Неумолимая

Что-то было не так. Внезапно я ощутила холодный ветерок, проникающий из коридора. Должно быть, он вышел во двор узнать, почему лает Чарли, и оставил дверь открытой. Я покачала головой. Меня за подобное он всегда отчитывал.

До того как зайти на кухню, я почувствовала его – теплый медный аромат, от которого у меня свело желудок и участился пульс. Из меня вырвался крик, когда я вошла внутрь и увидела красные брызги на белых шкафчиках и кровавый след, который исчезал за раскрытой дверью.

В груди вспыхнул страх.

– Папочка! – прокричала я, подбегая к двери. Ботинки заскользили по пятнам крови, и я перевалилась через дверной проем, приземлившись на руки и колени на заднем крыльце. Подняв голову, я увидела окровавленные ступени, сломанные перила и…

– Нет!

Я судорожно поползла к фигуре, что лежала у подножия крыльца: его любимая голубая рубашка была изодрана в клочья и покрыта кровью. Тогда я и почувствовала его – ощущение ускользающей жизни.

– Нет, папа, нет! – Я бросилась к нему, умоляя его остаться со мной и отдавая ему свою энергию, пока от нее совсем ничего не осталось. Этого было недостаточно. Его зеленые глаза безжизненно взирали на серое небо, когда первые снежинки коснулись его изувеченного лица.

– Нет! – Я очнулась от громкого крика и невидяще уставилась в темноту, пока сердце бешено колотилось о ребра. Вытянув дрожащую руку, смахнула со щек слезы и откинула влажные пряди волос. Я пролежала так несколько минут, пока сердцебиение не пришло в норму, а последние отголоски сна не покинули меня.

Колыхающаяся занавеска притянула мое внимание к тусклому свету, проникающему через окно. Далеко в заливе бухты звякнул буй, а ближе к берегу посвистывала морская выдра. Успокоенная знакомыми звуками, я откинула одеяло и встала, чтобы распахнуть окно и впустить в комнату прохладный утренний воздух. Я дышала ароматами морского бриза, прислушиваясь к приглушенным звукам залива и позволив себе вернуться к мыслям о сне.

Поначалу кошмар преследовал меня каждую ночь, один и тот же парализующий сон, который вырывал меня из сна, заставляя с ужасом кричать. Снова и снова Нейт пытался уговорить меня рассказать ему о сне, поговорить о том, что я пережила, но говорить об ужасе вслух и заново переживать те моменты было выше моих сил.

Я видела полицейские отчеты. Наш сосед забил тревогу, и когда приехала полиция, они нашли меня, лежащую на теле отца – наши тела присыпаны снегом. Сначала они решили, что я тоже мертва, но потом один из полицейских проверил мой пульс. Меня в срочном порядке доставили в больницу в шоковом состоянии. Детский психолог, который осматривал меня, постановил, что у меня была «тяжелая психологическая травма из-за того, что я стала свидетелем жестокого убийства отца». Она рекомендовала мне провести несколько недель в детском психиатрическом отделении.

Нейт ответил: «Даже не обсуждается».

Мой дядя кое-что знал о посттравматическом стрессе. Ему было двадцать три, когда в Боснии его зацепило шрапнелью, и поэтому он прикован к инвалидному креслу. Он сказал, что я должна находиться рядом с семьей, а поскольку бабушка не могла заботиться обо мне из-за болезни, то он перевез меня к себе. Я понимала, что это давалось нелегко ему, одинокому мужчине в инвалидном кресле, которому внезапно пришлось воспитывать травмированного ребенка. Но он не сдался, за что я любила его, пусть и не могла подобрать слов, чтобы выразить, как много это значило для меня. Иногда я представляла нас как пару потрепанных форзацев. Мы оба были не без недостатков, но составляли единое целое, даже если нас всегда что-то отдаляло друг от друга.

Будильник показывал шесть часов утра, поэтому пытаться снова заснуть казалось бессмысленным. Я заправила кровать и направилась в ванную, чтобы подготовиться к школе. Ополоснула холодной водой лицо и изучила бледный цвет лица и глаза, в которых все еще мелькали отголоски сна. Я нервно выдохнула и включила душ. «Отличный способ начать неделю».

– Слышал, это сделала ее банда байкеров. Ему повезло, что он вообще жив остался.

– Серьезно?

– Ага, по-моему, Грег МакКой только вышел из тюрьмы или что-то в этом роде.

– Я и не знала, что она водится с бандитами.

– Да вы, ребята, не в теме. Говорю же, что она сама это сделала. И зная его, он это заслужил.

Я оторвала взгляд от книги, и перешептывания тут же умолкли, а ученики за соседними столами вдруг заинтересовались подносами со своим обедом. Подавив желание закатить глаза, я обмакнула картофель фри в кетчуп и закинула в рот. Нужно уже было привыкнуть к этому. Когда ты держишься особняком, люди сами выдумают подробности твоей жизни. Но банда байкеров? Серьезно?

Я взглянула на край стола, где сидел Джеффри Крамб и ел гамбургер с картошкой. Он одарил меня однобокой улыбкой, разделяя мое удовольствие от сплетен, а затем склонился над своей книгой. Джеффри – болезненно худой блондин – был на два года младше меня и жил с бабушкой и дедушкой через одну улицу от меня. Я слышала, что его мать была законченной наркоманкой, которая забеременела в восемнадцать, а Джеффри родился с кучей проблем со здоровьем. Он был довольно умен, но невысоким для своего возраста, и ему трудно давалось общение с другими детьми. Несколько лет назад мы начали сидеть за одним столом, потому что нам обоим нравилось читать во время обеда, даже если Грег к нам присоединялся. После этого никто не решался приставать к Джеффри, вероятно потому, что боялись, что я натравлю на них Грега.

Грег, может, и уехал, но его репутация наложила на меня свой отпечаток. Я не возражала, если из-за этого люди перестанут приставать ко мне.

Мне было интересно, как все прознали о драке, потому что ни Скотт, ни Райан точно не стали бы кому-либо рассказывать о случившемся. На втором уроке, на химии, я мельком взглянула на Скотта, и едва ли не ахнула от его синяков под глазами и распухшего носа. Очевидно, никто не купился на историю о том, что ему пришлось резко вильнуть машиной, чтобы не сбить оленя. Но каким образом, черт возьми, они связали его синяки со мной?

Я мысленно пожала плечами и снова обратила внимание на свой потрепанный экземпляр «Джейн Эйр». Пока меня никто не беспокоит, пусть думают, что хотят.

По полу заскрипели ножки стула, когда кто-то отодвинул его и сел напротив меня. Я даже не потрудилась поднять взгляд.

– Уходи. Я занята.

Рука потянулась за моей картошкой. Когда я не возразила, рука схватила еще одну. Я подтолкнула тарелку ближе к руке.

– Угощайся.

– Хм, не вижу побитых костяшек. Что ты натворила, использовала на нем бейсбольную биту?

Я подняла взгляд и встретилась со смеющимися голубыми глазами Роланда Грина. Он наклонился ко мне, и темная челка упала на лоб.

– И? – спросил он, откидывая волосы назад. Бесполезный жест. Я постоянно твердила ему, что нужно отстричь ее, но он говорил, что девчонкам нравится и так. Судя по тому, сколько девчонок уставились на него щенячьими глазами, он, вероятно, был прав.

– Что «и»?

Роланд фыркнул.

– Даже не начинай. Что случилось?

Я подняла банку с колой и сделала длинный глоток, раздумывая, стоит ли говорить Роланду правду. Он не станет спрашивать снова, если я попрошу, но Роланд никак не мог скрыть внутреннего злорадства, что только подтвердило бы подозрения других учеников. Скотт тоже не был в списке его любимчиков.

– Ребят, вы видели лицо Скотта Фоули? Слышал, его избила какая-то банда. – Питер Келли рухнул на соседний стул, его щеки горели, а рыжие волосы как обычно торчали во все стороны. Его зеленые глаза вспыхнули, когда он пригнулся и понизил голос: – Конечно, это ни в какое сравнение не идет с той историей, которую я слышал. – Он бросил на меня многозначительный взгляд.

Я покачала головой.

– Жаль разочаровывать…

– Сара чуть не довела его до слез.

Мой рот открылся, когда я резко подняла голову и уставилась на Джеффри.

Роланд ухмыльнулся и придвинул стул к Джеффри.

– Правда? Почему бы тебе не рассказать нам об этом?

Я покачала головой.

– Джеффри, тебя там не было.

– Ха! Значит, ты сделала это, – радостно воскликнул Роланд.

Глаза Питера расширились.

– Ты действительно избила Скотта Фоули? Как такое вообще возможно?

– Эй!

– Сара, без обид, но Скотт гораздо больше тебя и… ну, ты же девчонка.

– Боже, спасибо за напоминание.