Окно призрака

Бернард взялся за руль и вздохнул.

– Правильно ли я понимаю, ты хотел подискутировать о начинках?

Юэн улыбнулся.

– Как хорошо, что мы начали друг друга понимать.

– Восприятие субъективно. Ощущение от вкуса еды тоже разное.

– Вот об этом я и хотел бы поговорить.

– Серьезно?

Юэн вдруг фыркнул и закатил глаза.

– Будь проще. Я всего лишь хочу глупыми шутками разрядить обстановку. Ты чересчур хмурый.

Ненадолго прикрыв веки, Бернард вздохнул.

– Ладно. Мы поговорим, но в другой раз.

Юэн улыбнулся.

– Договорились, босс.

Уже отъехав, в окошке заднего вида Бернард заметил, как Юэн несколько секунд смотрел ему вслед, затем развернулся и пошел по улице. Бернард посмотрел на обернутый в салфетку круассан, который положил на пассажирское сиденье.

«Есть что-то странное в этом парне, – подумал он. – Несмотря на внешнюю открытость, уверен, он не спешит делиться своими истинными мыслями с первым встречным».

Внезапно Бернард заметил фигуру, стоявшую подозрительно близко к краю дороги по стойке смирно, с чем-то длинным, вроде лопаты, в руке. Что-то в этом человеке было не так, он выглядел лишним элементом в общей картине мира, инородным, словно пятно, которое по неосторожности появляется при проявке на фотографии. Его хотелось стереть. Еще хотелось отвернуться, но Бернард не мог оторвать взгляда от этого странного человека. Внутри все похолодело, накатила легкая тошнота.

«Что за?» – практически вслух произнес Бернард.

Он впитывал в себя отталкивающий образ, как впитывала фотобумага падающее на нее изображение с пленки. И картинка появилась в сознании только тогда, когда Бернард уже проехал мимо. У человека было бледное, ничего не выражающее лицо, которое прикрывала потрепанная соломенная шляпа. В руках он держал вилы, а по износившемуся, пыльному джинсовому комбинезону расползлись темные пятна. Чересчур странный прикид для городского жителя, однако когда Бернард посмотрел в зеркало заднего вида, человека на прежнем месте не оказалось.

* * *

Бернард испытывал противоречивые чувства, открывая утром дверь фотостудии. В ней будто что-то поменялось, и это вовсе не из-за того, что стало меньше хлама. Изменения произошли в его восприятии. Бернард вновь и вновь задавался вопросом: каково будет видеть здесь кого-то, кроме клиентов и периодически появляющегося Виктора Чилтона? Непривычно. Настолько непривычно, что он подумал: может, повесить записку о том, что его сегодня не будет? А спасет ли его перерыв на день-два? И почему он вообще… боится? Или как назвать чувство, когда не желаешь никого видеть и ищешь поводы, чтобы спрятаться от всех?..

Фотостудия стала ему почти вторым домом, а после того, как Грегор еще раз недавно намекнул на то, что ничего не имеет против поздних возвращений сына, Бернард и вовсе будто бы начал терять связь с местом, на территории которого они с отцом пересекались.

«Я назвал дом всего лишь местом, а студию домом».

Сейчас он еще острее ощущал, что отдалялся от отца, хотя предпринимал попытки наладить с ним контакт, но иных значимых точек соприкосновения, кроме фотографии, не видел. Поэтому и носил с собой парочку давно сделанных Грегором снимков и пытался переснять их на свой лад. Каждый раз Бернард бился об стену непонимания и каждый раз замечал, как эта стена становилась шире, выше и толще. И сейчас он чувствовал, как кто-то неизвестный вторгается в его личное пространство, по его же зову, а он уже готов от всего отказаться и убежать.

До полудня Бернард работал над заказами, то и дело посматривая в сторону входной двери – придет или нет? И каждый раз отмахивался от подобных мыслей. Юэн имел полное право не прийти, они ведь не подписали никакого документа, все держалось на устной договоренности. Обоих такое вроде бы устроило. По крайней мере поначалу. Да и Бернард не настаивал на том, чтобы парень с утра до вечера околачивался в фотостудии. Или он и вовсе передумает?..

На рассуждения с самим собой у Бернарда уходило время. Он понимал, что слишком отвлекался, на протяжении нескольких секунд смотрел в монитор, забывая, отретушировал ли предыдущий фрагмент или нет. Работа затягивалась.

Он потянулся в кресле, затем встал и приоткрыл окошко, впуская в помещение свежий воздух. Сегодня было теплее, и хмурые тучи начинали истончаться. На улице никого, только ветер мягко покачивал листву. Достав из кармана телефон, Бернард набрал номер отца. Тот ответил после третьего гудка.

– Привет, пап. Надеюсь, ты не забыл выпить таблетки?

– Забыл, – ответил Грегор, голос его звучал приглушенно из-за помех. – Подготовил, но выскочил из дома, даже не позавтракав.

– Я завозил тебе вчера на работу дополнительный пузырек, выпей сейчас, – настойчиво сказал Бернард, не отходя от окна, где телефон лучше ловил сигнал.

– Я их куда-то поставил и не могу найти, сейчас поспрашиваю, может, кто-то видел…

– Пап, – тяжело вздохнул Бернард, прикрыл глаза и потер переносицу.

Порой отец был строг и категоричен, как высокий начальник в какой-нибудь воинской части, а иногда вел себя как ребенок, придумывая на ходу какие-то нелепые оправдания.

Бернард обернулся и чуть не выронил телефон – перед рабочим столом стоял улыбающийся Юэн. Как давно он тут? И почему Бернард не слышал, как тот вошел?

– Я тебе перезвоню, – не спуская взгляда с Юэна, сказал Бернард отцу и убрал телефон обратно в карман.

«Аполлон» торжественно отсалютовал и поздоровался.

– Ты прямо как ниндзя, я даже тебя не услышал.

– А ты думал, меня всегда сопровождает только грохот и звук чего-то бьющегося? – спросил Юэн, сложив руки на груди. Из-под распахнутой ветровки выглядывала надпись на кофте «не кантовать».

– Смотрю, на тебе нет новых ран и следов побоев, – саркастично усмехнулся Бернард. – Прогресс.

– Подожди, день еще не закончился, – Юэн встряхнул головой и покачал указательным пальцем в воздухе. – Все самое интересное происходит вечером или ночью.

– Ну да, – буркнул в ответ Бернард, вспомнив про упомянутую помощницей мэра пьяную драку в клубе. Он не собирался интересоваться, чем Юэн занимался в свободное время. Может, и стоило узнать его получше как своего ассистента, но точно не сейчас, а может, и никогда. – Я так посмотрю, на тебе все заживает как на собаке.

Губы Юэна на мгновение сжались, а в глазах промелькнуло что-то странное, похожее на растерянность или недоверие, – Бернард не смог определить, что именно это было, может, просто показалось.

– Мне не очень нравится такое сравнение, – сказал Юэн. – Однако ты прав: на мне действительно все быстро заживает. Может показаться, что я сейчас скажу глупость, но я везунчик. Если бы не моя везучесть, я бы давно стал инвалидом, – он пожал плечами. – Или вообще умер бы.

– Ладно, – Бернард опустил взгляд, отметив, что смутился оттого, с какой простотой Юэн говорил о собственной смерти. Даже учитывая шутливый тон, его это все равно немного царапнуло. – Ты пришел болтать или работать?

– Я мастерски умею совмещать несколько дел, – ответил Юэн, хлопнув себя по бокам. – Скажи, что нужно. Я заинтригован со вчерашнего дня.

– Займемся проявкой пленок и фотографий, – ответил Бернард, выдвигая нижний ящик стола.

Юэн упер руки в стол и игриво усмехнулся.

– Вот так уже? Ты допускаешь меня в святая всех святых? Я своими глазами увижу, как под красным светом рождаются фотографии?

Сжимая в руках катушки с пленками, Бернард вскинул голову и оценивающе посмотрел на Юэна, у которого даже румянец появился на щеках, а в глазах отразился по-детски задорный блеск. Если так подумать, то ему можно было поручить какую-нибудь другую работу. Все равно в проявке от него пока никакого толка, но… если еще с утра Бернард сомневался, хочет ли вообще видеть кого-то в фотостудии, то сейчас он поймал себя на трепетном желании приоткрыть таинство появления фотографий кому-то другому, как когда-то показал ему отец. А еще Юэн напоминал Бернарду щенка, который сотворит какую-нибудь глупость не со зла, и поэтому долго сердиться на него просто не получается. Вот и сейчас он отмахнулся от мысли о том, чтобы отправить Юэна домой и остаться в одиночестве.

– Не все происходит при красном свете, – ответил Бернард. – Пленка частично проявляется в полной темноте.

– В полной темноте? – переспросил Юэн, на его лице отразилось смятение, что вполне естественно – он никогда с этим не сталкивался. Когда Бернард был маленьким, его тоже сильно удивил тот факт, что часть процесса проявки происходит в темноте. Как? Ничего же не видно. – Это вот в той маленькой комнатке?