Под скорбной луной

– Не знаю.

Его ускользающий взгляд заставил меня поежиться.

– Колин, ты ведь не связан с «Каменщиками»?

Последовала короткая пауза, затем парень удивленно вскинул голову и пренебрежительно дернул подбородком.

– Нет.

Секундное замешательство Колина давало основания его дожать, однако меня словно дернула за пальто невидимая рука Белинды. Терпение… Еще будет возможность расспросить парня, пусть только протрезвеет.

Опять же, если я выполню просьбу Колина, наверняка он проникнется ко мне доверием.

– Хорошо. – Сделав шаг вперед, я обнял его за плечи и на секунду прижал к себе. – Скажи О'Хагану, что я с ним встречусь.

В глазах Колина мелькнуло облегчение.

– Он хочет, чтобы ты пришел завтра вечером.

Интересно, куда? Явно не к Дойлам, и вряд ли в один из его старых боксерских залов. Полиция накрыла их вскоре после моего побега.

– Где его найти? – вопросительно склонил голову я.

– В «Гусаке и гусыне», – сказал Колин.

Ага, паб неподалеку от доков, где мы впервые познакомились с О'Хаганом. Я испытал легкое раздражение. Будь на его месте кто-то другой – без разницы. Но старый ирландец явно хотел мне напомнить, кто тринадцать лет назад диктовал условия.

– Ладно, я там буду. Если вдруг встретиться не удастся, пусть пришлет мне сообщение на Уоппинг-стрит. Время и место, больше ничего не нужно. Может не подписываться, я и так пойму.

– Договорились.

Колин кивнул на прощание и собрался уходить, а я едва сдержал желание положить руку ему на плечо, не отпускать. Не совладав с собой, спросил вдогонку:

– Как у тебя дела, Колин?

– Все отлично, – бросил он, и его лицо на миг озарилось знакомой улыбкой.

– Ну, доброй ночи, – попрощался я, снова воспротивившись порыву задержать мальчишку.

Как жаль, что он выпил… Сейчас бы поговорить, предложить ему работу…

– Пока, – откликнулся парень.

Я наблюдал, как он уходит. Много лет назад Колин был бойким мальчишкой, болтливым и временами безрассудным. Порой я видел, что он пытается быть похожим на нас с Пэтом: подражает нашей походке, примеряет наши кепи, играет с нашими ножами. Пэта его поведение бесило, и он частенько шугал Колина, а вот я нисколько не возражал, поскольку, будучи в свое время самым юным членом банды воришек Симмса, сам перенимал манеры старших ребят. Оказавшись в одиночестве на тихой улице, корчил из себя взрослого бандита. Так что я лишь подмигивал малышу, а тот отвечал мне плутоватой улыбкой.

Ничего от прежнего мальчика не осталось. С другой стороны, ему почти двадцать – столько было и мне, когда я покинул Чепел.

Силуэт Колина растворился в темноте, и я пошел в другую сторону, гадая, в чем причина его странного поведения дома. Должно быть, боялся, что я не обрадуюсь, услышав про сообщение от О'Хагана? Что ж, он не ошибся. Но почему Элси была на взводе? Наверняка Колин не рассказывал сестре о своей миссии. Может, высказывала брату за то, что тот выпил? Хотя на кухне никакого запаха от него я не почувствовал.

Куда больше меня беспокоил ускользающий взгляд Колина после моего вопроса – почему О'Хаган именно ему поручил передать весточку. Плюс его странное удивление, когда я спросил, не связан ли он с «Каменщиками мыса»… Если Колин солгал, а двое из «каменщиков» мертвы…

Насколько близко подобрались к моей семье О'Хаган и его подручные? При одной мысли об этом у меня стало тяжело на сердце.

Глава 3

Полицейский участок на Уоппинг-стрит располагался на северном берегу Темзы, в шести милях от Скотланд-Ярда, где я прослужил несколько лет. Участок речной полиции построили в конце восемнадцатого века по приказу местного судьи, желавшего положить конец разграблению судов из Вест-Индии, встававших на якорь в Лондонском Пуле. Главный вход в трехэтажное кирпичное здание всегда находился на Уоппинг-стрит, однако и в те времена куда большее значение имел черный ход, смотревший на доки, где стояли многочисленные суда.

Выбравшись из кэба у парадной двери, я, как и каждое утро, сперва прошел по узкому проходу между участком и примыкавшим к нему складом. Вчерашний дождь оставил на брусчатке мелкие лужицы. Проделав три четверти пути, я добрался до каменной плиты, с которой начиналась ведущая на илистый берег Темзы лестница. Спустился вниз на несколько ступенек, стараясь не поскользнуться на склизкой грязи, и выбрался из прогала между двумя зданиями. Речной бриз тут же захлопал полами моего пальто. Здесь пахло солью, маслом, аммиачными и щелочными растворами: ниже по течению стояла фабрика по выделке шерсти. Добравшись до самого низа, я двинулся в восточном направлении и вышел на пирс – длинную деревянную площадку над водой. На волнах покачивались четыре готовые к отплытию полицейские лодки. Снимаешь швартов с кнехта – и вперед.

Мои ботинки глухо застучали по сырому деревянному настилу, за долгие годы насквозь пропитавшемуся речной водой. Много лет назад, еще до Скотланд-Ярда, я уже служил на Уоппинг-стрит, и мой бывший начальник Блэр непременно проводил здесь с утра четверть часа. Настраивался на реку перед началом рабочего дня.

Блэр попался на взятках и недавно был освобожден от должности, после чего меня назначили временно исполняющим обязанности суперинтенданта. Так или иначе, его замечательная привычка к своеобразной утренней вахте пришлась мне по душе.

Встав почти у самого края, я окинул взглядом находившийся ниже по течению пирс Темзенского туннеля, затем посмотрел на другой берег – на вздымающиеся над темно-коричневой жижей причалы и лестницы Ламбета и Саутворка. Повернулся в противоположную сторону, где выше по течению располагалась таможня. Лодки вокруг нее сновали даже в такую рань.

Я вырос на Темзе, и мои жизненные ритмы были настроены на ее волны, приливы и отливы. Ребенком плескался в грязной воде у берегов, потом работал на доках, плавал на плашкоуте. Побывал у воды, на воде, и – самое страшное – под водой. Реку я видывал разную: и яркую, отражающую в солнечный день корпуса судов, и бесцветную, какой она становилась в середине зимы. Сегодня было погожее сентябрьское утро, и солнце сверкало на бортах трудяг-буксиров, прогулочных пароходов и маленьких плашкоутов. Величаво шли по реке огромные углевозы – самого разного размера и водоизмещения. Суда двигались каждое со своей скоростью, перевозя пассажиров и почту, специи и шелка, металлические изделия и посылки – словом, все, от чего зависит современная жизнь. Экономисты заявляли, что Англию настигла депрессия, однако с того места, где стоял я, об этом догадаться было невозможно.

Громадный углевоз продвигался вниз по течению по самой середине реки; его могучий корпус отбрасывал на воду пятидесятифутовую тень, а в пенном кильватерном следе покачивалось несколько суденышек поменьше. Большая волна ударила в нос баржи, ползшей в двадцати футах от берега, и та пронзительно свистнула, предупреждая маленькую барку, идущую против течения. Право на борт, уходи от волны… Матросы обоих судов, расходясь по фарватеру, обменялись неприличными жестами.

Я отвернулся от реки, и меня тут же перехватил сержант Липп.

– Прошу прощения, Корраван… сэр! – выпалил он, запнувшись перед последним словом.

Я сделал вид, что не заметил заминки. Мы служили вместе четыре года в рядовых чинах, поэтому я и сам еще не привык к новому званию.

– Что случилось, Липп?

Сержант дернул подбородком в направлении южного берега.

– Обнаружен труп на лестнице у Ист-лейн, сэр!

Саутворк… Криминальный район – впрочем, как и любой другой на той стороне.

– Убийство или несчастный случай?

– Не могу знать. – Липп заколебался. – Кого пошлете?

– Поеду сам.

Ничего срочного у меня с утра не было, к тому же мой бывший начальник никогда не просиживал штаны в участке, если на реке находили мертвое тело. И эту его привычку я перенял тоже.

– Понятно, сэр. Возьмете одну из этих лодок?

Я кивнул.

– Захвачу Чарли Дауэра. Если тело не опознано, поручу ему нарисовать портрет прямо на месте. Не вижу смысла тащить труп сюда – все равно придется вернуться: нужно найти человека, способного опознать погибшего. – Я открыл дверь черного хода, и Липп проследовал за мной. – Найдите констебля и собирайтесь сами.

Последние годы в речной полиции обсуждалась тема покупки паровых катеров, однако время шло, а мы так и передвигались на обычных гребных лодках – двадцатисемифутовых посудинах с тремя местами для гребцов. Точно на такие же полагались наши предшественники начиная с конца восемнадцатого века. Взяв подходящие весла, мы спустили на воду одну из лодок.