Окно призрака

– Ага, присмотрись внимательнее. Какая фея вернет мне былое великолепие?

Аккуратно взяв Юэна за подбородок, Бернард приблизился к его лицу. От этого неожиданного действия Юэн вздрогнул и затаил дыхание, приподняв руки. Зеленые глаза, оказавшиеся так близко, снова напомнили сочную летнюю зелень. И все же, кто там знает, что мог вытворить его отец? Можно ли разглядеть во взгляде скрытое безумие или жестокость? С серьезным видом эксперта оценивая масштаб трагедии, Бернард повернул голову Юэну в одну сторону, затем в другую.

– Не томите, док, говорите начистоту: сколько мне осталось? – сглотнув, тихо спросил Юэн и поймал взгляд Бернарда.

– Лет шестьдесят, полагаю, – ответил Бернард, отпустив его подбородок. – Всего лишь небольшой отек, который можно быстрее снять, если приложить лед.

Юэн повернул голову, отводя взгляд вниз и в сторону, кончиками пальцев одной руки коснулся стола, а другой рукой драматично прикрыл рот.

– Звучит ужасно, – упадническим тоном произнес он. – Только не сообщайте об этом моей семье. Я хочу, чтобы они запомнили меня жизнерадостным и красивым.

Однако шутка не оказала на Бернарда эффекта, которого ожидал Юэн. Более того, что-то в его словах словно повергло фотографа в угрюмо-задумчивое состояние, холодность и отстраненность отразились в его глазах. Он сказал, что принесет лед, и вышел из студии.

«Ладно, хватит на сегодня скверных шуток».

Выкинув окровавленные кусочки ваты в мусорное ведро под столом, Юэн подошел к зеркалу, висящему на стене по соседству с фотографиями. Нос действительно чуть припух и порозовел – с виду ничего критичного, да и по ощущениям все нормально, разве что только немного побаливал до сих пор. Юэн провел пальцем по ссадине на скуле, облизнул губы, нащупав языком маленькую болячку.

«Бывало и хуже, – сказал он своему отражению. – Но мы с тобой хорошо справляемся».

За спиной зеркального двойника – помещение, которому Юэн в первый день дал название клетка-аквариум. Не зря возникло плохое предчувствие с этим заваленным хламом местом. Он как знал, что что-то должно произойти, и… в который раз проигнорировал свою интуицию.

Интересно, размышлял Юэн, насколько близка к правде та история с душами мертвых и зеркалами? Традиция, которой придерживался хозяин бюро ритуальных услуг Виктор Чилтон, звучала как детская страшилка, которая могла вызвать какой-то суеверный страх лет десять-двенадцать назад, но сейчас, в современном мире, воспринималась просто как очередная мистическая история, прочитанная на просторах сети. Бояться призраков уже не актуально.

Стоя перед зеркалом, Юэн открыл было рот, чтобы поразмышлять вслух, однако дверь в студию отворилась и вернулся Бернард с пакетом в руках. Взглянув на Юэна, он саркастически улыбнулся краешком губ.

– Отражение в зеркале – самый лучший собеседник, да?

– Не то чтобы лучший, но, определенно, приятный, – поправил Юэн. – Всегда выслушает и ничего не съязвит в ответ. Еще и симпатичный.

– Дико извиняюсь, если прервал самый волнительный и приятный разговор в твоей жизни, но, собственно, вот, – сказал Бернард и протянул обернутый в ткань пакет, характерно позвякивающий кусочками льда.

Юэн вернулся в кресло за рабочим столом и, откинувшись на спинку, приложил лед к припухшему носу. Бернард остался стоять около зеркала.

– Только не говори, что тебе пришлось спускаться в морг и отнимать у покойников лед, который их охлаждает. Или как там все функционирует, я не знаю.

– Вообще-то, не совсем верно называть то место моргом, – начал Бернард, смотря на развешанные на стене фотографии, – так как здесь не проводится вскрытие, не уточняется диагноз, не определяется, умер ли человек естественной смертью или имела место смерть насильственная. Морги обычно располагаются при медицинских учреждениях в патологоанатомическом отделении или в отделении судебно-медицинской экспертизы. Есть еще места, где хранятся неопознанные трупы. А бюро ритуальных услуг с холодильной камерой ни к чему из этого не относится, хотя когда-то это здание было…

– Избавь меня, пожалуйста, от этих страшных речей о смерти и трупах, не менее страшных сложных слов и своего занудства, – перебил его Юэн, поправив пакет со льдом. – Я просто поинтересовался, откуда ты взял лед.

– Всего лишь заглянул в бюро к Чилтону, – отвлекшись от созерцания фотографий, которые и так имел достаточно времени рассматривать каждый день, ответил Бернард и, обойдя стол, подошел к Юэну. – У него всегда есть колотый лед для виски.

– Было бы лучше, если бы ты и виски прихватил, – горько вздохнув, сказал Юэн и убрал компресс. Затем аккуратно, хмурясь и прислушиваясь к своим ощущениям, потрогал нос. Тот был на месте.

Освободив кресло его законному владельцу, Юэн протянул лед Бернарду и задумчиво склонил голову набок.

– Кажется, я испачкал твою одежду, – заметил он, указывая на рукав толстовки Бернарда.

Там темнела пара небольших кровавых пятен. Бернард задумчиво покрутил перед собой руку, будто от этого движения пятна могли исчезнуть.

– Я бы на твоем месте сменил одежду, – посоветовал Юэн. – Если есть на что. Понимаю, что не очень заметно на темной ткани, но ходить с пятнами чужой крови на рукаве – это как-то не очень. И мне тоже не по себе оттого, что на тебе моя кровь.

– Хорошо, что заметил, – кивнул Бернард. – Теперь ее придется сжечь.

– Не это я имел в виду, но ладно. У тебя какая-то пиромания или что? – ухмыльнулся Юэн, вопросительно приподнимая бровь. – Кстати, весьма символично, что твое имя созвучно со словом «гореть»[1 - Cозвучно с английским словом «Burn» – гореть.] – Бернард, Берн. Бёрнс. Берни? «Меня сжигает ненависть, и я тоже сжигаю все на своем пути!» – пропел Юэн с улыбкой и откашлялся. Противоречивые эмоции, отразившиеся на лице Бернарда, могли говорить о том, что ему не понравился текст песни или у него индивидуальная непереносимость голоса Юэна. – Без распевки звучит ужасно, извиняюсь. Ладно, мы продолжим или как? – спросил он, кивнув в сторону клетки-аквариума.

– Я не эксплуатирую покалеченных работников, так что на сегодня все. Можешь идти домой, – ответил Бернард и забрал, наконец, пакет со льдом. – Оплачу тебе сегодня как за полный день.

– Мне приятна такая забота, но не стоит относиться ко мне как к инвалиду. Это во?первых. А во?вторых, могу я предложить собственный вариант, что именно возместит мне моральный и физический ущерб?

Бернард приподнял подбородок, едва заметно улыбнувшись краешками губ.

– Слушаю.

– Три шоколадных круассана, – сказал Юэн и для наглядности поднял три пальца.

– Ты хочешь три шоколадных круассана? – с сомнением переспросил Бернард, вероятно, полагая, что задел Юэна не только по носу.

– Именно. Из той пекарни на перекрестке.

Некоторое время Бернард молчал, обдумывая предложение. А чего тут думать? Юэну такой вариант казался более привлекательным, да и по затратам для самого хозяина студии выходило выгоднее. И что с того, что он захотел перекусить выпечкой? К тому же он где-то слышал, что в той пекарне появились круассаны с какой-то новой начинкой, может, удастся развести и на новинку?

– Хорошо, – кивнул Бернард, переместив пакет со льдом в другую руку. – Можем разобраться с этим прямо сейчас. Мне как раз нужно заехать на почту и забрать заказ для студии.

– Там много? Если да, то за дополнительный круассан я могу помочь тебе с заказом.

– Человек, работающий за еду, – усмехнулся Бернард. – Кажется, это идеально. Поехали.

За рулем Бернард помалкивал, а Юэн чувствовал, как его распирало желание о чем-нибудь спросить малообщительного фотографа, но надо было с осторожностью выбирать темы, сегодня он и так перегнул палку. Не хватало еще того, чтобы Бернард в порыве ярости вышвырнул его из машины прямо на ходу. Одежду он не поменял, и на левом рукаве его толстовки так и виднелись темные пятна.

– Тебе нравятся амулеты, да? – не выдержав, спросил Юэн.

– Амулеты? – переспросил Бернард и с полным непониманием посмотрел на своего пассажира.

Юэн кивком головы указал на заднее сиденье, где лежал рюкзак с прикрепленным к нему ловцом снов. Этот был другой, не тот, который Бернард нашел в коробке при наведении порядка в студии. Сколько их у него всего?..

– А, это, – устало произнес Бернард. – Не то чтобы нравились. Просто память об одном человеке.

– О матери? – выпалил Юэн и тут же мысленно себя отругал.

Он ведь пообещал себе весь остаток дня избегать любых критических упоминаний. А к таким он отнес упоминания родителей Бернарда. Иногда Юэн думал, что ему не помешало бы заиметь чуть-чуть тактичности. Иногда. В основном его все устраивало. Наверное, надо было просто брать деньги и уходить, однако внезапное желание отведать круассанов перевесило. Впрочем, Юэн недолго переживал по этому поводу, но за реакцией Бернарда проследил. Тот помрачнел и вперился взглядом в дорогу. Асфальт был еще влажным от прошедшего дождя, лужи разрослись. Бернард приблизился к рулю и выглядел так, будто передвигался на машине в полной темноте или густом тумане – осторожно, на ощупь.

– Да, – наконец ответил он.

«Я знаю, ты можешь сделать этот день еще хуже, – обратился Юэн сам к себе. – Но лучше не надо. Просто молчи».

Однако мысленно он все равно возвращался к своему новому знакомому, а по совместительству и шефу. Открыл студию с клеткой-аквариумом в здании похоронного бюро недалеко от старого кладбища – раз. Завешивает зеркала по просьбе суеверного гробовщика, когда кто-то умирает, – два. Носит с собой обереги, вероятно, верит в их защитные свойства – три. Мэр города общается с ним чуть ли не как с сыном – четыре. Впадает в какие-то странные кошмарные трансы – пять. Прямолинеен и способен на колкости – шесть. Иногда на неплохие шутки – семь. Носит два фотоаппарата и готов провести лекцию на час или даже больше о том, чем отличаются фотографии, сделанные на пленку и на цифру, – восемь. Может сильно врезать по лицу, но потом побежит за льдом или аптечкой – девять. А еще сиденья у него в машине удобные – десять?

Теперь, когда Юэн узнал этого человека получше, он уже не совсем тот Бернард Макхью – странноватый, нелюдимый фотограф. Каждый день что-то новое. Что будет дальше, если их общение продолжится?