Авиатор Тихого океана

– Но все же с условием, чтобы этот винт был приводим в действие отдельным двигателем… Однако довольно строить воздушные замки, с вашего позволения, командир! Я тороплюсь отправиться в путь, и вы разрешите мне снова вернуться к моему бедному аэроплану?

– Пожалуйста!

Он напомнил в нескольких кратких и энергичных словах об устройстве четырех железных закрепов для главного блока, и механик быстро направился к кузнице.

Между тем командир «Фултона» привел в движение весь свой персонал, приказал очистить корму, установить новый блок и натянуть подводный кабель в виде подвижного рельса на высоте двух метров над палубой.

Ему не пришлось подогревать усердия каждого из матросов. Любопытство команды было возбуждено до последней степени.

Они видели, как эта чудесная птица прибыла сюда, парила вокруг судна и легко опустилась на воду. Теперь они увидят, как она улетит, поднимется при новых условиях, исчезнет в воздухе…

И все сердца усиленно бились в ожидании этого нового, интересного явления: человек держится в воздухе на крыльях механической птицы!

Быть может, он будет еще вынужден опуститься на воду, как мокрая птица. Или же он будет скользить по ней на своих поплавках и, воспользовавшись развившейся таким образом скоростью, поднимется своими собственными силами с места.

Во всяком случае, какое несравненное, незабвенное зрелище представится глазам этих моряков, слыхавших о летающих людях, но увидевших такого человека в первый раз!

Пока выполнялись все предписанные работы, Морис Рембо снова переменил поплавок карбюратора, заменив его прежним, так как его мотор будет снова приводиться в движение бензином, имеющимся на «Фултоне».

Первым делом была окончена установка кабеля, которому ввиду его испытанной прочности можно было придать особенное натяжение. Это был идеальный воздушный путь при наименьшем трении, далеко превосходящий скольжение на полозьях, так как соприкосновение аппарата с этим рельсом нового образца ограничивалось одной точкой.

Затем большая птица, привешенная к новому блоку, была поднята при помощи лебедки над кабелем. Кузнецы, более проворные, нежели это можно было предполагать, принесли через час подвижной блок на оси, на концах которой находились два согнутых и одинаковых закрепа, прилаженных к полозьям.

Для этих закрепов было выбрано самое легкое железо, а блок был деревянный, так что вес аппарата увеличился очень незначительно.

Блок был установлен на место, лебедка приведена в движение, и механическая птица медленно опустилась на кабель. Морис Рембо с удовольствием объявил, что прогиб кабеля очень мал и аэроплан пробежит по этому проводнику, как по твердому рельсу. При помощи лестницы он поднялся на «Кэтсберд», наполнил резервуар и установил равновесие аппарата посредством передававшихся ему баклаг с бензином.

Он велел слегка ослабить поддерживавшую аэроплан веревку, так что ему легко было постоянно наблюдать, в какую сторону он наклонялся, и тотчас устранять это наклонение перемещением груза в лодке. Эта необходимая операция отняла больше всего времени, но она имела очень важное значение для того, чтобы перед взлетом, когда птица будет освобождена от веревки, на которой она висела, не стала вдруг наклоняться направо или налево, прежде чем она установит свое равновесие скоростью своего движения.

Все было готово. На все эти работы потребовалось только четыре с половиной часа.

Когда авиатор объявил, что он готов к отъезду, командир приказал принести на подносе бокалы, наполненные шампанским. Он взял один из них и, встав на бочонок, подкаченный к лодке, подал его авиатору. Затем, взяв в руки другой бокал, поднял его.

– Милостивый государь, – сказал он серьезным тоном, – я американец, но заявляю, что никогда еще американец не сделал для своей родины то, что делаете вы, француз, для нее… Девяносто миллионов граждан, населяющих наши Штаты, благодарные и растроганные, приветствуют вас и повторяют теперь возглас, которым мы встретили вас на «Фултоне»:

– Да здравствует Франция!

И этот крик вырвался у всей команды, столпившейся у борта и на реях, точно стоголосое эхо.

Морис Рембо тогда только заметил, что у всех были в руках бокалы. Весь экипаж пил французское вино в честь француза.

Он пил медленно, крикнув в свою очередь:

– Да здравствуют Соединенные Штаты!

И он думал о Кэт, в которой сосредоточились для него все 45 штатов Союза.

Вдруг воцарилось трогательное молчание. Все были в ожидании торжественной минуты.

Как и во время предыдущих отлетов, нужно сразу уничтожить удерживающую привязь. На этот раз она не удерживала, а только поддерживала аэроплан; она была вертикальна, и аэроплан будет освобожден при помощи крюка с пружиной, снимаемого посредством веревки.

Машина была застопорена, и «Фултон», преднамеренно повернувший к западу, очень медленно скользил по неподвижному морю, оставляя за собой рябь в виде прямой линии, точно указывавшей направление к Сан-Франциско.

Угол направления был тщательно вычислен по карте и вручен авиатору.

Он был на 63°4? – немного увеличенный вследствие уклонения, которое вынужден был сделать «Кэтсберд» для того, чтобы идти на север, впереди «Фултона». Местонахождение парохода было установлено очень точно. Они находились на 13°2?37?? западной долготы по Гринвичскому меридиану и на 35°4?28?? северной широты. Расстояние от этого пункта до Сан-Франциско составляло 446 миль, или 825 километров.

Все эти цифры были записаны и отданы Морису Рембо.

Все шлюпки с «Фултона» были опущены на воду и выстроились на 200–300 метров на пути к Сан-Франциско на случай падения, возможного вследствие изменения способа поднятия аэроплана.

Морис Рембо позаботился установить руль глубины параллельно направляющему кабелю для того, чтобы заставить направляющий блок оставаться в соприкосновении с этим кабелем с самого конца его; он поднимет его, только отделившись от этой последней точки опоры.

Этот момент было очень трудно уловить, так как, дойдя до конца наклонной плоскости, он будет находиться не более как в пяти метрах над водой.

При отлете из Мидуэя он скомандовал, находясь на высоте более десяти метров над уровнем моря, на острове Гавайи – на высоте стены кратера над лавой Галемаумау.

Но инженер вполне доверял теперь своему аппарату.

Он чувствовал его.

Он был связан с ним, как наездник с своей объезженной прирученной лошадью.

И когда, пустив винты полным ходом и крикнув «отпустите», он почувствовал, как аэроплан двинулся вперед, авиатор был совершенно спокоен: «Кэтсберд» поднимется и поплывет среди своей стихии с легкостью пловца, только что бросившегося в воду.

И действительно, аэроплан взвился легко, величественно, уносясь к синему небу, даже не прикоснувшись к воде.

И вскоре позади авиатора Тихого океана замолкли крики «ура», сопровождавшие его торжественный отлет.

Было 11 часов 20 минут утра.

Глава 14

Торжественный спуск аэроплана

Тем временем беспрестанно возрастающее волнение охватывало не только большой город Калифорнии – Сан-Франциско, но и всю Америку.

Японский вопрос, несколько лет тому назад так живо волновавший общественное мнение, вызвавший очень серьезные столкновения между штатом Калифорния и президентом Рузвельтом и который, казалось, был улажен под энергичным влиянием правительства штата – теперь возродился и привел непосредственно к роковому концу – войне, возникшей в такое время, когда Америка не ждала ее.

Давно прошли те времена, когда янки, главный поставщик Японии, искавшей у него учителей и матросов, чувствовал настоящую любовь к этим «милым маленьким япошкам» и находил удовольствие в созерцании их подражания его собственным доблестям, их инициативы и упорства.

Неожиданные победы Японии над Россией, сначала принятые в Новом Свете с большой симпатией, были первым похоронным звоном над доверием Соединенных Штатов, показав им, какой экономически опасный конкурент появился около них.

Утвердившись на берегах Тихого океана, американец думал превратить его в американское Средиземное море, и он немедленно проложил путь своему морскому империализму на запад при помощи аннексии островов Гавайских, Самоа, Филиппинских и части Марианских.

Вдруг Цусима обнаружила перед ним съежившегося на соседнем берегу противника, затаившего в тиши свою мощь и гордого своими победами и решившего поддерживать господство Восходящего солнца на океане, омывающем берега Азии.

И этот противник желал не только захватить в свои руки торговлю монгольских стран, но он еще намеревался покорить посредством инфильтрации американские острова и провинции, расположенные по берегу Тихого океана…