнований меня все чаще узнавали и приглашали на разные турниры. Мы с семьей стали ездить по стране, а с 2016 года и вовсе переезжали в города, с каждым разом все крупнее и крупнее. Мой мир расширился до собственной команды, спонсоров, огромных спортивных залов с профессиональным оборудованием, автобусов, перевозивших толпы таких же спортсменов, гостиниц и отелей, наполненных фотографами и журналистами. Рейтинг FFTT непрерывно рос. Параллельно мне открывался новый, неизвестный до этого мир развлечений, новых открытий, богатства, известности и, конечно, девушек.

Сам того не заметив, я обогнул озеро и вышел на Бридл Пат, где образовались масштабные серо-зеленые корты. Только это был ненавистный мною большой теннис. Незнающие люди постоянно путают его с пинг-понгом, ставя второй вид спорта ниже. Как будто он легче! Сами бы попробовали отбивать мячик, летящий со скоростью 200 километров в час. И не просто отбить, а плавно подхватить его ракеткой, умело закрутить и передать на ту сторону сетки так, чтобы соперник облажался. Помимо этой простой схемы есть еще тысячи нюансов: какой прием использовал соперник, в какой угол стола полетит мяч, крученый он или нет, какой удар использовать, какой стороной ракетки бить, куда поставить пальцы и так далее. Со временем я научился не спорить с людьми, а говорить одну волшебную фразу: “Давай каждый останется при своем мнении”. Этот метод оказался эффективным против споров всяких недотеп. Не опускаться же до их уровня!

Быстрым шагом я направился по Запад Драйв, обошел двенадцать бейсбольных полей и вышел к Ист Мидоу, где вовсю загорали отдыхающие. Полуголые девушки в ярких купальниках с логотипом какой-то неизвестной марки бесплатно раздавали пиво желающим и предлагали продегустировать их другие товары. Отбросив стеснение, я направился к промоутерам и отведал сушеной рыбки, бобов, кальмаров и запеченных водорослей. Когда корзинки с морскими лакомствами почти опустели, девушка начала что-то лепетать на ломаном английском, размахивая руками. Тогда я прихватил с собой банку холодного пива, извинился и сделал ноги. Оно оказалось безалкогольным.

“Ну хоть чем-то наполнил желудок”.

19:07

Больше трех часов я болтался по Сентрал-парку, то там, то здесь находя бесплатную еду. В зоопарке ее было полно! Лоточки с попкорном и сладкой ватой устаревали и на смену им приходили новые вкусности: жареное мороженое, карамельные хот-доги, японское желе, печенье с насекомыми внутри (китайские изощренности давно расползлись по разным уголкам мира). Многие продавцы давали на пробу свои “шедевры”, чем я и воспользовался. Только вот жареного кузнечика зря попробовал. После него в животе все будто свернулось и ужин из разношерстных блюд просился наружу.

Когда стрелка часов на входе перевалила за семь, я отправился обратно к консульству Франции, где должен встретится с Марком. Так как зоопарк находился на другом конце парка, я вышел на Пятую авеню, поймал машину, вкратце описал ситуацию и заставил водителя довезти меня до 91-ой улицы. В это время на дорогах творится настоящий ад! Жуткие пробки окутывают город, неся за собой тонны напряжения, недовольства и ядовитого газа. Я знал, что водители чаще страдают неврологическими заболеваниями, остеохондрозом, сколиозом, болезнями сердца и глаз. Адские железные создания портят жизни не только окружающим, но и своим же хозяевам. Поэтому старался реже водить, несмотря на то, что в моем гараже стоял новенький красный “Ягуар”, купленный от нечего делать.

Через полчаса нам удалось продраться сквозь автомобильное стадо. Я вышел за несколько улиц до места встречи и трусцой побежал вверх, опаздывая уже на десять минут. К счастью, Марк Корнелли ждал меня на парковке, опираясь на белый “Ауди”, явно не моложе 2005 года.

– Я уж подумал, что ты пешком отправился! – поприветствовал меня новый знакомый, беспардонно перейдя на ты.

Но у нас с ним как-то сразу заладилось и я не обратил на это внимания.

– Пробки у вас тут дикие. Легче пешком передвигаться.

– Ты просто не знаешь лазейки, – уверенно проговорил Марк и мы отправились в путь.

Да, в отличие от меня, этот великан знал тут каждый клочок земли. Старенький “Ауди” повез нас вдоль пролива Ист-Ривер, затем по тоннелю Куинс Мидтаун, который соединял собой Манхэттен и Куинс, проходящий под проливом. Тоннель разделён на две секции, в каждой из которых имеется по две полосы движения. Оттого, что мы ехали над водой почти два километра становилось не по себе.

– Да не дрейфь! – заметил мою нервозность Марк. – Скоро окажемся снова на материке. Когда ты еще прокатишься по этим дорогам? В Нью-Йорке не часто ведь бываешь?

– Только по делам. Я никогда не стремился жить в Штатах. Несмотря на то, что здесь больше места и плотность населения не такая большая, Франция остается для меня родным уголком.

– Понимаю. Как там сейчас?

– Не так как раньше. Переехав в столицу, я надеялся увидеть картинку из фильмов: дружелюбные французы в беретах и с багетами подмышку, художники вдоль мостов, красивые дамы в платьях, на каждом углу булочные и винные магазинчики, повсюду уютные тематические кофе и кондитерские…

– Но?

– Но все оказалось не так. Прошлый Париж, город любви, куда-то подевался. Многочисленные пекарни сменились на табачные забегаловки, каждая вторая девушка – псевдо-феминистка или переодетый мужчина, окружные районы заполонили маргиналы и беженцы, которые теперь яростно отстаивают свои права. Культурные мероприятия сменяются ежедневными забастовками и демонстрациями. Люди акцентируют внимание только на плохом. Я бы не отправился туда на медовый месяц.

– А я бы вовсе не женился! – твердо заявил Марк. – Сейчас уже не найти нормальную, достойную женщину. У всех в головах ерунда какая-то. Что во Франции, что здесь. Все они падки на деньги и роскошную жизнь. Или вовсе отстаивают позицию свободных отношений, сами зарабатывают миллионы и втаптывают мужчин в грязь. Куда это годиться?

“Именно поэтому пришлось расстаться с Эрикой”, – подумал я, но не произнес вслух.

За полтора часа, что мы провели в дороге, я узнал о Марке почти всю его биографию:

Уроженец Тулузы – столицы региона Пиренеи на юге Франции, разделенная пополам рекой Гаронна и расположенная близ границы с Испанией, выходец семьи виноделов. В 19 лет бросил семейное ремесло и переехал в Лимож, где поступил в полицейскую академию и впоследствии работал в сыскной полиции. Был женат и даже успел завести ребенка. К тридцати годам он получил место в жандармерии Лиможа. Вместе с этим схлопотал три ранения. После чего ушел из полиции и продолжил строить карьеру в посольстве Франции. Год назад развелся и был переведен в Нью-Йорк по собственному желанию. Теперь же Марк из-за своей неудавшиеся семьи осуждает женщин и всех вокруг за одно. Работа стала для него единственным смыслом жизни, но только вот она не вечна.

Ровно в девять мы были у воздушной гавани Джона Кеннеди. Оставалось несколько минут до конца регистрации. Мы успели, после чего Марк вызвался подождать посадку со мной.

Кофейни в зоне ожидания были переполнены, как и всегда. Марк взял два стаканчика капучино на вынос и присел рядом со мной на железный стул. Как вдруг послышались крики. Молодой парень хипстерской внешности устроил драку с охранниками и пытался прорваться на посадку. Отчаянное сопротивление, горящие глаза, слюни во все стороны.

“Отпустите меня! Вы не понимаете!”

“Меня там ждут!”

“Еще рано! Еще рано…”

Последнюю фразу я так и не смог понять. Рано для чего? Посадка в Бостон уже закончилась. Ни сотрудники аэропорта, ни пассажиры, никто из присутствующих не обращал внимания на инцидент. Два охранника, скорей похожие на два специально обученных буйвола, в черных костюмах и очках, скрутили бедолагу и потащили в другой терминал.

“Не обращай внимания. Не могут смириться со своей судьбой”, – равнодушно прокомментировал мой сопровождающий.

21:20

Посадка на рейс Нью-Йорк – Париж. Марк дошел со мной до пункта контроля и помог решить все вопросы, объяснил ситуацию и предоставил необходимые документы. Когда все уладилось, он с чистой совестью отправил меня домой.

21:40

Аэробус подъехал к бортовому трапу и толпа пассажиров ринулась в железную птицу гигантских размеров. Людишки щемились так, будто сейчас им предстоит бойня за место. Мое же спряталось почти в самом конце, рядом с туалетами.

“Ну спасибо и на том, папа!”

Усталое тело рухнуло на мягкое кресло в фирменных темно-синих цветах авиалиний. Я и раньше летал в этих самолетах, но всегда занимал бизнес-класс. Сон надвигался с невероятной скоростью и через пятнадцать минут после вылета самолета полностью одолел мой разум. К счастью, соседи оказались тихие – пожилая американская парочка общалась только жестами и читала слова друг друга по губам. Сквозь дремоту я видел обрывки разных событий из жизни, из сериалов, мрачные картины будущего и вдруг в подсознании всплыло лицо той загадочной девушки. Билли…

Глава четвертая

Первое письмо

Любопытство – извечный грех человека.