Пантеон реплик. Реквием по человечности

– Она… – присев на тратуар, проверила Бегония, – исчезла… Может не так глубоко вошла и отпала сама… Блин, болело, будто зубочисткой пронзили.

– Всё обошлось, хорошо. На всякий случай прощу прощения, – сказал Дантей, присев рядом. – Бегония, могу ли я на усадьбе переночевать, или там лишь на смену пускают?

– Обговоришь всё сам, отдых тебе бы не помешал, еле на ногах уже держишься. Старался не разочаровать партнершу во время танца? – подметила Бегония, красиво улыбаясь.

– Ага. Всё, помчали на трудоустройство, пока и правда не уснул.

Необдуманные решения заставляли принимать факторы, разом нахлынувшие: холод, пронизывающий до костей, осознание отсутствия действующих сотовых для быстрой связи с близкими и ни гроша в кармане, для покупки хотя бы билета на общественный транспорт до съемной квартиры или ближайшего друга. Дантею иногда приходилось быть разнорабочим ради обеспечения студенческих потребностей, так что шабашка у странной женщины, называемой графиней, никак не смутила.

Жизненная тропа замкнулась на границе недавно покинутого кладбища: где оборвалась одна жизнь – решается судьба другой. Запланированное место встречи располагалось неподалёку, возле отдела по вопросам миграции, где будущая работодательница улаживала проблемы подчиненных.

Бегония подбежала к ухоженной карете, напоминающей те, что сдаются в аренду туристам. Высокий шофёр под стать празднику был ряженым, в шутливой манере поздоровался и направил бродить по округе, ибо «госпоже необходимо обкашлять вопросов еще минут на сорок».

Проводница затянула на мемориальный комплекс, пылающий помимо вечного огня глазами толпы, внимательно вглядывающейся в образы героев, отдавших жизнь за Кубань. Обычным интересом или же актом участия в почести предков вряд ли можно было назвать происходящее: женщины плакали, будто на их глазах только что померло дитя, а мужчины, держась за грудь, сдерживали бурно сливающиеся чувства тоски и гордости за воинов, на месте которых могли оказаться или же были ими. Действо на фоне яркого праздника контрастировало, манило познать каково проникнуться до такого состояния.

Бегония в очередной раз толкнула юношу, пытаясь подтвердить некие догадки, но растерявшийся Дантей даже не оглянулся назад – каменный лик монумента будто приказал смотреть в его глаза, не моргая, медленно изучая образы по бокам периферийным зрением. Глаза перенапрягались, капилляры лопались, но веки не смыкались. Внезапно ноги стали ватными, а взгляд помутнел. Из нутра раздался гневный вопль, тело рухнуло на спохватившихся зевак, оттащивших страдальца к вечному огню.

За пол минуты без дыхания и пульса сознание впитало переживания и последние моменты из жизни солдат, желающих вернуться домой после победы, имея за гордо поднятыми плечами цели, амбиции, ответственность за близких… Это порожденное войной душераздирающее послание от коллективного разума, запечатленное в информационном поле, импульсом ударило в голову потерявшего воспоминания и прежнюю позитивную энергию парня. Подпитка ненавистью даже не к самим боевым действиям, эхом отзывающиеся до сих пор, а к разрухе и потерям, способные затронуть и его, наделила силой, волей, оттесняющие туманности нового мира. Проекция невзгод волной прокатилась по сознанию, вымывая лишнее, поднимая на поверхность крупицы силы воли. Со слезами на щеках Дантей осознал, что его главная цель – защита родных и близких, всем доступным инструментарием, включая акт самопожертвования, только вот их судьба без средств связи остаётся неизвестной.

Очнулся юноша в карете от похлопываний по щекам и струи воды в лицо. Виновником был шофёр, одной рукой продолжавший бить по лицу, а другой вручая шоколадный батончик:

– Здоровеньки булы, новенький! Держи презент в честь первого дня работы.

– Не торопи коней, для приличия хотя бы создадим иллюзию собеседования, а то еще пустят слухи, что мы каждого встречного набираем, – устало произнесла женщина, рассматривая халат и меч Дантея.

– Как скажете, госпожа. Кхм, Дантей, так? Где работали? Состоите ли в брачных отношениях?

Растерянный, еле приходящий в себя после потери сознания кандидат на шабашку не спешил отвечать на вопросы. В горле встал ком, преследующий всех нас после подавления горя, из-за чего слова зажёвывала бездна горя, оставляя намёки лишь мимикой. Потуги заметила Бегония и дабы решить всё по-быстрому, обратилась к графине:

– Прошу прощения, госпожа, мы посетили мемориал неподалеку, и он того… прочувствовал.

– Меморис?

– Ну… вроде… Смущает только такая отдача, будто всё впитал.

– Всё возможно. Что ж, разберемся, спасибо за такой подарок, милая.

За обменом парой фраз стояло что-то большее, проясняющее резкое изменение отношения к юноше. Шофёр отстал с вопросами, а дама, не отводя глаз от паренька, в своей голове выстраивала будущий диалог. Неловкое молчание объект изучения прервал через минуту, приведя себя в порядок:

– Прошу прощения за произошедшее. Возможно, это из-за недосыпания…

– Не беспокойся, всё хорошо. Скорее всего, ты недавно пробудился и еще не во всё вник, верно?

– Можно и так сказать…

– Ничего, ничего. Все нынче через это проходят, мы поможем. В этом мире без малейшей помощи не выжить. Только вот с пониманием языка тебе уже подсобили, Дрозды небось?

– Не, о них только слышал, а вот язык мой родной, слава богу не забыл.

– Вот сюрприз! Русскоговорящий пробужденный, с незатуманенной головушкой бреднями! Бегония, ты раскопала сокровище!

Одной рукой женщина поглаживала голову Бегонии, а другой жестикулировала шофёру. Карета с полным экипажем тронулась, оставив за собой кучу загадок и конского навоза.

Улицы пестрили сменившейся архитектурной обстановкой: приевшиеся серые многоэтажки преобразовались в аляпистые, но по-своему привлекательные стенды с набором архитектурных стилей на каждый квадратный метр. Некоторые здания, наоборот, деградировали до деревянных халуп, либо вообще до глиняных изваяний. Не всем на пользу пошли перемены, связанные с новым, сказочным миропорядком и его таинственным фактором – меморисом, однако, ранее называемой «столице деревень» не привыкать к урбанистическим причудам.

Шофёр ловко проезжал сквозь толпы зевак, заворачивая в потаённые уголки улиц, предпочитая разбитые дороги пустым и ухоженным проезжим частям. Водитель понемногу сбавлял скорость, вслушиваясь в тишину, накрывшей после отдаления от Красной. Когда-то ужасающие дорожным трафиком артерии центральных районов теперь не подают признаков бензиновой жизни. Конечно, дюжину прохожих на тротуарах еще можно сыскать, но железных властителей города – нет.

Без лишних слов Бегония вынула из кармана раскладную карту и принялась руками водить по ней. Внезапно завизжала лошадь, экипаж встал, ожидая слов девушки.

– На Коммунарова мчатся, переходя к Чапаева, опасно, лучше переждать и по Пашковской проскочить.

– Бегоша, дорогая, перепроверь, где на Коммунарова кончаются, рисковать сегодня как-то не хочется при новых лицах, – попросил водитель прерываясь на посвистывание, успокаивающее лошадь.

– Извините, а почему остановились? – не вытерпел гнетущей обстановки Дантей.

– Фантомные душегубки. Астральные проекции машин, включая рельсовые, некогда разъезжающие тут… – шепотом поясняла графиня, стараясь не отвлекать «живой навигатор», – из-за прекращения поставок топлива люди побросали своих железных коней, но дороги запомнили непрекращающийся напор и подражают ему. В общем, теперь на любой проезжей улице могут возникнуть призраки транспортных средств, выбивающие из тебя душу при столкновении.

– Душу? То есть это может привести к летальному исходу?

– Да, поэтому ни в коем случае не ходи по автомобильным дорогам или трамвайным путям – границам с загробным миром. Глаз уловить не успеет, а душу уже отцепили от тела.

– Значит звуки авто на соседней улице – обманка?

– Следствие проблемы, которую пытается решить Бегония. Она чувствует потоки астральной энергии и корректирует маршрут исходя из колдовской аналитики. К слову, ты тоже чувствителен к меморису, чуть позже объясню, что да как, а пока наблюдай за процессом, возможно поручу похожее занятие, посмотрим.

Бегония вскочила, растянула карту перед шофёром и резко принялась водить с умным видом пальцами, давая понять сложную обстановку на дорогах. Посвистывания сменились ворчанием, томными вздохами и тихими выругиваниями.

– Малец, – сказал шофёр, положив мускулистую руку на плечо Дантея, – звиняй, мы тут минимум на час встали, возьми за ручку Бегошу и прогуляйся еще раз по Красной, тут пока что делать нечего, без тебя не уедем.

– Я пас, после анализа мутит, подремлю тут, – сказала Бегония, передав карту Дантею, – дерзай, смотри, только не уйди с другой танцовщицей, сегодня только так на холостых охотятся, а на карте безопасный путь чертанула, не пропадешь.

– Эм… спасибо, – стеснительно опустил глаза в карту и удивленно продолжил, – ой, а почему рядом нарисованы кресты, туда лучше не идти?

– Верно, нечисть частенько видят в тех местах. Не сходи с Красной, там скоморохи помогут если что.

Дантей признательно кивнул и сжал меч, настраивая себя на попутные угрозы, а защищаться нужно было от застенчивости, мешающей выдавить вопросами хотя бы краткий экскурс по всем непонятным аспектам.

Путь змееобразно обгибал некогда людные места, едва соприкасаясь с различными пометками Бегонии, зашифрованные, но немного передающие суть: темные цвета обозначали нечто дурное, либо запустение после катастрофы. Если бы они располагались только на окраинах города или сосредоточениях суеверий по типу кладбищ – отпали все переживания, но заштрихованные пятна покрывали центральные массивы и места, которые Дантей надеялся увидеть без каких-либо меток.

Парень, под гнетом обстоятельств принявший новое имя, раньше жил не совсем обычно, но сложившиеся столпы общества вынуждали подавлять эго с амбициями: для старта приходилось подрабатывать везде, где терпение не лопнет после стажировки, а учеба в университете могла лишь научить неумеху плавать, благодаря неотфильтрованной воде в непригодной для нового времени теории. Спасало лишь привитое в детстве увлечение к истории, наделившее Дантея крыльями. Крылья позволили долететь до 4 курса археологии, отринув судьбу иных нетерпеливых студентов, обрезавших свои крылья на продажу в заведениях фастфуда. С приходом новой пандемии и эти перевалочные центры отринули молодых, после чего все в глубине души желали неких кардинальных изменений, и они пришли, пришли с великой катастрофой, по зову человеческому.

Проблема Дантея заключается в стеснительности, не позволяющей ему навязываться в гости и расспрашивать подробности из биографии собеседника, из-за чего местоположение друзей ему известно лишь примерно. Так что без интернета и сотовой связи вряд ли их можно отыскать. Второй настораживающий факт – заштрихованы большинство станиц, в том числе Елизаветинская, где остановились погостить родственники.

Глаза жадно изучали малейшие подробности на карте, идентичного дубликата которой точно не найдется. К примеру, сеть трамвайных путей через центральные улицы обозначили как «Стикс» с пометкой «опасаться паромщика». Весь Западный район пестрит синими кружками, означающих скопление мемориса. В Черемушках и микрорайоне Гидростроителей нанесены пометки неких «путей Гермеса», между которыми находится съемная квартира, ключи от которой после пробуждения не нашлись в кармашке. Так же Гидрострой пестрит красными восклицательными знаками, явно дающими понять об опасности. Непонятным аспектом остается оглашенный на масленице рейд к Ленинскому кладбищу. Судя по карте – это путь в один конец, начиная от заполненной фантомами трассой, смертельно опасной и в прежние времена для прохожих, и заканчивая чёрными полосами вдоль прибрежной линии.

Возле заброшенного магазина цветов сидела женщина уже не бальзаковского возраста с притягивающей вывеской: «Предсказания имени будущей жены бесплатно! Недавно открыла в себе дар, практикуюсь!». Для холостого парня без гроша в кармане и мутным как будущем, так и настоящим, это идеальный вариант прояснить судьбу. Простояв в паре метров от гадалки парниша не понимал реакции людей: при вопросе о настоящем имени каждый второй молча вставал и уходил, а оставшиеся продолжали представляться псевдонимами, что пророчица вычисляла за секунды. Раскрывшие душу всё же получали имена жён и советы о семейной жизни, некоторым гадалка рекомендовала не ходить в ближайший рейд.

Настала очередь странного посетителя в домашнем халате и палкой наперевес. Не дойдя до стула, тело покрылось мурашками. Женщина с тёмно-фиолетовым макияжем вокруг глаз и завораживающим взглядом будто сканировала Дантея, неспеша шагая к нему. Сквозь центнер «штукатурки» сияла улыбка, еле сдерживающая лицевыми мышцами порыв словоблуда: